– Компьютер отчитался и?..

– Я повторяю, что сам отключил систему визуального и звукового контроля. Однако в ведении «домового» остались датчики объема и передвижений. Он доложил мне, что в доме присутствуют три биологических объекта. Два в гостиной и один – наверху, в бассейне.

– Господин Костадис, я думал о вашем бассейне. Преступник, оснащенный передовой электроникой, мог засечь, что вы отключили визуальные средства. После этого он, опережая вас, поднимается в квартиру и прячется в бассейне. Под водой не действуют датчики объема. «Домовой», согласно заложенной программе, докладывает вам лишь о текущих изменениях. Передвижение незнакомого объекта, произошедшее минуту назад, его уже не волнует. А от полицейского компьютера вы отключились сами. Преступнику остается только ждать, когда вы зайдете в сауну. «Домовой» засек чужого и сообщил вам, потому что бассейн был почти пустой, и человек не смог там как следует распластаться.

– Послушайте… – Человек за ширмой впервые заговорил менее уверенно. – Если бы меня хотели убить, гораздо проще сделать это в городе.

– Я не утверждаю, что вас хотели убить. Расскажите, что было дальше.

– Ну… Я слушал «домового» вполуха. Сказал Милеше, чтобы встала и пошла в сауну впереди меня. Мы поднимались по лестнице, я смотрел на ее ягодицы и ничего больше не видел. Потом… я вдруг почувствовал себя эдаким сентиментальным старикашкой. У меня там панорамное окно, красивый вид на Кропоткинскую. Я заметил, что Милешу увлек пейзаж, дал «домовому» команду погасить лампы. Очень красиво, только иллюминация в бассейне и женская фигура на фоне городских огней… Но оказалось, что Милешу больше привлекают совсем другие картинки. Она переключала уличные театры, пока не остановилась на самом идиотском. Представьте себе Тверскую, да еще в вечернее время! Такая хрень! По всей ширине проспекта бродят толпы туристов, какие-то акробаты, канатоходцы, черт знает что! Мало того что она выбрала камеры наземного уровня, так еще и звук добавила…

– Сочувствую вам. Должно быть, неприятное ощущение – очутиться в толпе.

– Там камера наверняка встроена прямо в витрину, кажется, что все проходящие мимо пялятся прямо на тебя! Ладно, я уговорил себя, что потерплю. Возможно, Милеша фантазировала, что кто-то еще может ее увидеть… Ладно, я сел на край бассейна, скинул ботинки, рубашку. Но в воде, уверяю вас, никто не прятался!

– О чем-нибудь говорили?

– Нет. Она произнесла что-то вроде «Как здорово…», но я не уверен. Играла музыка, джаз. Если вы намекаете, что кто-то притаился в сливном отверстии, то его дыхания я мог не расслышать.

– А в сауне? В кабинете?

– Сауна и выход на террасу были закрыты снаружи, на замках горели маячки. А замки спальни, кабинета и бильярдной блокируются отдельной цепью. Даже когда в доме уборщица или гости, открыть эти двери могу только я.

– У вас на ладони дополнительный принт?

– Да, на левой.

– Что было дальше?

– До меня дошло, что она отправилась к окну без разрешения. Словно слушала меня и одновременно еще кого-то. Это длилось недолго. Вот сейчас, когда вы спросили, я отчетливо припоминаю, что был раздражен.

– Естественно, нарушался сценарий.

– Черт побери, капитан! Она же не робот, а живой человек. Все это выглядит и ощущается настолько естественно, я имею в виду сценарий, что нет времени анализировать… Впрочем, кому я рассказываю? Наверняка уж вы-то побывали в чужих стримах! Было довольно темно, я различал светлячки в ее пупке и на кончиках бровей… У бассейна высокий бортик, сантиметров шестьдесят, снизу шел свет. Я приказал ей поставить ногу на бортик и снять туфельку. Сначала одну, затем другую… Я потянулся и начал разматывать змейку с ее лодыжки.

Костадис смущенно кашлянул.

– Итак, вы снимали с ее ноги туфельку, и что случилось потом?

– Потом я очнулся на коврике в душевой. Сверху поливал кипяток. Удивительно, как я не задохнулся и не сварился заживо. «Домовой» сделал пару запросов, когда уловил сбои в работе сердца, и поднял на ноги ребят. Охрана сидит в подвале, они прибыли через сорок секунд.

– Позвольте, я обобщу. Итак, вы заказываете сценарий, знакомитесь с очаровательной девушкой, целиком в вашем вкусе. После периода ухаживания везете ее к себе домой. Я допросил охрану здания и операторов на пульте района. Выяснилось, что за три года был лишь один случай, когда вы воспользовались правом на снятие слежения. Я делаю предположение, что этот перформер, Милеша, каким-то образом внушает хозяину дома мысль о необходимости соблюдать ее инкогнито. Как она этого добилась, неизвестно…

– Да говорю же, я сам!

– Одну секунду. В квартире хозяин получает тревожный сигнал от «домового», но по непонятной причине игнорирует его. Вместо того чтобы воспользоваться одной из нижних спален, он ведет девушку наверх, в сауну. Я делаю предположение, что кто-то заинтересован, чтобы Костадис оказался по возможности ближе к двери в рабочий кабинет. Добраться до указанной двери можно либо с помощью спецсредств, либо с помощью левой ладони хозяина квартиры. Необъяснимым образом вполне здоровый человек вдруг теряет сознание. Специалисты вашей больничной кассы не предоставили данных о системных недугах. Когда Костадис приходит в себя, то оказывается в душе, полураздетый и мокрый; девушка здесь же, испугана. Дверь в спальню и кабинет закрыта, как и прежде. Через семь минут на крыше садится вертолет страховой компании, через девять минут садится вертолет телеканала, когда становится известно, что человек пострадал во время реализации сценария. В доме ничего не пропало, следов борьбы не обнаружено, следов химии в вашем организме тоже нет. Девушка утверждает, что мужчина собирался заняться с ней любовью, но внезапно упал. Больше она никого не видела. Она решила окатить вас водой, но по ошибке включила горячую. Спустя минуту вбежали парни в камуфляже, перформера обыскали, не обнаружили ничего компрометирующего. В целом врачебный отчет, предоставленный экспертному Совету, расплывчат. Скажем прямо, медики сбиты с толку. Никто не понимает, что произошло и есть ли в деле вина корпорации. Страховщики настроены агрессивно, но согласились неделю соблюдать тишину. Возможны два варианта развития событий. Разработчики сценария, чтобы не доводить дело до суда, признают вину, выплачивается возмещение; шум, скандал, огласка. Вполне вероятен временный запрет на персональные шоу. Второй вариант. Мы доказываем, что вины телекомпании нет. Данный сценарий все равно отправляется на доработку. Скорее всего, для следующих заказчиков будут введены дополнительные ограничения по здоровью и возрасту…

– Вы что-то недоговариваете?

– Вы уверены, что в вашем кабинете ничего не пропало?

– Хрень какая-то! Вы хотите сказать, что девочка могла подтащить меня к двери, затем, через коридор, к следующей двери, всюду пользуясь моей ладонью… Вот дьявол! Но даже если и так, то… что им было нужно?

– Что-то, что есть у вас дома. Господин Костадис, я знаком с предварительной версией относительно технического сбоя в программе перформера. Определитесь, чего хотите вы. Найти истину или получить страховку?

– Капитан, вам платят много денег за ваш талант.

– Вы правы. Я уже заработал достаточно, чтобы честно вести дела.

Человек за ширмой шумно вздохнул. Послышалось низкое гудение, спинка кровати пошла вверх. Затем звякнула посуда на столике.

– Разумно… – В сиплом голосе миллионера впервые прозвучала доброжелательность. – Я тут навел кое-какие справки. Мне подтвердили, что дознаватель Совета – действительно открытый перформер, уникум в своем роде. Якобы в Москве лишь трое таких, как вы. Мне подтвердили, что, находясь на службе в Управлении, вы одиннадцать раз привлекались для экспертизы персональных шоу. Мне подтвердили, что только вы безболезненно входите в стрим покойников. Правда, ходят слухи, что есть и другие умельцы… но это лишь слухи. Мне подтвердили, что ваш перевод в Останкино стал большим ударом для Управления.