В настоящих друзей, а не тех, кто улыбается только в лицо.

Таким другом может стать только перформер. Это не мои слова, это реклама «Лукума».

«Лукум» связывает с обычными телевизионными проектами только общая техническая база и терминология. Это самое передовое и захватывающее персональное шоу, которое… никогда не увидит мир. Его увидят лишь несколько человек, а точнее – трое из команды разработчиков, представители Экспертного Совета и… И впервые к материалам допущен дознаватель.

Логичнее всего войти, используя записи стрима самих перформеров, тем более что по условиям соглашения чип со стримом клиента по окончании работы остается у него. Клиент не может сам его активировать, но уверен, что никто не продаст и не переживет на себе его ощущения. Все это слишком лично и тонко. И дело совсем не в сексе. И не в разнузданных оргиях, и уж тем более не в оплаченных дорогостоящих путанах из Лиги свободных гетер.

Бордели, помнится, легализовали, еще когда я был ребенком, и интерес к ним почти сразу угас. Особенно после введения обязательных контрактов при заключении гостевых браков. Никому, кроме дряхлых инвалидов, не нужны платные гетеры, поскольку свобода отношений и так плещет через край. Вся грандиозность нашего ноу-хау и залог победы лежат совсем в иной плоскости. Отдел перфоменса продает эмоции.

…Линда Юханова поворачивается и заходит в распахнутые двери «Амазонии». Сквозь стеклянную стену я вижу, как спиральный эскалатор поднимает ее на четвертый этаж. В этом сезоне носят полосатые клеши и обтягивают задницы. По Линде можно ориентироваться во всех последних веяниях моды.

А еще жена Юханова структурный дизайнер. Сложно дать однозначное определение, что это такое. Их лавка занята тем, чтобы примирить жесткий виртуальный мир с реалом. Плавный переход, сглаживание углов, смещение акцентов на прекрасные стороны. Например, настоящая Линда сейчас обкатывает модель яслей, где на восемь групп детей будет всего один воспитатель. Полный бред, но ей нравится. Той «хромированной» брюнетке, что поднимается сейчас на верхний этаж развлекательного центра, нравится та же самая работа. Она ничем не отличается от прототипа и вполне искренне считает, что находится в отпуске.

…А еще жене убитого Рона Юханова нравятся живые собаки, паэлья, кальвадос, даосизм, хайку, Патагония и мисс Лилиан. Для меня все эти понятия – лишь отголоски чужого космоса. Кроме последнего. Мисс Лилиан представляет крайне серьезный интерес. Если бы заказчик сразу сообщил о появлении этого персонажа, возможно, его незавидная судьба выглядела бы иначе. Но Рону Юханову не пришло в голову оспаривать режиссерские ходы. На его месте я бы тоже ничего не заметил. Для этого надо быть хитрой лисой, вроде Костадиса, надо быть придирчивым и желчным.

Режиссеры не исключают, что перформер мог просто-напросто познакомиться с этой мисс Лилиан в одном из «розовых» баров. Вполне естественное обоюдное притяжение, особенно если учитывать природный темперамент актрисы и режиссерские «добавки». Так я раньше полагал, насчет естественности…

Но «новая» Линда не должна была ни с кем знакомиться. Сценарий «Лукум» подразумевает одновременную работу с заказчиком нескольких актеров. Но в случае Юханова речь шла только об одном любящем партнере. Остальные интересовали Рона как приставки для супружеского секса. Ему хотелось, чтобы супруга при нем занималась любовью с кем-то еще. Невинная забава, но настоящей жене она пришлась не по вкусу. Рон встречался с подружками «новой» Линды несколько раз; по условию сценария, она его и знакомила. Но Рон не удосужился проверить, откуда взялся новый персонаж.

Он слишком любил свою жену.

Журналисты высмеяли бы наречие «слишком», но я его хорошо понимаю. Я прекрасно осведомлен, что означает «болеть кем-то».

Линда часто проводит время в этой башне. «Амазония» выстроена на развязке Садового кольца. Купол над проспектом только что захлопнулся, последние капли дождя дрожат на деревьях, над стоками утробно урчат водовороты. Желающие ощутить прелесть осени нарочно прогуливаются с непокрытыми головами. Здесь полно таких чудаков: бродят по центру с расписанием помывок и соревнуются, кто сколько раз за день успел промокнуть.

Они играют в дождь.

Я перехожу проспект и оказываюсь между двумя десятиметровыми пальмами. «Амазония» обволакивает странной смесью запахов: жареного кофе, мартышек, носящихся внутри огромной сетки, горячих ванильных вафель и рекламного парфюма, который навязчиво предлагают размалеванные девахи у самого входа. Точнее сказать, я помню запахи, которые здесь присутствуют, потому что и сам люблю сюда забегать. Обоняния у меня нет, как и осязания, эти фокусы оставим для фантастических романов. Я просто лежу на мягкой кушетке в полной изоляции, голову и грудь полотно фиксируют захваты, несколько игл микронной толщины введены в нужные участки мозга, и специальный наркотический раствор поступает в вену на левой руке. Вот и все. Никаких там эластичных костюмов со встроенными электродами. Осязательный контур записывать пока не научились. И никаких экранов для всеобщего обзора. Стрим может воспринять только человеческий мозг, мозг открытого перформера. Поэтому в качестве доказательства для суда он вряд ли сгодится.

Стрим Рона Юханова можно поделить на три составляющие: зрение, слух и собственно стрим, тот самый эмоциональный код, доступный лишь тонкой аппаратуре. Техника для расшифровки стрима существует в единичном исполнении. По крайней мере так до последнего времени полагали шишки из Экспертного Совета.

Теперь уже никто ни в чем не уверен.

Зато я, по крайней мере, могу не бояться упустить Линду из виду. Юханов шагает и глядит совсем не так, как Костадис. Он был ниже Костадиса ростом и слегка переваливался при ходьбе. Он следил за женой, а меня интересуют окружающие. Все, кроме Линды. Я не могу их сфотографировать и не могу прокрутить запись в обратную сторону. Я даже не могу скосить глаза на зеркальную стенку, чтобы проследить, кто вошел в здание следом.

…Линда вышла на четвертом этаже и рулит прямиком в бар. Баров тут штук пятнадцать, на самые разные вкусы. Эскалаторы разбегаются во всех направлениях, лифты ездят прямо внутри аквариумов, три десятка круглосуточных театров зазывают на розыгрыши призов. Недавно социологи обнаружили, что в развлекательных центрах вроде «Амазонии» появились постоянные жители. Преимущественно это профессиональные геймеры, кочующие по этажам между тотализаторами и игровыми автоматами. Они даже спать ухитряются в кинотеатрах. А всего через «Амазонию» на Садовом в день проходит не менее сорока тысяч человек.

Я сворачиваю за Линдой в дымный сумрак. Хорошо, что мой нос не чувствует этой вони. Человек двадцать сосут кальяны, еще столько же раскачиваются в групповом танце над аквариумом. Барная стойка висит в воздухе, черный парень с серебряными волосами наливает Линде кальвадос. На самом деле он перекрашенный белый, но этой весной в среде яппи модно играть ферментами. На подиуме делает «мостик» обнаженная девица, на ее теле нет ни единого волоска. Ее голый череп украшен иероглифами. Вторая танцовщица в красном латексе капает на гениталии подружки воском с двух зажженных черных свечей. Вместо задней стены – водопад; весь покрытый каплями от воды и пота рослый мулат дергает за веревки колокольчиков и лупит колотушками в музыкальные бочки. Ему кажется, что так он помогает оркестру.

Я не пробираюсь между танцующими, я их просто тараню. Рон Юханов не учился в школе высоких манер, он занятой человек и презирает гуляк. Все, о чем он втайне мечтал, – это чтобы его супруга была с ним понежнее. Линда моложе мужа на семнадцать лет. Вместе со своим структурным дизайном она колесит по свету, одновременно учится и продает разработки. Она не желает в ближайшую пятилетку заводить детей, не интересуется купленным для нее домом, не спит с Роном больше раза в неделю. А когда чудо физического слияния происходит, Линда ведет себя так, словно отрабатывает скучную обязанность. Она подписала гостевой контракт, но, как деловая женщина, ревностно оберегает свою независимость.