— Вызовите ко мне Санина, — сказал секретарю Урицкий.

Санин видел Урицкого только по утрам, когда тот приходил в свой кабинет. Теперь у Санина своя работа. Утром его включают в оперативную группу и отправляют на задания. Возвращается, как правило, к ночи. Ему теперь выдан официальный мандат — удостоверение чекиста с его фотографической карточкой и подписью Урицкого. Получил он и личное оружие — бельгийский браунинг. Жаль, конечно, что не маузер, но браунинг тоже неплохо. Стрелять пока, правда, не приходилось, но ощущение тяжести пистолета в кармане придает Санину больше решительности. Спать вынужден в общежитии, в здании ЧК: до дома неблизко, а приказ есть приказ — всегда быть готовым к выезду на задание.

Взволнованный неожиданным вызовом, к председателю ЧК, Санин, войдя в кабинет, остановился у порога.

Урицкий сидел за письменным столом, низко наклонившись над бумагами, и писал. От папиросы, которую он держал между пальцами левой руки, к потолку тянулась тонкая струйка дыма.

Санин стоял, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь оторвать Урицкого от работы. Урицкий поднял глааа:

— Здравствуйте, товарищ Санип, проходите, садитесь, — он кивнул на кожаное кресло, стоящее у стола, — я сейчас освобожусь.

Санин опустился в кресло.

Закончив работу, Урицкий еще раз сквозь стекла пенсне внимательно посмотрел на молодого чекиста.

— Товарищ Санин, я хочу вам поручить выполнение одного очень важного задания, — сказал он. И, достав из папки депешу, подписанную Дзержинским, прочел ее.

Санин почувствовал, как краска заливает лицо. Чго может он, рабочий парень, сделать для розыска и возвращения музейного фарфора, похищенного из петергофских дворцов? Его знания о фарфоре ограничивались китайской чашечкой, стоящей в отцовской квартире на полочке с разными собачками ислониками, чашечке которую бабушка называла «безделюшка».

Видимо, прочтя на лице Санина обуревавшие его сомнения, Урицкий продолжал ободряюще:

— Начнете свой поиск с поездки в Петергоф. Там работает специальная художественно-историческая комиссия Наркомпроса по учету дворцового имущества. Вам покажут различные образцы художественного фарфора, а может быть, и подскажут, кто такой Каплан.

Поездка заняла у Санина целый день, но практически ничего ие прояснила. От работников комиссии Санин узнал, что осенью 1917 года из Петергофа были вывезены более ста ящиков с фарфором, бронзой и живописью Однако дальнейшая судьба ящиков неизвестна. Никто ничего не мог сказать и о человеке по фамилии Каплан. Кто он? Как к нему могли попасть петергофские ценности?

На телеграфный запрос Урицкого ВЧК ответила, что Каплана следует искать среди скупщиков антиквариата. Стала ясна и судьба увезенных ящиков: они оказались эвакуированными в Москву. Именно в момент эвакуации часть ценностей перекочевала в частные руки.

Санин отправился на городские рынки, превратившееся в трудные для Петрограда годы в основные источники товарообмена среди населения. Рынки были давно облюбованы также и спекулянтами, скупщиками краденого и прочими любителями легкой наживы.

— Там и поищите следы Каплана среди скупщиков антиквариата, — сказал Моисей Соломонович.

Скованные утренним морозцем лужи быстро таяли под лучами теплого мартовского солнца. На сухих островках, разбросанных среди слякоти рыночных площадей, тотнп-лись люди, шумно торгуясь. Санин, быстро сориентировавшись, стал находить среди них людей, торгующих фарфором. Это, как правило, люди пожилые, и было ясно, что толкнула их на торговлю не жажда наживы. Голод заставлял их расставаться с дорогими, памятными вещами. Было здесь чем поживиться опытным скупщикам антиквариата, приобретающим его порой за бесценок. Их можно было сразу узнать по сытым лицам и жадным глазам. Но как среди них отыскать Капана…

Однажды в знакомой уже толпе торговцев он увидел девушку, почти девочку, с ясными голубыми глазами, широко раскрытыми не то от испуга, не то от удивлении; она неуверенно предлагала купить фарфоровую чашечку с блюдцем и как будто выискивала среди снующих покупателей доброжелательное лицо.

Обычно Санин лишь слушал, о чем говорят продавцы и покупатели, стараясь уловить, кто что продает, а кго покупает. Но на этот раз он решил заговорить с девушкой.

— Что хотите за чашечку, барышня?

— Мне обычно давали фунт хлеба, — смущенно ответила девушка.

— Так вы здесь не в первый раз?

Подавив смущение, девушка рассказала, что живет без отца, с больной матерью. Им едва удается сводить концы$7

От Веры, так звали девушку, Санин узнал о конъюнктуре рынка и спросе на фарфор больше, чем за все свои походы. Она рассказала, что секрет изготовления фарфора привезен из Китая почти двести лет назад. И сейчас китайский фарфор является самым ценным. Но Россия уже полтораста лет изготавливает свой фарфор, так называемый «русский».

Вера рассказывала увлеченно, а Санин с огромным интересом слушал; беседуя с девушкой, он проводил ее до самого дома.

А на следующий день Вера познакомила Санина с пожилым человеком, обычно покупающим у нее чашечки.

— Юноша, если вы серьезно интересуетесь фарфором, советую побывать на Мальцевском рынке, — сказал он. — Там вы найдете китайский и саксонский фарфор, но смею вас заверить, что русский не хуже. Видел я там на прошлой неделе вазу работы Виноградова. Это, брат, середина XVIII века. Для самой Елизаветы — дочери Петра — эта ваза сработана.

— А кто же мог такую вазу продавать? — спросил Санин, с трудом подавляя охватившее его волнение.

— Да есть там «любители», — не скрывая сарказма, сказал Верин покупатель. — Нам такие приобретения не по карману, — добавил он.

Всю дорогу до Гороховой Санин бежал, и Урицкий принял его, прервав даже какое-то заседание.

— Молодец, — похвалил он молодого чекиста, когда тот закончил рассказ. — Видимо, там и следует искать… Постарайтесь выяснить у вашей знакомой, что за человек ее покупатель. Заслуживает ли он доверия. Быть может, его можно будет привлечь для опознания.

Сергей Григорьевич Рубанов оказался весьма полезным человеком. Работал он в только что созданной начальной трудовой школе рабочей молодежи, сочувствовал Советской власти. Урицкий решил пригласить его в ЧК. Рубанов охотно взялся помочь чекистам в розыске петергофского фарфора. К этому времени уже стало известно, что ваза работы Виноградова была в коллекции Петергофского дворца. Операция «Петергофский фарфор» завершалась. Теперь Моисей Соломонович решил «подкрепить» Санина опытными сотрудниками под руководством Бокия. Мелькнувшая на рынке ваза работы Виноградова позволила установить ее владельца. Дельца, торгующего на рынке дворцовым фарфором, опознал и Сергей Григорьевич Рубанов.

Обыск на квартире Каплана закончился поздно ночью. С интересом рассматривал Санин скромную яйцеобразную вазу с незатейливым рисунком. Ручки вазы были в виде пучков водорослей. На вазе можно было рассмотреть и маленькое изображение двуглавого орла.

Как истинный знаток фарфора, Сергей Григорьевич объяснил чекистам, что ваза эта сделана в 1748 голу Дмитрием Ивановичем Виноградовым, мастером русского фарфора и сподвижником самого Ломоносова.

На квартире Каплана чекисты изъяли много фарфоровых изделий, картин и бронзового антиквариата.

На следующий день в кабинете Урицкого похищенные из дворцов ценности были переданы представителям петергофской комиссии.

Но такие радостные события в кабинете председателя Петроградской ЧК были, к сожалению, не часты…

Одновременно с работой в Петроградской ЧК и Комиссариате внутренних дел М. С. Урицкий выполнял различные партийные поручения как кандидат в члены ЦК и член Петроградского комитета РКП (б). Нагрузка была огромна. Однако он никогда не жаловался на это. И не кичился своими должностями.

Скромность Урицкого отразилась в заполненной им анкете члена Исполнительного комитета Петроградскою Совета.