— Можете следовать по назначению, — с явным удовольствием приняв «благородие», разрешил офицер.

У Зимнего юнкера разбирали штабеля дров, заготовленных для отопления дворца, и таскали поленья к воротам дворца, возводя оборонительное сооружение. Увидев операторов, слезающих с извозчика и устанавливающих на штатив киноаппаратуру, юнкера бросили работу и столпились, позируя у места съемок. К ним тут же присоединились девицы из женского ударного батальона: всем хотелось попасть в кадр.

— Что здесь происходит?

Кобозев сразу узнал командующего Петроградским воеиным округом полковника Полковникова.

Пояснив, Кобозев предложил полковнику запечатлеть и его, добавив:

— Увидите снятое в экстренном выпуске киножурнала «Свободная Россия». Что вы считаете важным запечатлеть из обороны дворца?

— Все важно. Снимайте сколько можете, чтоб было ясно, как мы готовились и обуздали взбунтовавшуюся чернь, — ответил Полковников. И приказал адъютанту поручику Максименко сопровождать операторов.

Поручик отлично знал расположение объектов обороны. Он провел операторов вдоль Зимнего, здания Главного штаба, рассказал о готовящейся обороне, о том, что предпринимает Временное правительство для подавления восстания. Пристроив на кинокамере листок бумаги, полученный от Урицкого, Кобозев еле успевал наносить условные знаки. Через час разведчик уже знал от разговорчивого офицера, какие части какие занимают позиции, их численность и настроение оборонявшихся.

Около 8 часов вечера Кобозев, распрощавшись с Модзелевским, добрался до Смольного. На площади горели костры, вокруг них толпились солдаты, матросы, красногвардейцы.

На лестничной площадке разведчика встретил Бонч-Бруевич.

— Как дела? Удалось что-нибудь разведать? — тревожно спросил он.

— Удалось! Все!

— Пойдем скорей!

На третьем этаже в комнате № 75 штаб ВРК. Завидя Кобозева, вскочили со своих мест Свердлов и Дзержинский.

Материалы разведки превзошли все ожидания. С ними срочно ознакомлены выделенные в боевую тройку по руководству осадой Зимнего Антонов-Овсеенко, Подвойский и Чудновский. Урицкий вместе с работником штаба занес точки, черточки и кружочки на карту оборонительных сооружений Зимнего, и эта карта легла на его стол рядом с телефонами, связывающими штаб с войсками, пошедшими на штурм.

Перед штурмом, в 8 часов вечера, в ВРК зазвонил телефон. Урицкий взял трубку и услышал голос Подвойского:

— Направил во дворец парламентером Чудновского с ультиматумом о немедленной сдаче.

«Гриша Чудновский в логове врага». 8 часов 30 минут. Опять Подвойский;

— Чудновский не возвращается. Видимо, задержан. Допросил одного из юнкеров — министры тянут с ответом, ждут Керенского с войсками, уговаривают юнкеров исполнить свой долг до конца.

Это сообщение Урицкий тут же докладывает Ленину.

— Действовать по плану, — говорит Владимир Ильич.

План был выработан утром на заседании ВРК: «оцепить Зимний дворец и Дворцовую площадь плотным кольцом и повести наступление, понемногу сжимая его».

Без пяти минут девять вновь звонок Подвойского:

— Чудновский вернулся. Был задержан генерал-губернатором Пальчинским, освобожден юнкерами. Ждем сигнала.

Выстрел носового шестидюймового орудия крейсера «Аврора» еле слышен за мощными стенами Смольного. Но ведь это начало последнего штурма! Моисей Соломонович посмотрел на часы — 9 часов 40 минут. Он видит, как, приподняв голову, прислушался Ленин, замерли Свердлов и Дзержинский, подошел к окну Бубнов.

Томительное ожидание. Телефон связи молчит.

Наконец глубокой ночью в комнату ВРК вихрем ворвался Подвойский. В каждом его движении — неостывший азарт штурма.

— Владимир Ильич, — явно стараясь сдержать распиравшую буйную радость, доложил Подвойский. — Зимний дворец взят. Временное правительство арестовано!

— А можно чуть поподробнее, — Ильич улыбается.

— После выстрела «Авроры» загремело по всей площади «Ура!». Матросы, солдаты, красногвардейцы потоком ринулись к дворцу. Ни пулеметные очереди, ни отдельные артиллерийские выстрелы не могли остановить или даже просто задержать этот порыв. Волной перехлестывая через построенные баррикады, смяли первую линию защитников Зимнего и ворвались в ворота. Опрокидывая юнкеров, бросились на второй, на третий этажи. Антонов-Овсеенко арестовал всех министров Временного правительства и препроводил их в Петропавловскую крепость, — на одном дыхании выложил Подвойский.

— Ну вот и отлично, нужно срочно довести эти сведения до всего народа. — И Владимир Ильич тут же начал составлять текст воззвания «Рабочим, крестьянам и солдатам!». — Анатолий Васильевич, — попросил Ленин Луначарского, — не сочтите за труд огласить это воззвание на заседании Второго съезда Советов.

Начавший свою работу 25 октября 1917 года в беломраморном зале Смольного Второй съезд Советов после краткого перерыва продолжил заседание, которое закончилось только к утру 26 октября. Весть о взятии Зимнего и аресте Временного правительства, обращение, в котором говорилось: «Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берет власть в свои руки», были встречены ликованием. За программу Советской власти — передача власти народу, предложение народам воюющих стран демократического мира и переход земли в руки крестьянства — проголосовали почти все делегаты.

Около пяти часов утра к Урицкому подошел Дзержинский:

— Моисей Соломонович, — тихо сказал Феликс Эдмундович. — Ильичу надо хоть чуточку отдохнуть. Мы с Яковом Михайловичем проводим его. А уж тебе…

— Понял, — Урицкий кивнул уходящему Дзержинскому и оглядел комнату покрасневшими от бессонницы глазами. Кто-то, прикорнув у подоконника, спит, кто-то пытается отогнать наваливающийся сон, меряет комнату шагами. Но Военно-революционный комитет не спит. Занять Зимний дворец и препроводить в Петропавловскую крепость министров — это еще не все. Надо навести порядок в городе, предохранить от разграбления дворцовые ценности, ставшие теперь принадлежностью государства. Нужно сохранить жизнь и имущество граждан Петрограда от уголовного элемента, освобожденного из тюрем незадолго до Октябрьской революции Керенским. А борьба с внешней и внутренней реакцией!

— Вот, посмотри своим опытным журналистским глазом.

Бубнов передает Урицкому текст радиограммы из Петрограда от ВРК армейским комитетам действующей армии, всем Советам солдатских депутатов:

«Петроградский гарнизон и пролетариат низверг правительство Керенского, восставшее против революции и народа. Переворот, упразднивший Временное правительство, прошел бескровно, Петроградский Совет рабочих я солдатских депутатов торжественно приветствовал совершившийся переворот и признал, впредь до создания правительства Советов, власть Военно-революционного комитета. Оповещая об этом армию на фронте и в тылу, Военно-революционный комитет призывает революционных солдат бдительно следить за поведением командного состава. Офицеры, которые прямо и открыто не присоединились к совершившейся революции, должны быть немедленно арестованы как враги!..»

Урицкий вычитывает до конца текст обращения, составленного Бубновым и Свердловым, утвержденного Владимиром Ильичей. Связывается с самой мощной в Петрограде Царскосельской радиостанцией. Передает приказ ВРК о немедленном оглашении воинским частям программы новой, Советской власти.

В 8 часов 45 минут утра обращение ВРК ко всем армейским комитетам передано по радио всей стране. «Солдат воюет за мир, за хлеб, за землю, за народную власть», — заканчивается обращение.

Невиданная по напряжению всех сил и человеческих возможностей ночь позади. В 10 часов утра Военно-революционный комитет обнародует свое знаменитое сообщение:

«Временного правительства больше нет! Вся власть в стране переходит к Военно-революционному комитету — органу Советов! Рабочий класс и революционное крестьянство победили и немедленно предлагают мир, отбирают у помещиков землю, контролируют все производство и создают свое, Советское правительство».