— Летти… ты слышишь меня? — На мгновение ему показалось, что она умерла. Трясущейся рукой он нащупал ее пульс. Пульс был ровный, хорошего наполнения, и у него отлегло от сердца.

Он произвел проверку на предмет сломанных костей и убедился, что переломов нет. Когда он закончил, ее ресницы затрепетали.

— Летти! Летти, это я, Грей!

— Грей…

Он схватил ее за руку.

— Я с тобой, милая. Ты не ранена? Скажи мне, где болит.

Она глотнула воздух и попыталась приподнять голову.

— Осторожно. Лучше скажи мне, где больно.

Вдали небо прорезала молния, будто предупреждая о том, что приближается буря, за этим последовал раскат грома.

— Поднялся сильный ветер, — сказала она. — Мы неслись галопом, и я чувствовала себя такой свободной. Впереди была стена, и я подумала, что мы сможем через нее перепрыгнуть. Если бы не оборвалась подпруга…

— Ради Бога, Летти, скажи, где больно!

Взгляд ее зеленых глаз остановился на его лице.

— У меня немного болит голова. А в остальном я, кажется, в полном порядке.

Он ждал ответа затаив дыхание и теперь с облегчением выдохнул:

— Это хорошо.

Небо снова прочертила молния, и громыхнул гром. Гроза была совсем близко, надо было найти какое-то укрытие.

Он взглянул на горизонт и при свете молнии увидел вдали силуэт охотничьего домика.

— Надо нам укрыться от грозы. Я возьму тебя на руки. Останови меня, если тебе будет больно. — Наклонившись, он взял ее на руки. — Все в порядке?

Она кивнула и положила голову ему на грудь. Он пристроил ее на седло, а сам сел позади нее.

— Обопрись на меня. Я знаю место, где мы сможем переждать грозу.

Она не возражала, когда он направил Раджу к охотничьему домику. Тьюлип бежала следом. Вскоре они добрались до древнего строения. Грей спешился, осторожно взял на руки Летти и пошел к домику, в котором не раз прятался, когда был мальчиком, да и сейчас иногда бывал.

Тяжелая деревянная дверь домика никогда не запиралась. Он распахнул ее ногой и внес Летти внутрь.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Думаю, я ничего себе не сломала.

Он чуть с ума не сошел от тревоги, но тут же рассердился на нее за беспечность.

— Удивительно, что ты еще не сломала себе шею. Мне следовало бы задать тебе хорошую трепку. Ты так напугала меня!

Она слегка покраснела, но ничего не сказала в ответ.

Грей осторожно усадил ее на кожаный диван, стоявший перед камином.

— Пойду посмотрю, как там лошади, и принесу дров, чтобы развести огонь.

Летти по-прежнему молчала, и он не понял, была ли она благодарна ему за то, что нашел ее, или же предпочла бы, чтобы он ее не находил.

Он поставил лошадей под навесом возле домика, дал им овса, который на всякий случай хранил здесь, потом вернулся в дом с охапкой дров. Вскоре разгорелся огонь, и его жар вытеснил из помещения холод и сырость.

Домик был небольшой — всего одна комната с низким потолком и крышей из тяжелых бревен. Здесь же была кухня с чугунной плитой и старым дубовым столом. Возле большого камина стоял диван с мягкими креслами, а в углу — кровать под балдахином.

Он разжег огонь, чтобы было теплее, и поставил кипятиться воду для чая. Затем вернулся к промокшей и испачканной Летти, которая отдыхала на диване.

— Нам надо снять с себя мокрую одежду.

Она дрожала, но отрицательно помотала головой:

— Не могу. Мне больше нечего надеть.

Подойдя к комоду, он вынул оттуда пару шерстяных одеял.

— Придется обойтись этим. — Он бросил одно из одеял на диван рядом с ней.

Подойдя ближе к огню, он принялся стаскивать с себя фрак, жилет и сорочку. Летти старалась не смотреть на него.

— Мне и так хорошо, — сказала она. — Моя одежда постепенно и так высохнет.

— Но к тому времени ты схватишь дьявольскую лихорадку.

Она вскинула голову.

— А если я сниму одежду, то мне придется иметь дело с самим дьяволом.

У него дрогнули губы. Незачем было даже спрашивать, кого она имеет в виду.

Однако ее здоровье было важнее, чем скромность.

— Извини, малышка, я даже слушать не хочу твои возражения. Или я помогу тебе снять одежду, или я сниму ее с тебя сам. Что выбираешь?

Она сердито взглянула на него.

Почему это Летти иногда казалась двумя разными женщинами: одна была милой и послушной, а другая полной огня?

Она что-то пробормотала. Но конечно же, не ругательство.

— Вы и впрямь настоящий дьявол, — сказала она.

Она смотрела в сторону, пока он закончил раздеваться, взял одно из одеял, обмотал вокруг пояса и закрепил так, чтобы не упало.

— Твоя очередь, — сказал он.

Летти осторожно поднялась на ноги с его помощью.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?

— Со мной было все в порядке, пока вы не потребовали, чтобы я разделась.

Он сдержал улыбку. С тех пор как умерла Джиллиан, он улыбался редко, но Летти удавалось все чаще и чаще вызывать у него улыбку.

— Стой спокойно, и я все сделаю сам, — сказал он и потянулся к пуговицам на лифе темно-зеленого костюма для верховой езды, но она шлепнула его по рукам.

— Я сама это сделаю.

Он отступил на шаг, позволяя ей сохранить чувство собственного достоинства и ожидая, пока она дрожащими пальцами расстегнет пуговицы. Он помог ей снять лиф и повесил его на крючок поближе к огню.

Оставшись в сорочке, она развязала тесемки и, едва удерживая равновесие, попыталась перешагнуть через соскользнувшую на пол юбку.

— Осторожно, — сказал Грей и, протянув руку, поддержал ее.

Она не возражала, но по ее напряженной спине было видно, что предпочла бы, чтобы он не распускал руки.

Следом были сняты нижние юбки. Полностью промокшие, они упали у ее ног, словно куча мокрых тряпок. Он помог ей перешагнуть через них, и она осталась в мокром, облепившем тело почти прозрачном нижнем белье.

Он изо всех сил старался вести себя хорошо — как-никак леди только что упала с лошади и ушиблась, но тут ожили мужские инстинкты и его мужское естество. Сорочка едва прикрывала ее соблазнительную попку, и в паху немедленно ощутилась реакция.

Откашлявшись, он развязал шнурки корсета и отступил на шаг. Он думал, что может доверять себе. Она все-таки была травмирована, пусть даже не очень сильно. Но заметив женственный изгиб ее бедра, он начал сомневаться в силе своей воли. Господи, как мучительно он хотел ее! Его возбуждение нарастало с каждым ударом сердца.

Комната озарилась светом молнии, и ветер загромыхал ставнями.

— Передайте мне, пожалуйста, одеяло, — попросила она.

— Что?

— Мне нужно одеяло. Передайте его, пожалуйста, мне.

— Прошу прощения, — сказал он и, развернув второе одеяло, держал его перед собой. — Надо снять и все остальное. Обещаю не подглядывать.

— Я вам не верю.

— Я и сам себе не верю, но я постараюсь.

Ему показалось, что она засмеялась.

— Я хочу взять с вас слово джентльмена, — сказала она.

— Ладно. Даю вам слово джентльмена.

Он поднял одеяло. Летти стояла спиной к нему, и он слышал шуршание ее одежды. Чуть опустив верхний край одеяла, он с нарастающим вожделением наблюдал, как она сняла корсет и отбросила его в сторону, потом полуголая остановилась перед огнем. Когда она шевельнулась, ему на мгновение стали видны ее голые груди, которые были так восхитительны — полненькие, с розовыми сосками, напоминающими цвет свежих сливок. Воспоминание о том, каковы они на вкус, еще больше усилило приток крови в пах.

За этим последовали ее панталончики. Он заметил, что они не были поношенными и заштопанными, как все остальное, а были сшиты из тончайшего батиста и отделаны дорогим кружевом. Если она так высоко ценит этот предмет одежды, он купит ей целую дюжину, хотя, как только она будет принадлежать ему, он запретит ей носить вообще что-либо под юбками. Далее последовали розовые атласные подвязки, затем она наклонилась, чтобы снять чулки.

При виде ее соблазнительной попки в таком великолепном ракурсе его рот наполнился слюной, а желание стало нестерпимым. Он всегда гордился своим умением держать себя в руках, но когда речь шла о Летти, самоконтроль куда-то исчезал. Потом она повернулась, и он уже не смог оторвать взгляда от рыжевато-каштановых кудряшек между ее бедрами.