Джо встал на ноги и сказал:

– Пора за работу. Теперь моя очередь.

Дракон сошел с эстакады. Дон заметил, что у Джо еще не вполне отросла правая средняя лапа, отчего тот выглядел несколько перекошенно, словно автомобиль со спущенной шиной.

Проволочку медленно и осторожно очистили и выпрямили. С начала операции прошло больше часа – и вот уже микроманипулятор держит в своих «пальцах» добычу: четыре фута стальной проволоки, настолько тонкой, что различить ее невооруженным глазом, даже драконьим, было бы просто невозможно.

Сэр Исаак оторвался от окуляров.

– Проволока Мэлата готова? – спросил он.

– Все готово.

– Вот и прекрасно, друзья мои. Тогда начнем.

Обе проволочки вставили в обычные микропроволочные проигрыватели, включенные параллельно. У пульта, управлявшего синхронизацией сигналов, записанных на разные проволоки, сидел человек в наушниках с озабоченным лицом. Это был мистер Костелло. Стальные паутинки начали медленно раскручиваться, и из динамика раздалось писклявое бормотание, порой на мгновение прерывавшееся, – это было похоже на морзянку, передаваемую с очень высокой скоростью.

– Нет синхронности, – объявил Костелло. – Перемотай назад.

Сидевший напротив оператор сказал:

– Очень не хочется перематывать, Джим. Такое ощущение, что дунь на них – и они порвутся.

– Если проволока порвется, Сэр Исаак починит ее. Так что давай перематывай!

– Может быть, ты поставил какую-нибудь задом наперед?

– Заткнись и включай перемотку.

Через некоторое время бормотание возобновилось. Для Дона это был все тот же бессмысленный писк, но мистер Костелло кивнул:

– То, что надо. Запись идет с самого начала?

Дон услышал техасский выговор Джо:

– Все тип-топ.

– Ладно, тогда пусть крутится, а вы начинайте воспроизводить запись. Постарайтесь замедлить скорость раз в двадцать.

Костелло щелкнул переключателем. Невнятный звук прекратился, но механизмы продолжали разматывать невидимые нити. Вскоре из репродуктора послышался человеческий голос; речь звучала басовито, с дрожью и неразборчиво. Джо остановил воспроизведение, подправил настройку и вновь запустил аппаратуру. Опять послышался голос, и на сей раз это было чистое, приятное и очень отчетливое контральто.

– Заголовок, – объявил голос. – «Записки о практическом применении уравнений Хорста – Милна». Содержание. Часть первая. О конструировании генераторов для реализации свободного от деформации прямолинейного движения. Часть вторая. Генерация пространственно-временных разрывов: закрытых, открытых, свернутых. Часть третья. О создании областей с временным псевдоускорением. Часть первая, глава первая. Основы конструирования простейших генераторов и систем управления. Из уравнения семнадцать приложения А видно, что…

Голос продолжал говорить, не умолкая ни на секунду. Дон прислушивался, ему было страшно интересно, хотя он и не понимал ни слова. Он почувствовал, что засыпает, когда голос вдруг произнес:

– Иллюстрация! Иллюстрация! Иллюстрация!

Костелло, притронувшись к клавише, отключил звук и спросил:

– Камеры готовы?

– На полном ходу!

– Переключайте!

На экране стало постепенно появляться изображение. Дон решил, что это какая-то электронная схема, а может, спагетти в тарелке. Когда рисунок проявился полностью, вновь зазвучал голос.

Через два с лишним часа прослушивания, прерываемого лишь короткими репликами, Дон обернулся к Изабел:

– Все равно мне с этого никакого толку, ничего нового я здесь не узнаю. Может, пойдем отсюда?

– Давай.

Они спустились с эстакады в туннель, ведущий к жилым помещениям. По пути им встретился Фиппс, лицо которого прямо-таки светилось от счастья. Дон кивнул ему и хотел было пройти мимо, но Фиппс его задержал:

– А я уж собрался тебя искать.

– Меня?

– Да. Я подумал, что ты, наверно, захочешь взять это – ну, как сувенир, что ли, – и протянул Дону кольцо.

Дон взял его и внимательно рассмотрел. На одной из палочек, которые составляли «Х», там, где была смыта эмаль, темнело едва заметное пятнышко. Окружающее букву кольцо было очищено от краски и имело узкую неглубокую прорезь, в которую Дон едва мог просунуть ноготь.

– Оно вам больше не нужно?

– Мы вытянули из него все, что могли. Пусть оно останется у тебя. Когда-нибудь любой музей отвалит за него хорошие деньги.

– Нет, – сказал Дон. – Уж лучше я его отвезу отцу. Когда все кончится.

Дон переселился из огромных, под стать Гаргантюа, комнат, где его поселили вначале, туда, где жили все остальные люди. Разумеется, Сэр Исаак разрешил бы ему остаться в гигантских залах, пока не остынет Солнце, но оставаться тут Дону казалось не только глупым – ведь эти комнаты строились в рост драконов, – но и просто-напросто неудобным. Человеку, привыкшему к партизанской войне, такое большое открытое пространство действовало на нервы.

Люди занимали одну из драконьих квартир, комнаты которой поделили для этой цели на небольшие клетушки. Драконье «корыто», которым люди пользовались вместо бассейна, и обеденный стол были для всех общими. Дон жил в одной комнате с доктором Роджером Конрадом, высоким лохматым молодым человеком, с лица которого не сходила улыбка. Узнав о том, что Конрад пользуется среди остальных ученых немалым авторитетом, Дон слегка удивился.

Он редко встречался с соседом, как, впрочем, и с остальными, даже Изабел была постоянно занята канцелярской работой. Группа трудилась день и ночь с лихорадочным напряжением. Да, кольцо было вскрыто, и теперь у них имелись все необходимые для работы данные, но военная эскадра была уже на пути к Марсу. Никто не знал, да и не мог знать, успеют ли ученые и инженеры закончить работу вовремя, чтобы спасти своих коллег.

Однажды – была уже глубокая ночь, – перед тем как лечь спать, Конрад попытался кое-что разъяснить Дону:

– У нас нет подходящего оборудования, а инструкции рассчитаны на земную и марсианскую технику. Драконы все делают по-другому. У нас здесь мало людей, и очень трудно сляпать из хозяйства драконов то, что нам нужно. Сначала мы думали установить оборудование на этих маленьких суденышках, на которых летают вокруг Марса. Ты их видел?

– Только на фотографиях.

– Я тоже живьем ни разу. Как ракетные корабли они полная ерунда, но герметичны, и места внутри хватает. А теперь нам приходится подлаживать конструкцию к местным челнокам.

Надстратосферный челнок, которому «подстригли уши» – то есть убрали крылья, предназначенные для полета-планирования в атмосфере, – уже ждал своего часа в крытом ангаре неподалеку от дома Сэра Исаака. Он-то и должен был полететь на Марс – если удастся его к этому подготовить.

– Сплошная головная боль, – добавил Конрад.

– Но мы справимся?

– Мы обязаны справиться. Мы не можем провести заново все конструкторские расчеты – у нас нет для этого нужной техники, не говоря уже о том, что нет времени.

– Я про это и спрашиваю. Вовремя мы закончим?

Конрад вздохнул:

– Хотел бы я знать.

Все, кто трудился над проектом, почти физически ощущали давление времени. В столовой повесили карту, на которой отмечалось текущее положение Солнца, Венеры, Земли и Марса. Каждый день, во время обеда, точки, обозначающие планеты, передвигали вдоль линий орбит: Землю – на градус, Венеру – несколько больше, Марс – на полградуса с хвостиком.

Длинным пунктиром, начинавшимся на орбите Земли и оканчивавшимся в точке встречи с Марсом, изобразили траекторию, по которой, скорее всего, будет передвигаться эскадра Федерации. Единственное, что было известно наверняка, – дата вылета кораблей; их траектории и момент прибытия рассчитывались исходя из относительного расположения планет и максимальной скорости. При этом предполагалось, что их дозаправят на одной из околоземных парковочных орбит.

Для ракетного корабля годится не всякая орбита. Разумеется, военный корабль, получивший неотложную боевую задачу, не полетит по экономичной эллиптической траектории – в таком случае путешествие к Марсу заняло бы 258 земных суток. Но даже если двигаться по гиперболе, не жалея топлива, на скорость корабля с обычным реактивным двигателем наложены серьезные ограничения.