– Минутку! – воскликнул Дон. – Мистер Костелло, разве вы не говорили мне, когда мы встречались в Нью-Лондоне, что Федерация уже высадила свои войска на Марсе?

– Не совсем верно. Я сказал, что Федерация, по-видимому, захватила станцию «Скиапарелли», на которой размещалось отделение МТТ. В некотором смысле так и произошло; во всяком случае, они ввели жесткую цензуру и прекратили всякое сообщение с Венерой. Для этого им хватило горстки солдат гарнизона, постоянно находившегося на Марсе. Но теперь в дело пущены регулярные части. Они-то и должны ликвидировать Организацию.

Ликвидировать Организацию… Дон перевел это зубодробительное выражение на нормальный язык: убить всех, кто против. Значит, и его родителей тоже…

Он потряс головой. Эта мысль как-то не укладывалась в сознании. Хотя он много лет не видел родителей, совсем не помнил их лица – все равно он не мог представить их мертвыми. Он подумал, а может, он сам умер, раз потерял способность переживать.

Впрочем, неважно. Нужно что-то предпринимать.

– Что нам делать? Как их остановить?

– Первым делом – перестанем терять время! – ответил Фиппс. – Мы уже и так полдня потеряли. Сэр Исаак?

– Да, друг мой. Давайте поторапливаться.

Помещение представляло собой обычную лабораторную мастерскую, разве что, когда ее строили, учитывали габариты драконов. Иначе и быть не могло: здесь работали двенадцать драконов, человек пятьдесят мужчин и несколько женщин. Все, кто мог оторваться от работы, захотели присутствовать при вскрытии кольца. Пришел даже Мэлат-да-Тон. Он держался в своем контейнере при помощи механического корсета, и его хрупкое тело переливалось цветами, говорящими о сильном волнении.

Дон и Изабел взобрались на эстакаду у входа, откуда можно было все видеть, не мешая работе. Прямо напротив размещался большой стереопроектор. Он светился, но изображения на нем пока не было. Внизу стоял микроманипулятор, рассчитанный на дракона. Остальную площадь лаборатории занимали прочая аппаратура и инструменты. Дону они казались странными – не потому, что они были созданы драконами для драконов (многие из них были вполне человеческими), просто лабораторное оборудование всегда выглядит непривычно для непрофессионала. Предметы, изготовленные аборигенами, были привычны Дону; две технологии – людей и драконов – настолько переплелись, что человеку, особенно живущему на Венере, не казались странными соединения, выполненные простой скруткой вместо сварки или болтов, он не находил необычными сцепленные друг с другом овоиды там, где человек использовал бы винты.

За микроманипулятором, положив щупальца на управление, сидел Сэр Исаак. Над его головой нависало устройство, снабженное восемью окулярами. Дракон тронул переключатель, проектор ожил, и в нем появилось цветное объемное изображение кольца. Увеличенное изображение имело в поперечнике около восьми футов. Верхушка кольца приблизилась, показалось вырезанное в нем и залитое эмалью углубление в форме заглавной «Х» в белом эмалевом кружке.

Изображение дрогнуло и изменилось. Теперь была видна лишь часть буквы, но зато настолько увеличенная, что эмаль, втертая в неглубокие канавки, стала похожей на обломки каменных плит. Затем появилась тень какого-то цилиндрического инструмента – в фокусе был только его заостренный конец, – из которого вдруг появилась огромная маслянистая капля и, отделившись от «пера», растеклась по эмали. «Каменные обломки» начали рассыпаться на мелкие куски.

На эстакаду взобрался Монтгомери Фиппс. Увидев Дона и Изабел, он уселся рядом с ними на край платформы. Видимо, он хотел загладить свою недавнюю резкость.

– Вам будет о чем рассказать своим внукам, – сказал он. – Старина Сэр Айк за работой. Лучший микрооператор в Системе: может вытащить любую молекулу, посадить ее куда надо и заставить стоять на задних лапах.

– Фантастика какая-то, – кивнул Дон. – Я и не знал, что Сэр Исаак – лаборант.

– Более того, он талантливый физик. Неужели ты еще не понял, почему он себе выбрал такое имя?

Дон смутился. Он знал, что драконы берут себе человеческие имена, но воспринимал их как нечто само собой разумеющееся, не задумываясь над их смыслом, так же как не задумываясь воспринимал свое венерианское имя.

– Почти весь его род – ученые, – продолжал Фиппс. – У Сэра Исаака есть внук, который взял себе имя Галилео Галилей, – ты с ним не знаком? Есть у них и Доктор Эйнштейн, и Мадам Кюри, есть специалистка по химическому синтезу, назвавшая себя – одному Яйцу известно почему – Маленький Лютик[56]. Но Сэр Айк – величайшим ум из них всех. Он летал на Землю, чтобы помочь в разработке нашего проекта. Но ты ведь знал об этом? Да, знал?

Дон признался, что нет. Изабел спросила:

– Мистер Фиппс, вы говорите, что Сэр Исаак работал над проектом на Земле. Почему же тогда он не знал, какая в кольце информация?

– Что-то знал, чего-то не знал. Он работал в области теории. А из кольца (если только нас не постигнет жестокое разочарование) мы надеемся извлечь готовые инженерные разработки, подготовленные для человеческих инструментов и технологий. Это совершенно разные вещи.

Дон задумался. До сих пор «наука» и «техника» представлялись ему более или менее тесно связанными понятиями; Дону не хватало образования, чтобы осмыслить огромную разницу между ними. Он заговорил о другом:

– А вы сами работали в лаборатории, мистер Фиппс?

– Я? Великое небо, конечно нет! У меня ж руки-крюки! Я изучаю движущие силы истории. Когда-то эта наука была теоретической, теперь – прикладная. Что ж, в этом месте пусто.

Фиппс смотрел на кольцо. Растворитель, каждая капля которого выглядела размером с бочку, смыл эмаль на краю буквы «Х»; под слоем краски пластик оказался янтарного цвета и был совершенно прозрачен.

Фиппс вскочил на ноги:

– Не могу сидеть спокойно. Ужасно нервничаю. Пожалуйста, извините меня.

– Ну что вы, конечно.

На эстакаду взобрался дракон. Фиппс отошел в сторону, и дракон остановился с ним рядом.

– Привет, мистер Фиппс! Не возражаете, если я тут пристроюсь?

– Ради бога. Вы знакомы с ребятами?

– Да, я уже встречался с этой леди.

Дон представился, назвав оба своих имени, и дракон, в свою очередь, свои – Освежающий Дождь и Джозефус («Зовите меня просто Джо»). Для Дона Джо оказался вторым после Сэра Исаака драконом, который имел водер и умел им пользоваться. Дон с интересом посмотрел на дракона; было ясно, что Джо учился английскому не у того кокни, который преподавал язык Сэру Исааку…

«Наверняка у техасца», – решил Дон.

– Для меня большая честь находиться в вашем доме, – сказал Дон.

Дракон устроился поудобнее и опустил голову так, что его подбородок оказался на уровне человеческих плеч.

– Это не мой дом. Эти снобы пустили меня сюда лишь потому, что я умею делать некоторые вещи лучше других. Я здесь только работаю.

– Ну что вы… – Дон хотел было вступиться за Сэра Исаака, какой, мол, из него сноб, но, подумав, решил не встревать в драконьи дела и вновь повернулся к проектору. Следящая камера переместилась на эмалевое кольцо вокруг буквы «Х», и на экране была видна его дуга примерно в пятнадцать – двадцать градусов. Увеличение выросло настолько, что крохотный сектор расширился до огромных размеров. На эмаль вновь уронили каплю растворителя; жидкость разъела краску.

– Вот теперь, пожалуй, что-то получается, – сказал Джо.

Эмаль таяла, словно снег под весенним дождем. Но на этот раз вместо прозрачного пластика под ней открылось нечто вроде переплетения стальных труб, лежащих в неглубокой канаве.

Все это время стояла полная тишина – и вдруг кто-то радостно вскрикнул. Дон только теперь понял, что и сам он все это время сидел затаив дыхание.

– Что это? – спросил он у Джо.

– Проволока. А ты чего ждал?

Сэр Исаак прибавил увеличение и сдвинул рабочее поле на соседний сектор. Осторожно, словно мать, купающая своего первенца, он смывал слой эмали, покрывающий свернутую в кольцо проволочку. Затем появился микроскопический захват. Очень аккуратно покопавшись в бороздке, он извлек оттуда конец проволоки.