– Да не надо, – торопливо сказал гость.

– Я предпочитаю осматривать пациента без свидетелей, – решительно сказала она.

– Я не успел объяснить, мэм доктор. Не я болен, а мой компаньон.

– Вот как?

– Он сломал ногу. Зазевался и защемил ее между двумя глыбами металла, она и сломалась. Я, наверное, не больно хорошо оказал ему помощь, потому что он очень плох. Вы не могли бы отправиться к нему прямо сейчас, доктор?

– Разумеется.

– Эдит!

– Кастор, принеси мой хирургический чемоданчик – черный. Ты поможешь мне надеть скафандр, дорогой?

– Но Эдит, ты…

– Ничего, капитан, – у меня тут снаружи скутер. Мы живем милях в восьмидесяти пяти – девяноста отсюда – долго не задержимся.

– Я с вами, – вздохнул капитан Стоун. – Ваш скутер подымет троих?

– Конечно-конечно! На нем седла Рейнольдса; можно распределять баланс как угодно.

– Хейзел, ты принимаешь командование.

– Есть, сэр!

Вопреки обещанию Девайна, их не было всю ночь по корабельному времени. Хейзел сидела у пульта, следя за ними по радару, и осталась дежурить до тех пор, пока опять не засекла их на экране и не проследила их обратный путь. Девайн, обильно рассыпаясь в благодарностях, остался с ними завтракать. Когда завтрак подходил к концу, в столовой появился Лоуэлл с Пушистиком на руках. Девайн застыл, не донеся кусок до рта.

– Плоский кот! Или мне чудится?

– Конечно, это он. Его зовут Пушистик. Он марсианин.

– Само собой! Слушай, а можно мне его немножко погладить?

Лоуэлл, подозрительно посмотрев на него, разрешил. Старатель взял кота – видно было, что он привык обращаться с плоскими котами, – и стал гладить его, что-то бормоча при этом.

– Какая прелесть! Прямо жалеешь, что расстался с Марсом, хотя тут и лучше. – Он неохотно расстался со зверьком, еще раз всех поблагодарил и вышел.

Доктор Стоун размяла пальцы:

– В первый раз со старых клинических времен оперировала в невесомости. Надо освежить технику.

– Дорогая, ты была великолепна. А Джоку Донахью здорово повезло, что ты оказалась рядом.

– Он был очень плох, мама? – спросила Мид.

– Именно так, – ответил отец, – подробностей не ждите, но мама знала, что надо делать, и сделала это. А из меня получилась неплохая санитарка, хоть я и не должен об этом говорить.

– Да, – согласилась Хейзел, – ты не должен так говорить.

– Роджер, – спросила доктор Стоун, – штука, в которой они живут, – это что, корабль?

– Сомневаюсь – только не в том виде, в каком он у них сейчас. Я бы не назвал это кораблем. Скорее это плот.

– А если они захотят улететь отсюда?

– Может, они не хотят улетать. Может, они умрут, не покидая Рок-Сити, как чуть не случилось с Джоком. Руду они, наверно, возят скутером продавать на Цереру, то есть на ее орбиту. А может, и здесь продают.

– Но ведь город-то кочевой. Им приходится двигаться с места на место.

– Ну, пожалуй, это корыто можно сдвинуть с помощью пары стартовых ракет, если действовать осторожно и не спешить. Но я бы, наверное, разгерметизировал его, прежде чем приступать.

Пояс астероидов представляет собой сплющенный тор (или просто пончик), который охватывает 13 тысяч 500 тысяч миллионов триллионов кубических миль. Это по скромному подсчету, исключая заблудших овечек, которые уходят к самому Марсу и еще дальше – до самого Солнца. Не входят в расчет и те, что забрели слишком далеко и попали в рабство к могучему Юпитеру, например Троянцы, в почетном карауле следующие по орбите планеты, в шестидесяти градусах впереди и позади. Исключаются также те, что слишком отклонились к северу или югу. То есть те, чьи орбиты отклонились от плоскости эклиптики больше чем на шесть градусов.

13 500 000 000 000 000 000 000 000 кубических миль пространства.

А все человечество можно запихнуть в уголок одной кубической мили: средний объем человеческого тела равен двум кубическим футам.

Даже бесстрашному герою Хейзел, капитану Джону Стерлингу, тяжеловато пришлось бы патрулировать такой участок. По крайней мере, ему не помешали бы несколько братьев-близнецов.

Запишем эту цифру как 1,35 × 1025 кубических миль. Глазом, если не разумом, охватить ее станет легче. В то время, когда «Роллинг Стоун» затесался в бродячее братство Рок-Сити, плотность населения пояса составляла одну душу на два биллиона триллионов кубических миль – запишем это как 2 × 1021. Почти половина этих шести с лишним тысяч бродяг проживала на больших планетоидах – Церере, Палладе, Весте, Юноне. Одним из немногих приятных сюрпризов в исследовании Системы стало открытие того, что самые большие астероиды имеют невероятно высокую плотность и, следовательно, приличную силу тяжести на их поверхности. Средняя плотность Цереры, диаметр которой всего 485 миль, в пять раз выше плотности Земли, а притяжение там почти такое же, как на Марсе. Эти планетоиды считаются остатками ядра погибшего Люцифера, покрытыми несколькими милями более легкой наносной породы.

Остальные три тысячи составляет странствующее население пояса в буквальном смысле слова. Они живут и работают в невесомости и почти все входят в одну из полудюжины общин, разрабатывающих узлы или кластеры пояса. Узлы в несколько сот раз плотнее остального пространства пояса, если тут можно сказать «плотнее»: корабль, идущий рейсом на Ганимед, мог бы пройти сквозь узел Аллилуйя и Рок-Сити, заметив их разве что на экране радара. Вероятность того, что этот лайнер на что-то налетит, чрезвычайно мала.

В узлах старатели добывали уран, трансурановые элементы и металлы планетного ядра, продавая руду и минералы на ближайшем крупном астероиде и время от времени переходя на другой узел. Перед находкой на Аллилуйе община, называющая себя «Рок-Сити», работала на узле Кайзер Вильгельм за Церерой на ее орбите. Услышав весть о находке, община тронулась в путь. Развив небольшое ускорение, артель прошла внутрь орбиты Цереры на скутерах, химических двигателях, стартовых ракетах и честном слове. Она была единственной, которая имела возможность передвинуться. «Парни Грогана» находились на той же орбите, но работали на узле Горькое Горе по ту сторону Солнца, в полбиллионе миль от Рок-Сити. Недалеко был и Нью-Йобург, но те работали на узле под названием Рейнолдс № 2, который вращался по неудобно расположенной орбите Фемиды.

Ни один из этих городов в небе не способен был сам себя обеспечить, да и вряд ли такое было возможно. Но невероятный аппетит Земли на энергетическое сырье и еще более ценные материалы планетного ядра, из которых делали сопла ракетных двигателей и противорадиационные щиты, – этот постоянный спрос, который могли удовлетворить астероиды, обеспечивал старателям обмен того, что у них есть, на то, что им нужно. Но во многом они все же ни от кого не зависели: уран, обогащенный не дальше Цереры, давал им свет, тепло и энергию. Все овощи и большинство белковых продуктов они выращивали сами на гидропонных огородах и в дрожжевых резервуарах. Водородное топливо и кислород получали с Цереры или Паллады.

Там, где есть энергия и масса, которой можно манипулировать, человек не пропадет.

Почти три дня «Роллинг Стоун» медленно следовал через Рок-Сити. Для невооруженного глаза, если смотреть в иллюминатор, или для наблюдателя, вышедшего наружу и стоящего на корпусе корабля, Рок-Сити ничем не отличался от любого участка пространства – та же пустота на фоне звезд. Человек с острым глазом, хорошо знающий созвездия, заметил бы, что их классические очертания искажает слишком много каких-то планет, которые в своих блужданиях не ограничиваются зодиакальным кругом. Еще более пристальное наблюдение обнаружило бы разрозненное движение некоторых «планет», которые уходили за корму «Стоуна» при его движении вперед.

На третий день перед обедом капитан Стоун притормозил свой корабль и скорректировал его скорость, запустив один из наружных двигателей; впереди виднелась мэрия и еще несколько объектов. Позже он запустил еще один двигатель и затормозил «Роллинг Стоун», оставив его висеть неподвижно в пространстве на расстоянии в одну восьмую мили от мэрии. Он повернулся к микрофону и вызвал мэра.