– То есть как? У вас обоих был высший балл – я прекрасно помню.

– Ну, видишь ли… Мы в том семестре были очень заняты, и нам показалось, что будет логично… – Тут его голос окончательно затих.

– Давай-давай выкладывай!

– Кастор сдавал за двоих геометрию, – сознался Поллукс, – а я сдавал за двоих историю. Но учебник я прочел.

– Надо же! – вздохнул Роджер Стоун. – Ну, сейчас срок давности, пожалуй, уже прошел. Теперь ты на себе ощущаешь, что подобные преступления сами в себе несут наказание. Вот понадобилось, а ты ни бум-бум.

– Да, сэр.

– Придется накинуть тебе еще час в день – пока не сможешь четко представить по уравнению четырехмерную гиперповерхность в неэвклидовом континууме, даже стоя на голове под холодным душем.

– Да, сэр.

– Кастор, а ты какой предмет замотал? Тоже учебник прочел?

– Да, сэр. Историю средневековой Европы, сэр.

– Хмм… Виноваты вы оба одинаково, но меня не слишком волнует предмет, который не требует логарифмической линейки и таблиц. Будешь помогать брату.

– Есть, сэр.

– Если время будет поджимать, я помогу вам с вашими поломанными велосипедами, хотя и не следовало бы.

Близнецы рьяно взялись за дело. К концу второй недели Роджер Стоун объявил, что доволен познаниями Поллукса в аналитической геометрии. Братья начали штурмовать новые, более утонченные высоты: комплексная логика матричной алгебры, блистающая ледяными массивами… тензорное исчисление, отпирающее врата атому… дикие и чудесные уравнения поля, сделавшие человека царем Вселенной… сокрушительная, уму непостижимая интуиция решения Форсайта, которое открыло двадцать первый век и позволило человечеству сделать еще один великий шаг к звездам. К тому времени, когда Марс стал светиться в небе ярче, чем Земля, они поднялись выше той отметки, до которой отец знал дорогу, и дальше двигались как равные партнеры.

Обычно они учились по одной книге, плавая голова к голове по кубрику, и одна пара ног указывала на небесный север, другая – на юг. Близнецы рано приобрели привычку читать одну книгу одновременно, и в результате оба читали текст вверх ногами так же легко, как и в нормальном положении. Однажды читавший именно так Поллукс сказал брату:

– Знаешь, дедуля, вот я читаю все эти вещи и начинаю думать – не пойти ли нам в науку вместо бизнеса. В конце концов, деньги – это еще не все.

– Да, – согласился Кастор, – есть еще акции, облигации, патентные права, не говоря уж о движимом и недвижимом имуществе.

– Я серьезно.

– Мы будем заниматься и тем и другим. Я дочитал страницу – щелкни выключателем, когда и ты дочитаешь.

«Бог войны», орбита которого немного отличалась от стоуновской, постепенно нагонял их и уже был виден невооруженным глазом как звезда – переменчивая звезда. Она мигала и вспыхивала каждые шестнадцать секунд. В целостат «Стоуна» легко можно было увидеть, почему это происходит: «Бог войны» все время кувыркался, производя полный оборот за тридцать две секунды. Так он создавал, по принципу центрифуги, искусственную тяжесть, оберегая нежные желудки своих пассажиров-кротов. Через каждые пол-оборота солнечные лучи отражались от его блестящего корпуса как раз под таким углом, чтобы послать ослепительную вспышку в сторону «Стоуна». При взгляде в телескоп блеск просто резал глаза.

Наблюдение, как выяснилось, было обоюдным. Стоуны получили радиограмму. Хейзел отпечатала ее и с непроницаемым лицом вручила сыну.

«„БОГ ВОЙНЫ“ – „РОЛЛИНГ СТОУН“, ЛИЧНО. РОДЖ, СТАРИНА, ГЛЯЖУ НА ТЕБЯ В ТЕЛЕСКОП. ЧТО ЭТО НА ТЕБЕ ТАКОЕ? ГРИБОК? ИЛИ ВОДОРОСЛИ? ТЫ ПОХОЖ НА РОЖДЕСТВЕНСКУЮ ЕЛКУ. П. ВАНДЕНБЕРГ, КАПИТАН».

Капитан Стоун сверкнул глазами:

– Ах ты, жирный голландец! Я тебе покажу «грибок». Вот, мама, отправьте ему: «Капитан капитану – личная радиограмма. Как это ты ухитряешься углядеть что-либо в телескоп на своей пьяной карусели? И как тебе нравится быть нянькой при куче кротов? Вдовушки, конечно, дерутся за право сидеть за капитанским столом. Весело, держу пари. Р. Стоун, капитан».

Вскоре пришел ответ: «РОДЖЕР-ДОДЖЕР, СТАРЫЙ КОДЖЕР, Я ДОПУСКАЮ ЗА СВОЙ СТОЛ ПАССАЖИРОК ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДО ДВАДЦАТИ ЛЕТ, ЧТОБЫ ПРИСМАТРИВАТЬ ЗА НИМИ. ПРЕДПОЧТЕНИЕ ОТДАЕТСЯ БЛОНДИНКАМ МАССОЙ ПЯТЬДЕСЯТ КИЛО. ПРИХОДИ К ОБЕДУ. ВАН».

Поллукс посмотрел в иллюминатор, где как раз сверкнул «Бог войны».

– А почему бы и нет, папа? Спорим, я могу туда долететь на своем двигателе с одним запасным кислородным баллоном.

– Не дури. У нас не хватит троса даже при самом тесном сближении. Хейзел, передай: «Миллион благодарностей, но мне готовит лучшая девочка во всей Системе, и делает это прямо сейчас».

– Это я, папочка? – спросила Мид. – А я думала, тебе не нравится, как я готовлю.

– Можешь не задирать нос, кнопка. Я говорю о твоей маме, разумеется.

– Но я ведь похожа на нее, да?

– Немножко. Передавай, Хейзел.

«ТЫ ПРАВ. МОЕ ПОЧТЕНИЕ ЭДИТ. СЕРЬЕЗНО, ЧТО ЭТО ТАКОЕ? ПРИСЛАТЬ ТЕБЕ ПЕСТИЦИДЫ ИЛИ КЛОПОМОР? ИЛИ ЭТО ПРОСТО МОЖНО СБИТЬ ПАЛКОЙ?»

– Почему ты ему не скажешь, папа? – спросил Кастор.

– Ладно, скажу. Передавай: «Велосипеды. Хотите прикупить?»

К общему удивлению, капитан Ванденберг ответил:

«ВОЗМОЖНО. ЕСТЬ У ВАС „СЭНДМЕН РЕЙЛИ“?»

– Скажи, есть!

А Поллукс добавил:

– В отличном состоянии и с новенькими шинами. Выгодное приобретение.

– Полегче, – перебил отец. – Я ваш груз видел. Если там и есть велосипед в отличном состоянии, «рейли» или какой другой, вы хорошо его спрятали.

– Ко времени доставки будет в лучшем виде, папа.

– Как ты думаешь, зачем ему велосипед, дорогой? – спросила доктор Стоун. – Не руду же разведывать?

– Может, осматривать достопримечательности. Ладно, Хейзел, можешь передать, но я, ребята, сам посмотрю этот велосипед. Ван мне доверяет.

Хейзел встала:

– Пусть мальчишки сами передают свое вранье. Надоела мне эта болтовня.

Кастор сел за ключ и начал торговаться. Оказалось, что шкипер лайнера действительно хочет купить велосипед. После долгих переговоров сошлись на цене гораздо ниже той, которую сначала запросил Кастор, и ниже средних марсианских цен, но значительно выше той, что близнецы заплатили на Луне. Покупку требовалось доставить франко-бортом на Фобос, орбита Марса.

Еще несколько дней Роджер Стоун продолжал время от времени обмениваться со своим приятелем дружескими ругательствами и сплетнями. На следующей неделе «Бог войны» вошел в зону телефонной связи, но разговоры стали реже и потом совсем прекратились – они исчерпали темы разговоров. «Бог войны» подошел на самое близкое расстояние и начал снова удаляться. Стоуны не слышали его больше трех недель.

Потом Мид приняла вызов и поспешила на корму, где отец помогал близнецам наносить эмаль на отремонтированные велосипеды.

– Папа, тебя просят к телефону. Вызывает капитан «Бога войны», официально.

– Иду. – Роджер поспешил к рации. – «Роллинг Стоун», говорит капитан Стоун.

– Говорит командир «Бога войны». Капитан, не могли бы вы…

– Минутку. Это ведь не капитан Ванденберг?

– Нет, это Роули, второй помощник. Я…

– Я понял, что меня официально вызывает капитан вашего корабля. Разрешите мне поговорить с ним.

– Я пытаюсь объяснить, капитан. – Голос офицера звучал нервно и раздраженно. – Кораблем командую я. Капитан Ванденберг и мистер О’Флинн находятся в лазарете.

– Вот как? Извините. Надеюсь, ничего серьезного?

– Боюсь, что нет, сэр. У нас тридцать семь больных на сегодняшнее утро и четыре смертельных случая.

– Боже праведный! Что с вами такое?

– Не знаю, сэр.

– Но что говорит ваш врач?

– В том-то и дело, сэр. Врач умер во время дневной вахты.

– Ох…

– Капитан, вы не смогли бы подойти к нам? У вас есть резерв для маневра?

– Это еще зачем?

– У вас на борту есть врач.

– Но это моя жена!

– Она ведь врач?

Роджер Стоун долго молчал. Потом сказал: