На Урте были кожаные доспехи и короткий синий плащ, сколотый на плече брошью с собачьей головой. Он повесил на шею ярко сияющую лунулу своего отца, Куномагл, конечно, узнал их семейный тотем. Удивился ли он, что лунула украшает теперь Урту, а не друида, который погиб в крепости со всеми остальными?

Пришла пора переговоров. У кельтов перед поединком принято проводить переговоры. Эти непродолжительные переговоры – чистая формальность. Они состоят в том, что противники высказывают свое мнение друг о друге и осыпают друг друга оскорблениями. Со скрещенными на груди руками противники изучали оружие второй стороны. Первым прервал молчание Куномагл. Он крикнул:

– Вижу, ты выпросил, одолжил и украл неплохой набор оружия. Огромные щиты очень впечатляют, но они не удержат меня.

– Сомневаюсь, что ты притащил все свое оружие из дома. Ты и сам попрошайничал. Смотрю, у тебя каменная пластина? Ты здорово боишься моего клинка.

– С удовольствием одолжу тебе свой камень, если пообещаешь сражаться честно,

– Только такой трус, как ты, может сражаться нечестно. Оставь камень себе. Я воспользуюсь им, когда буду топить твое мертвое тело в море.

– Вообще-то, – возразил Куномагл, – я собирался сделать на нем надпись в память о брате и положить на твой холодный обескровленный труп.

– Не советую утруждать себя молотком и долотом. Колесницы здесь не пройдут.

– Согласен. Я бы с удовольствием сразился с тобой на колеснице, но это несправедливо по отношению к коням.

– Я предлагаю использовать не более двух видов оружия одновременно и обсуждать замену.

– Меня это вполне устраивает. Нужно решить, на чьей стороне реки мы начинаем. Предлагаю использовать саму реку в пятом поединке, ну это я говорю для порядка. Потому что ты пойдешь на корм воронам уже в первом.

– Четыре поединка на суше, пятый в реке, до самого конца, до смерти. Да. И что бы ни происходило, как бы ни шел бой, как только солнце скроется за той горой, поединок прекращается до следующего утра.

– Согласен. С моей стороны за боем будет наблюдать Клувар, у него зоркие глаза. Лексомод будет следить за моим оружием.

– Катабах будет наблюдателем с моей стороны, Улланна из Скифии будет следить за оружием.

Хотя двое из людей Куномагла хихикнули, когда услышали, что женщина будет подавать оружие во время поединка, на самом деле было запрещено оскорблять женщину в такой момент, поэтому Куномагл замер и не двигался, пока неуместные смешки не стихли.

Урта продолжил:

– И еще одна деталь. Поскольку нас привел сюда Лутурий, ни один не может считать себя пришедшим первым и, таким образом, получить право выбора оружия. Предлагаю решить, кто первым выбирает, броском копья в то оливковое дерево у серой скалы. Победителем станет тот, чье копье воткнется ближе к нижней ветке.

– Согласен.

Каждый из противников взял по легкому копью. Они бросили их одновременно. Древки почти соприкоснулись, но оба благополучно попали в дерево. Бросок Куномагла оказался точнее.

– Я выбираю тяжелые копья с широким наконечником и круглые щиты из дуба и кожи с бронзовым ободом. Сражаемся на твоей стороне реки.

– Договорились.

И как раз в тот момент, когда вы думаете, что поединок начинается, у кельтов наступает время размышлений и оскорблений. Каждый соперник выбрал по пять копий и по два щита. Улланна и оружейник Куномагла Лексомод встретились на середине реки, сравнили наборы оружия и признали их равноценными. Урта молча ел, сидя у очага, он смотрел на своего сводного брата. Куномагл в свою очередь смотрел на него.

С восходом солнца они все еще сидели у потухших костров и смотрели друг на друга. Трудно сказать, спали они или нет, но поднялись одновременно, с виду достаточно бодрые, и голые по пояс отправились умываться в реке.

– Сегодня я убью тебя за Айламунду и Уриена. Они погибли, потому что ты бросил крепость без защиты.

– Думаю, тебя хватит только до середины утра. Потом ты устанешь. Я скажу тебе, когда соберусь нанести смертельный удар.

– Обещаю, эхо тех слов будет последним, что ты услышишь в этой жизни.

Урта закрепил свой боевой килт на талии, он был сделан из легкого материала с пурпурной окантовкой, сверху он надел кожаный килт, металлический круг размером с ладонь защищал пах. На ноги он надел сандалии, привязал плоский камень на сердце, потом отрезал концы усов и передал их Улланне. Он связал волосы в узел на макушке и отошел подальше в сторону, где его не было видно, чтобы опорожнить кишечник.

Он вернулся к реке и проверил каждое из пяти копий на вес и балансировку. На мой непросвещенный вкус, огромные круглые щиты будут только мешать, но Урта подбросил каждый из них в воздух, чтобы показать, как хорошо он ими владеет. И наконец стал поджидать Куномагла.

Куномагла перенесли через реку, чтобы мокрые сандалии не мешали в бою. Он был одет так же, только его килт был черным, а на середине груди свободно висела полоса металла, она была привязана тканью к плечам. Он не стал надевать металлический круг на пах.

Противники положили оружие и обнялись, каждый поцеловал другого три раза, потом разошлись и подобрали оружие.

Катабах шепнул мне:

– Три Неотвратимых Объятия: за общее прошлое, за добрые слова и за будущее, которое ждет их в Стране Призраков.

– А когда же они будут биться?

– Наверное, сейчас.

Когда они бросились один на другого, я подумал, что оба рухнут на землю. Я навидался злобных тварей, нападающих друг на друга, дерущихся за добычу, но очень редко видел лица людей, которые были только что красивыми и вдруг превратились в морды жутких существ из греческого ада. Красные, изо рта идет пена, голоса их стали пронзительно визгливыми, как звук рога. Они налетали друг на друга, кололи, подпрыгивали и били ногами, при этом носились как ветер, изгибались самым невероятным образом, швыряли копья, откатывались, спасаясь от жестоких ударов, направленных в разные части тела.

Копье Урты разлетелось на кусочки, и Куномагл отскочил, тяжело дыша, пока Улланна подавала новое копье. И они снова схватились, а когда обломилось копье Куномагла, Лексомод бросил ему другое. Так они и бились все утро – копье против копья. А когда сломалось пятое копье Урты, они отбросили щиты и оружие и бок о бок направились в реку, погружаясь в воду, которая смывала с их тел кровь.

Они отдыхали до середины дня, каждый на своей стороне реки.

Затем сторонники привели обоих в более или менее приличный вид. Противники обратились друг к другу.

Урта объявил:

– Я выбираю тяжелые мечи с костяными ножнами, которые, как я вижу, тебе удалось украсть. Наверное, ты стащил их у трокмийцев.

– Подарены! – возразил Куномагл с издевкой в голосе.

– И маленькие щиты из ясеня и кожи. Мы должны подобраться поближе друг к другу, чтобы ударить как следует!

– Согласен. Ты плясал так далеко от меня, я даже подумал, что больше не увижу твоего лица.

– На этот раз ты его увидишь, обещаю тебе поцелуй в губы в тот момент, когда твоя душа отправится на небо.

– От одной мысли о таком поцелуе меня бросает в дрожь!

Оба засмеялись, потом выбрали нужное оружие, и теперь через реку понесли Урту.

На этот раз крови было больше. К концу схватки у меня звенело в ушах. Когда металл с такой силой сталкивается с металлом, возникает звук, от которого сотрясается воздух, окрестные скалы начинают резонировать и по всей округе разносится эхо. Щиты разбиты и выброшены. Урта получил глубокую рану в бок, но ему удалось отрубить часть мизинца на ноге Куномагла. Они оба сломали по три меча, когда наконец решили остановиться и подлечить раны.

До заката было все еще далеко.

– Он здорово дерется, – заметил Манаидун, когда Улланна прикладывала мох к одной из ран Урты.

– Когда мужчины чувствуют, что не правы, они всегда здорово дерутся, – согласился с ним Урта.

На этом разговор закончился.

Урта выпил горячий настой трав и съел немного меда. А на противоположном берегу Куномагл занимался своей ногой, он проверял, сможет ли бегать и прыгать с забинтованным пальцем. Ему явно было неловко.