Они продолжили трапезу, но в их спокойствии было что-то неприятное.

В разгар ужина Оримодакс предложил мне копье в уплату за гостеприимство. Он сказал, что отдаст его позже и что на его древке есть интересная надпись.

Когда же они поели и отдохнули, я сообщил, что нужный им человек сейчас в походе, куда отправился, увидев сон. Я не стал говорить ему, насколько глупо ты поступил, не сказал, что при рождении тебя посетило безумие, поэтому ты и стал таким самонадеянным. Я представил тебя лучше, чем ты есть на самом деле. Ты отправился на север – вот все, что им нужно было знать.

На это Оримодакс сказал только, что он очень сожалеет об этом, потому что Бренн начинает Великий Поход вместе с тремя кланами, а тебе не удастся воспользоваться этой возможностью. Он отрезал себе еще мяса, посмотрел по сторонам и заявил, что остальным нет причин упускать возможность прославиться.

Я сообщил ему, что наши люди не вольны покидать крепость. Наверное, следовало обратить больше внимания на хмурый вид Куномагла, но я не сделал этого. Я признаю, что своими словами я навел на мысль о слабости охраны крепости, что соответствовало моим собственным соображениям. Я добавил, что, пока Урта не вернется, никто не сможет уйти, надеясь, что вежливый гость удовлетворится моим ответом. Он сделал вид, что все понял.

«Я все понимаю, – ответил он. – Когда Урта вернется, скажите ему, что мы собираем людей по всем северным землям, чтобы они присоединялись к трем кланам. Мы – тектосаги, с нами толистобаги и трокмийцы. Думаю, вы услышите о нас. А мы о вас слышали. Мы рады всем племенам, но есть некоторые ограничения и правила поведения, которых вам придется придерживаться, если вы решите присоединиться. Наши предводители – Бренн, Болджос и Акикорий, три великих вождя, три прекрасных воина. Мы собираем армию вдоль величайшей из рек, реки Даан. Ей принесены уже тысячи подношений, и она поет о победах и удаче, о великих битвах и неувядающей славе, о неисчерпаемых сокровищах, сокрытых в самой земле, в глубине пещер жаркой страны, где во все времена великие мужи платили высокую цену, чтобы узнать свою судьбу».

Мы все слушали, затаив дыхание, а он продолжил:

«Среди этих сокровищ есть то, что принадлежит нам по праву, то, что было похищено во время первого опустошения. Бренн вернет нам это. Ему нужно десять раз по тысяче воинов. Добирайтесь туда сами, когда сможете. Если не опоздаете, мы будем рады взять вас в свои ряды. Я приглашаю вас присоединиться к моим тектосагам. Мы можем продолжить беседу позже…»

Он посмотрел долгим многозначительным взглядом на мрачного Куномагла, который кивал в знак признательности за оказанную честь.

Я обдумал слова Оримодакса и согласился передать их тебе, когда ты вернешься с севера.

В конце долгого вечера Оримодакса и его людей удобно устроили на ночлег. Арбам, хранитель цитадели, устал, его мучили предчувствия, с ними он и отправился спать. У него были причины для беспокойства. Он проснулся утром от топота коней, покидающих крепость. Еще не совсем проснувшийся, с неясной от выпитого вина головой, он вышел из царских покоев и увидел, что Куномагл и все утэны выезжают за ворота в полном снаряжении и с оружием. Они пустили своих коней галопом, догоняя тектосагов. Осталось только несколько воинов постарше. Крепость оставалась без защиты.

Арбам бросился в конюшни, отвязал своего коня и поскакал быстрее ветра за дезертирами. Он догнал их у реки, там, где начинался путь к побережью. Он обогнал Куномагла и преградил ему дорогу конем, вынуждая остановиться, остальные утэны наблюдали.

– Так ты отплатил за доверие Урты? Так ты оправдываешь его доверие?

– Я отговаривал его уезжать, – сердито возразил тот. – Здесь я буду служить более высокой цели.

– Ты будешь служить себе! Своей жадности!

А чему служил Урта? Разве не себе, не своей жадности? И все из-за сна! Он должен был остаться. Этот поход трех кланов – предел мечтаний, такое никогда не повторится. Оримодакс рассказал достаточно, чтобы убедить меня. Каждый воин, достойный так называться, захочет принять участие в Великом Походе всех времен. О нем будут вспоминать и воспевать, пока небо не падет на землю. Мы должны идти. А вы должны остаться. Ты потерял половину своей силы, Арбам, но приобрел вдвое ума. Ты придумаешь, как удержать крепость.

Группа воинов тронулась с места. Все десять утэнов смотрели Арбаму прямо в глаза, на лицах не отражалось никаких чувств, не было ни угрызений совести, ни раскаяния в своем предательстве. А когда-то они были его друзьями. Сейчас же он их не узнавал. Глаза их были затуманены, словно зимним морозом, они ничего не видели, кроме неизведанного впереди, а это неизведанное сияло золотым блеском. Арбам был готов метнуть в них свое копье, но подумал, что Куномагл может ответить более метким ударом. А ему следовало думать о детях.

Описывая это предательство, дезертирство, которое, не сомневаюсь, для него было не менее страшно, чем любое опустошение, он яростно жестикулировал.

– После их ухода случилось несчастье, – заключил Арбам свою историю. – Мы охраняли стены крепости как могли, сделали запас продуктов на случай осады. Мы ожидали набегов, возможно, ночного нападения из самой Страны Призраков – в старину мертвецы на нас нападали, слишком уж близко к их владениям ты построил свою крепость.

Но готов поклясться своим щитом, всадники в ту ночь прибыли из мест, находящихся за пределами Страны Призраков. Это были наши Тени Героев! Они вырвались из своего прекрасного царства и совершили набег с невероятной жестокостью. Среди них была женщина, она вела их, лицо ее было закрыто вуалью, а голос хриплым и странным. Почему они это сделали? Мы видели их на расстоянии, мы все собирались на горе Морндун и смотрели на Светлую Землю. Мы восхищались их конями и блеском доспехов, быстрым оружием, сторожевыми башнями на границе, густыми лесами. Почему они напали на нас? У нас не было ни шанса. Мне жаль твою жену и твоего сына…

Урта положил руку ему на плечо, успокаивая:

– Мне жаль твою дочь и твоего внука. Я знаю, ты сражался до последнего, защищая их.

Ясон и Улланна терпеливо слушали, хотя почти ничего не понимали. Когда я в двух словах передал жуткий рассказ Ясону, тот, пожав плечами, сказал:

– Если тебя тревожит второе опустошение, то начал его Бренн. Этот предатель обезоружил вас перед нападением, он сговорился с Оримодаксом. Избежать этого было невозможно. Это опустошение больше указывает на современную жадность, чем на древнее предсказание. Ты вернулся. Ты можешь все вернуть. Ты, в конце концов, царь.

Урта оценил оптимизм Ясона.

– Я не могу вернуть мою семью и друзей, – мрачно напомнил он. – Но, конечно, могу за них отомстить. Даже мои собаки предали меня. Три моих любимых пса.

– Твои собаки, – с удивлением заметил Арбам. – Нет, только эти три собаки остались верны хозяевам, когда остальные были околдованы и превратились в убийц. Ульгерд пытался защитить твоего сына Уриена, но мальчик подумал, что на него нападают, и ударил собаку кинжалом. Но даже раненый Ульгерд сражался с остальными собаками, но не справился. Уриену не удалось выбраться из дома. Боюсь, что Ульгерд погиб: А вот Гелард и Маглерд унесли Мунду и Кимона в зубах и спрятали в долине. Я бежал за ними. Тогда нас было только трое спасшихся, остальные выжившие подтянулись позже.

Урта был потрясен, переполнен яростью:

– Собаки спасли жизнь моим детям?

– Собаки тащили их несколько часов, – подтвердил старик. – Спасли и спрятали в безопасном месте, словно на них действовали какие-то чары. Я отведу тебя к ним. У каждого их этих детей есть сильный покровитель, заключенный в собаках.

Урта от отчаяния тряхнул головой:

– Нет. А я-то думал, что они – убийцы. Теперь их головы скалятся на воротах. Но я могу исправить этот несправедливый поступок.

Арбам был удручен:

– Ты их убил? Каждый день после нападения собаки ждали на пристани, высматривали тебя. Они словно чувствовали, что ты возвращаешься. Они скучали и тосковали по тебе, Урта. Они стыдились того, что произошло, что они смогли спасти только двоих.