Выйдя на улицу, он захлопнул за собой дверь и нырнул на широкое прохладной кожи заднее сиденье лимузина. Машина мягко тронулась, выехала на Севастопольский бульвар и у ворот Сен-Дени плавно повернула налево. Показались яркие огни дискотеки «Рекс», перед входом в которую клубилась, как обычно, толпа подростков. Несколько минут езды, и они остановились рядом с перекрестком бульвара Пуассоньер и улицы Монмартр.

Грег мгновенно узнал место – в двух шагах отсюда, на другой стороне бульвара было детективное агентство Антуана. Что еще за шпионские игры… Воображение живо нарисовало Антуана, ночами потрошащего тушки убиенных животных и играющего в солдатики. Картинка была так себе.

Водитель поставил машину вторым рядом, включил мигалку и, выйдя, открыл заднюю дверь со стороны тротуара.

– Я провожу вас.

Грег вышел, подумав, что к Антуану он и сам как-нибудь дойдет, но посланник загадочного коллекционера не собирался переходить улицу, а направился вдоль домов вперед.

Метров через пятьдесят они свернули направо, в один из знаменитый парижских пассажей – крытую пешеходную улочку, по бокам которой шли витрины букинистических магазинов, антикваров, маленьких кафе. В этот час все они, конечно, были закрыты.

Водитель уверенно подошел к ничем не примечательной двери и, открыв ее своим ключом, впустил Грега внутрь. Почти сразу от входа наверх вела крутая деревянная лестница. Было темно, лишь сверху пробивался неяркий желтоватый свет.

– Наверх, пожалуйста.

Поднявшись, они оказались в пустом казенного вида коридоре, в который выходило несколько дверей. Провожатый засунул голову в одну из них и сказал кому-то почтительно и негромко:

– Мистер Таннер здесь, месье.

То ли Грег не услышал ответа, то ли его просто не было, но водитель посторонился и сделал приглашающий жест рукой.

Грег вошел внутрь, дверь за ним закрылась, и сразу ноги сделались ватными.

Он даже не разглядел толком человека, который направлялся к нему от массивного стола темного дерева, расположенного в глубине комнаты – настолько мгновенным и сильным было испытанное потрясение.

Он был в своем кабинете на двенадцатом этаже собственного офисного здания. В кабинете, до мельчайших деталей повторявшем его собственный. Он и был его собственным – тот же терракотовый цвет стен, те же портьеры на окнах, те же кресла перед тем же столом, тот же камин в стене справа, тот же ковер ручной работы на полу. Возникло ощущение, что пол уходит из-под ног, и, видимо, хозяин кабинета, оказавшийся к этому времени рядом с ним, почувствовал это, потому что вместо дежурных приветствий, внимательно вглядываясь в его лицо, спросил, хорошо ли он себя чувствует.

Это вывело Грега из ступора, он заставил себя улыбнуться, хотя, похоже, улыбка получилась кривенькой, и что-то невразумительно пробормотать в ответ. Вслед за этим он оказался в кресле для посетителей, а напротив него, за столом, на котором, кроме массивного антикварного письменного прибора (ХIХ век, полудрагоценные камни, два года назад подарила Элен) лежал лишь одинокий девственно чистый лист бумаги (правильно, как всегда), разместился хозяин.

Теперь Грег, наконец, отошел настолько, что согласился на предложенный кофе и смог разглядеть того, кто сидел перед ним.

Около сорока лет, хорошо сложен, даже изящен, узкое лицо, длинные пышные волосы, высокий лоб, густые усы и испанская бородка, спокойные уверенные движения. Было в его внешности нечто от капитана королевских мушкетеров и одновременно – от алхимика. И еще что-то из детских сказок – барон Мюнхгаузен или капитан Крюк…

Безумно хотелось подойти и выглянуть на улицу – невозможно было избавиться от ощущения, что за окном, далеко внизу он увидит бесконечно знакомый служебный паркинг, чуть дальше улицу и на другой стороне – дешевый итальянский ресторанчик с красно-зелеными скатертями, куда в перерыв бегали его клерки. Но подсвеченные фонарями верхушки платанов, которых полно на парижских бульварах, были видны не вставая, и, учитывая, что кабинет-то был таким же, как всегда, это было не менее диким, чем фантастическое мгновенное перенесение через континенты.

– Вас что-то тревожит, мистер Таннер? Вы как-то странно оглядываете мое вечернее убежище. Вас чем-то удивляет стиль?

Грег решил, что придумывать некую версию своего поведения сейчас слишком обременительно.

– Нет, совсем. Стиль мне как раз импонирует. Он, знаете, как-то близок мне. Дело в том, что этот кабинет является точной копией моего собственного. До единой детали. Высота потолка, ручки на окнах, письменный прибор… До мелочей. Я, признаться, потрясен… Браво. Поскольку я не слишком верю в подобные совпадения, то надеюсь получить объяснения.

Гревен слушал его внимательно и, казалось, был действительно удивлен. Мушкетерская бровь резко поползла вверх.

– Вы разыгрываете меня, мистер Таннер? Или пытаетесь таким странным образом заинтересовать? Это экспромт или «домашняя заготовка»? Но в любом случае – не стоит. Я и без того сам пригласил вас.

– Постойте, мне это действительно интересно. Как вы это сделали?

– Что именно, мистер Таннер?

– Черт, я же сказал – я сижу в своем собственном кабинете и, представьте себе, в качестве визитера, которого любезно пригласили сюда. Или притащили за воротник – не имеет значения, ощущение одно и то же. Для чего это?

– Уверяю вас, случаются совпадения и посильнее. Ну вот, скажем… История двух президентов – Линкольна и Кеннеди. Они родились с разницей ровно в сто лет. Их преемники оба носили фамилию Джонсон и также родились с разницей ровно в сто лет. Точно так же, как их убийцы – один был старше другого ровно на век. Оба были убиты в пятницу, в присутствии жен. При этом фамилия секретаря Линкольна была Кеннеди, а фамилия секретаря Кеннеди – Линкольн. И оба секретаря горячо убеждали своих боссов остаться в тот день дома. Вот такое совпадение… Как вы говорите, «для чего это?»

– Красиво… Но на мой вопрос это ответа не дает.

– Мистер Таннер, я начинаю терять терпение. К тому же я, при всем уважении к ремеслу фотографа, с трудом представляю, зачем вам вообще нужен кабинет, тем более – такой. Но если вас заинтриговал его дизайн, то удовлетворю ваш интерес. Я периодически меняю обстановку. Чтобы не надоедало. Вкусы и настроение меняются, и я всякий раз устраиваю здесь все сообразно им. Сообразно своим капризам, если хотите. Польщен, что мои нынешние предпочтения, как выясняется, так совпадают с вашими. Нередко, оформляя какой-нибудь интерьер, я листаю журналы и, выбирая понравившиеся мне детали, прошу моих дизайнеров раздобыть или сделать нечто подобное. Возможно, мы с вами оба не слишком оригинальны и некоторое время назад ткнули пальцем в одну и ту же картинку в модном журнале. Такое объяснение вас устраивает?

Такое объяснение его не устраивало. Он не тыкал в модные журналы. Такое же, если не это самое, кресло он перетащил в кабинет из своего прошлого офиса, который был этажом ниже. Маску на стене привез из одного из своих бесконечных африканских путешествий никто иной, как Генри Демулен. Черт возьми, за этим столом работал отец, справа от камина висит фотография, на которой они с ним вдвоем, снятая в день шестидесятилетия его старика.

Грег невольно посмотрел вправо, и вновь испытал стресс. Рядом с камином висела фотография, на которой в хорошо знакомой ему позе были сняты двое улыбающихся мужчин. В первом из них без труда можно было узнать его нынешнего собеседника, хотя и выглядевшего несколько моложе, вторым был седой мужчина в расстегнутой белой рубашке, хохочущий прямо в объектив камеры.

Он с трудом перевел взгляд на человека за столом, разглядывающего его с искренним интересом.

Так. Попробуем принять его идиотскую версию. В том, настоящем, кабинете у Грега неоднократно брали интервью. Причем, не только деловые, но и так называемые «модные» журналы. Как правило, разбитные журналисты приводили с собой фотографа, он принимал красивую позу, и его снимали. Естественно, в интерьере. Эти снимки публиковались. В один из них ткнул когда-то эксцентричный французский коллекционер, сказав своему дизайнеру «хочу». Очень складно получается.