В итоге как наша, так и другие команды были вынуждены поступить весьма оригинально. Из Олимпийской деревни они приехали на главную хоккейную арену Олимпиады — Big Hat («Большая шляпа»), там переоделись — только коньки пока не стали надевать, размялись, сели в автобус и поехали в пресловутый Nagano Skate Center.

Когда первая тренировка закончилась, хоккеисты стремительно перекочевали с арены в автобус, стоявший почти вплотную к выходу: на улице как-никак — минус 10, а они все разгоряченные, потные. Не повезло лишь Павлу Буре: две бесцеремонные юные японки-волонтерши, используя служебное положение в личных целях, попросили несчастного капитана сборной России, обмотавшего, чтобы не простудиться, голову полотенцем, сфотографироваться с каждой из них. Отказать им Павел не смог.

В деревне тоже было к чему придраться — это если говорить мягко.

— Еда в Олимпийской деревне устраивает? — спросили Алексея Яшина.

— Ну как сказать… Мы привыкли питаться где хотим и как хотим. А здесь одна кухня, и всем угодить очень сложно.

С проживанием было примерно то же самое. Павел Буре говорил:

— Невольно приходят на ум те времена, когда мы, 14-15-летние, ездили с юношескими командами на соревнования, жили по 5 человек в номере. Сейчас мы живем вообще всемером, много вспоминаем.

Уже после Нагано Касатонов в нашей беседе вспоминал:

— Ребята элементарно соскучились по нормальным человеческим отношениям. И то, что они жили по 7 человек в номере (разумеется, четырехкомнатном, а не однокомнатном. — Прим. И. Р.), оказалось как нельзя кстати. По правде говоря, мы боялись, что, когда они приедут в деревню и увидят условия, в которых предстоит жить, настроение у них упадет. Ведь в каждом номере перегородки, отделяющие одну спальню на двух человек от другой, были чуть ли не символическими. А ребята, наоборот, были только рады этому — потому что давно вот так тесно не общались друг с другом.

— Они все время были вместе, — продолжал Касатонов. — С первого же дня стали одновременно приходить в столовую на завтраки, обеды и ужины, садились за один стол. Сразу было видно, что это люди, дорогие друг другу и объединенные одной целью. Не могу тут не выразить большую благодарность российской прессе, в первую очередь «Спорт-Экспрессу». В ситуации, когда за сборную отказалась выступать часть игроков — как считалось, сильнейших, и кое-кто начал поговаривать, что шансов у нас, дескать, нет никаких, журналисты публиковали, как мне кажется, объективные материалы, которые тоже помогли состояться этой команде. Эти корреспонденции, многочисленные интервью с ребятами сплачивали их: игроки видели, что они — все вместе, что те, с кем они идут в бой, одержимы той же мечтой: достойно выступить на Олимпиаде и доказать, что наш хоккей жив. Ведь не могло же быть такого, что хоккеисты просто приехали в деревню — и моментально стали друзьями. Эти публикации тоже создавали общий настрой, вселяли веру в себя и друг в друга. Помогло ребятам и то, что в команду приходило множество писем и телеграмм со словами поддержки: от Евгения Кафельникова, Александра Карелина, группы «На-На», от сотен и сотен наших простых болельщиков.

Один из психологических кульминационных моментов, о котором потом вспоминали все, произошел на предолимпийской пресс-конференции нашей сборной. Ее форма несколько отличалась от той, которую днем ранее избрали для себя канадцы и американцы. За океаном, к примеру, во время Матча всех звезд в большом зале вывешиваются таблички с фамилиями всех игроков, под каждой из них располагается обладатель данной фамилии и отвечает на вопросы журналистов. Здесь же вся наша команда — от Юрзинова до третьего вратаря Шевцова (единственного неэнхаэловца) села за стол с микрофонами, так что вопрос можно было задавать только кому-то одному. Главный удар приняли на себя Юрзинов и капитан команды Павел Буре.

Он-то и выдал самую ударную фразу. Говоря о том, что наконец ему удастся сыграть в одной команде со своим братом, Буре-старший заметил: «Кроме меня и Валерия в сборной есть еще одна пара братьев — Дмитрий и Борис Мироновы. Однако у нас у всех очень близкие и дружные отношения друг с другом. Можно сказать, что мы все стали братьями на время этого турнира».

После этого сборная России получила у прессы прозвище «Команда братьев». И оно полностью соответствовало действительности.

Касатонов рассказывал:

— После той пресс-конференции и фразы Паши про то, что у него в команде не один брат, а 22, я разговаривал с генеральным менеджером сборной США Лу Ламорелло. Он — человек откровенный, к тому же был генеральным менеджером в годы моих выступлений за «Нью-Джерси». И Лу сказал: «Да, у вас — Команда. Настрой у игроков совсем не тот, что на Кубке мира. Это видно сразу».

О том, что Олимпиаду нельзя выиграть одной-двумя звездами, говорили многие. После одной из тренировок мне удалось пообщаться с великим Доминатором — чешским вратарем Домиником Гашеком.

— Все говорят, что ваша игра и определит результат сборной Чехии в Нагано. Не страшно нести такую ответственность?

— На вратаре всегда лежит огромная ответственность. В любой команде, которая хочет выиграть Олимпиаду, голкипер должен показать себя во всем блеске. Но я не думаю, что только от него зависит победа на Играх В нашей команде нет стольких звезд, как у Канады или США, поэтому мы все должны играть с полной отдачей, а не надеяться лишь на одних лидеров. Два-три хоккеиста не выигрывают Олимпиаду.

— Испытываете ли вы особое чувство, выступая за свою сборную на Олимпиаде?

— Конечно. Ведь я не играл за нее уже 7 лет, с 1991 года.

А через минуту Гашек столкнулся в коридоре с направлявшимся на лед тренером вратарей сборной России Владиславом Третьяком (который прямо перед тем объявил, что в первом матче сыграет Шталенков, а во втором — Трефилов). Когда-то Третьяк в роли тренера вратарей «Чикаго» работал с Гашеком, и теперь на фантастической смеси русского и английского они принялись обмениваться последними новостями, хлопать друг друга по плечам и желать успеха.

Знал бы Третьяк, что напутствует будущего могильщика сборной России в финале…

Кого, думаете, было слышно лучше всех в этот прекрасный для сборной России вечер в «аквариуме», как наши журналисты окрестили вторую по значимости хоккейную арену в Нагано? Группу очаровательных молодых женщин, расположившуюся справа от ложи прессы. Это были жены наших хоккеистов, прибывшие в Нагано двумя днями ранее. На каждой из них был надет свитер с фамилией и номером мужа. А у Кэндис Кэмерон, жены Валерия Буре и по совместительству голливудской актрисы, даже на щеках были намалеваны два российских флажка. Вот что мне рассказала по этому поводу Ирина Каспарайтис, жена самого жесткого и бесстрашного защитника сборной России:

— Я привезла сюда свитер Дарюса, в котором он играл на Кубке мира. Когда девочки его увидели, то страшно возмутились: почему нам не сказала, мы бы тоже захватили! Я пошла к Александру Яковлевичу Стеблину и спросила, нельзя ли помочь. Нет проблем, ответил он. И вот сейчас перед игрой всем раздали свитера мужей.