Если отталкиваться от того, что я слышал раньше, Картер сам обычно все время бегает за бабами, так что непонятно, чего он принимает это так близко к сердцу.
— Дома ему все до лампочки. Не знаю, что с ним. Ему нужно разобраться в своих приоритетах. Друзья — прежде всего.
Мы заказываем еду и садимся есть. Начинают подходить другие англичане. Харрис и Брайти с другими «Челси» и приставшие к ним бродяги из других клубов. Я смотрю еще раз, и вижу Фэйслифта вместе с Хайстритом и Биггзом. Они жмут нам руки, Фэйслифт просто на месте не может стоять. Говорит, что они прилетели на самолете, победили систему. Что такой день, как сегодня, не могли пропустить. Никто его не может пропустить. Радуются как дети, знают, что будет крупный махач через несколько часов.
После завтрака мы идем в неприметный бар, спрятавшийся на одной из маленьких улочек, в стороне от больших улиц. Заказываем лагер и сидим, убиваем время. Пытаемся расслабиться, но напряжение просто висит в воздухе. Так всегда, когда ожидается махач с серьезным противником. Все стараются выглядеть спокойными, но внутри у каждого все кипит. Мы живем ради этого, отсюда и возбуждение. Международный уровень — это шаг вперед. Я начинаю чувствовать кайф момента, сидя здесь с Дэйвом Харрисом и фирмой «Челси» в берлинском переулке, в то время как остальные англичане тусуются на центральных улицах. Я чувствую, как внутри рождается гордость, и она понемногу вытесняет все остальные чувства. Это как «Челси», только круче. На повестке дня Англия, и мы знаем свое место. Главное — патриотизм. Это основное понятие. А вся остальная хуйня за окном — просто хуйня за окном, и нечего думать о всяких там «но» и «если». Нам это не нужно. Патриотизм существует, что бы кто ни говорил. Мы — Англия, и пока мы едины, мы непобедимы.
Мы убиваем время, травим байки и пересказываем слухи, потом возвращаемся на главную улицу, где остальные англичане. Хуй знает, сколько нас здесь. Уже тысячи. Похоже на начало новой войны. В воздухе носится дух Блицкрига. Некоторые бухают, некоторые вообще ничего не пьют, большинство где-то посередине. Зависит от самого человека.
Появляется чел с камерой. Делает пару снимков. Парни начинают аплодировать. Он думает, что это приглашение продолжить, и подходит ближе, привлеченный нацистскими салютами. Тут в него летят бутылки, одна из которых попадает прямо в лоб. Крови не видно, но дело свое она сделала. Чел отходит назад, почесывая репу. Выглядит ошарашенным. Двое парней бегут за ним и начинают вырывать у него камеру. Он отбивается, тогда один из парней сует ему в рыло. Фотограф падает на землю. Распластался на мостовой. Второй хватает камеру и засвечивает пленку. Потом швыряет камеру на асфальт. Народ аплодирует, и когда фотограф пытается подняться, тот же чел пинает его в лицо. Кричит «жирный папарацци, вот тебе за Диану». Никто не любит прессу, и снова раздается овация.
— Забыл рассказать, — говорит Картер. — Вчера с нами лазили двое журналистов, пытались подлизаться к нам. Мы сделали вид, что заинтересованы, и они предложили угостить нас пивом. Меня, Гэри и еще парочку наших. Хотели знать, что будет сегодня. Полчаса примерно мы сидели с ними в баре, и их главный, Дэвид Морган он сказал его зовут, дал нам пятьсот марок, и Гэри рассказал ему, что лидер — некий Кромвель из «Челси». Сказал, что он возглавляет военизированный моб, который называется New Model Army, что все они вооружены, и что с немцами забита стрела у Рейхстага. Он сказал, что Кромвель связан с лоялистами в Северной Ирландии. Потом он сказал, что есть еще одна фирма, The Dam Busters, они должны прыгнуть первыми.
Все уссываются, ведь теперь об этом будет знать весь Лондон, они все время пишут чепуху, но Кромвель слишком звучное имя. Я представляю лицо Гэри, как он все это выкладывает, а остальные в это время пытаются не засмеяться.
— Видели бы вы, как эти пидоры строчили в своих блокнотах, — говорит Гэри, присаживаясь рядом с нами. — А после этого еще кто-то говорит про какие-то провокации. Странно, что они не догадались, но, в общем-то, Кромвель достаточно распространенная фамилия. Это уже есть в сегодняшней газете, прямо на первой стра нице, и еще репортаж на три полосы внутри.
Фэйслифт протягивает нам газету; я не могу поверить, что эти пидоры оказались настолько тупыми. Просто классика. Эпизод на память.
— Тут был еще один журналист, он все просил английских скинхедов зарядить «зиг хайль!», и какой-то мажор с радио, тот просил что-нибудь сказать в микрофон, — продолжает Гэри. — Ну, какую-нибудь обычную хуйню, знаете, о чем я. Этим мудакам только сенсации подавай. Но эти были слишком отвратительные, и потом, не предлагали денег. Я крикнул бы «зиг хайль!» за двадцать фунтов, если бы они хорошо попросили. За сорок даже помахал бы красным флагом.
— Кевин плеснул ему пивом в микрофон, — говорит Картер. — Пидор с радио чуть не заплакал.
— Это был не я, — отвечает Кев. — Это был Кромвель.
Все уссываются. Мы заряжаем КРОМВЕЛЬ, ГДЕ ТЫ? большинство уже знает эту историю и присоединяется. На этой игре прессы будет очень много. Гуляют на денежки налогоплательщиков, а пишут хуйню. Собирают всякие нелепые слухи, а потом делают из них эссе, годные разве что для первоклассников. Они пидоры, этот папарацци и его вчерашние коллеги, выползшие из своих четырехзвездочных отелей. Еще больше таких мразей осталось дома, ждут отчетов своих собкоров, чтобы заполнить ими пустые полосы. Смешно. Гэри говорит, жалко, их не очень много здесь, потому что это неплохой способ для нас заработать деньги, получить паблисити и поприкалываться. Они просто кучка лицемеров, и все это отлично знают.
Забавно, когда мы дома, нам приходится думать о камерах и всем таком прочем. А здесь полисы позволяют чувствовать себя свободно. Чем жестче полицейские меры, тем глубже такие вещи уходят в подполье. Но в Европе нам все это по хую. Мы знаем, что европейские полисы не станут сажать нас за решетку, по крайней мере если мы не устроим чего-то совсем уж серьезного. Если кого-то повяжут, то скорее всего депортируют. И люди типа Гэри Дэвисона могут себе позволить попозировать перед камерами, потому что им наплевать, что их фото появится в газетах. Гэри Дэвисон еще молодой. Да и всем нам плевать. Эго весело, подобное паблисити только добавляет кайфа. Многие люди любят внимание прессы. Это просто еще одна коллекция праздничных снимков. Законы нас не интересуют. Мы делаем, что хотим. Нам не за что уважать иностранцев. По сравнению с домом, в Европе больше свободы, особенно хорошо это понимают те парни, которым в Англии грозят длинные сроки, если их там повяжут.
Время летит быстро, и полисов пока не видно. Наверное, притаились где-то неподалеку, не показываются, чтобы не провоцировать нас. Маленькие группы англичан уже ходили на разведку, но пока все спокойно. У полисов свой план; газета считает, что все силы будут поставлены под ружье. Вдоль баров висят флаги, звучат песни, так что полисам не составит труда найти нас. Сегодня не так жарко, как вчера, тем не менее солнечно и достаточно тепло. Приличная часть Экспедиционного Корпуса убивает время за выпивкой, люди типа Харриса попивают минералку. Как в армии. Выпивка перед боем. Вначале ты пьешь, а потом офицеры посылают тебя вперед, навстречу нервно-паралитическому газу и шрапнели. Ебаное мудачье, здесь нам не нужны офицеры, просто есть уважаемые люди, подающие пример, но по большей части мы — обычные англичане, занятые своими делами и объединяющиеся, когда ситуация того требует. Сейчас неважно, из Лондона мы, Ливерпуля или еще откуда-нибудь, потому что у нас общий враг, и Англия превыше всего.
Все начинается с семьи. Семья — это стержень, это люди, связанные одной кровью. Никто не может жить без семьи, и чем ближе ты к своим родственникам, тем лучше. Твои мать и отец, братья и сестры, потом двоюродные братья и сестры, тети, дяди, и так далее. Потом — твои друзья. Приятели, просто хорошие знакомые. Потом, видимо, район, где ты вырос, и твой местный футбольный клуб, потом город и твоя страна. Дальше, наверное, раса, или что-то типа большого племени, или как там это называется. Поэтому прошлый вечер и был неправильным. Те люди слишком чужие нам. Во-первых, меня и Марка это изначально не очень интересовало, больше того, это неправильно, потому что сегодня немцы должны получить пиздюлей. Они нормальные люди, с которыми неплохо попить пивка, но сегодня все будет по-другому.
