О наличии сознания у какой-либо системы (в том числе и у живой) мы можем говорить лишь тогда, когда эта система на основании получаемой и перерабатываемой информации способна принимать гибкие решения, не являющиеся однозначной реакцией на поступающую информацию, и обладает, благодаря этому, целенаправленным поведением. Только в этом случае речь может идти о сознании в полном смысле этого слова.

В связи с тем, что сознание напрямую связано со способностью воспринимать и обрабатывать информацию, развитие сознания в эволюции, естественно, проходит разные стадии, соотносимые со степенью этой способности, и возрастает с увеличением способности восприятия информации. В соответствии с этим неизбежно образование такой области реальности, где невозможно однозначно говорить о наличии или отсутствии сознания. Скажем, даже на клеточном уровне можно заметить целенаправленное поведение, хотя и говорить о том, что клетка обладает развитым сознанием, не приходится. У растений же проявления «сознания» значительно более заметны, хотя говорить о развитом сознании в мире флоры тоже нельзя.

«Селекционеры давно подметили у растений интересное свойство: их корни, устремленные в глубь почвы, обнаруживая на своем пути препятствие, скажем, камень, валун, не доходя до него, обходят это препятствие» (В.Сафонов, «Несусветная реальность»).

Проявляемые клетками и растениями упомянутые свойства (с целью отличить их от сознания в «полной» его форме) мы склонны обозначить термином «предсознание», которое основывается на приеме и обработке лишь непосредственно поступающей к объекту или системе информации. Тогда к области господства предсознания следует отнести растительный мир и низшие виды мира животных.

Качественный скачок происходит лишь тогда, когда система получает возможность и способность использовать информацию не только приходящую непосредственно в данный момент, но и накопленную ранее, получает способность использовать собственный опыт. Только здесь, строго говоря, начинается сознание.

При достижении эволюцией стадии сознания в процессе выработки системой решения начинает принимать участие приобретенная ею память. Но принцип работы памяти основывается на разнесении в сознании разных событий по времени. А разнесение событий по времени дает необходимую базу для возможности экстраполяции (прогнозирования). Таким образом, способность использовать накопленный опыт прямо связана со способностью прогнозировать дальнейший ход событий, а следовательно, и более гибко реагировать на них. И тогда областью господства сознания в его развитой форме мы должны признать мир животных.

По исследованиям Л.Крушинского и П.Симонова «у животных выраженная исследовательская активность сочетается с высокой способностью к экстраполяции и с хорошо развитым социальным поведением» (В.Роттенберг,С.Бондаренко, «Мозг, обучение, здоровье»).

Процесс же анализа информации и прогнозирования дальнейшего хода событий есть не что иное, как процесс мыслительный. Отсюда мы получаем, что животные обладают способностью (конечно, в определенной степени) к мышлению или, по крайней мере, его зачатками. Понятно, что как нельзя четко провести границу, за которой возникает сознание, так нельзя и провести границу, за которой начинается мышление.

И это мы можем наблюдать в реальной действительности. Сознание у высокоразвитых животных достигает даже такой степени, что они проявляют иногда способности, которые ранее приписывались лишь человеку.

«В многочисленных сообществах животных действуют законы, которые мы с полным правом можем назвать зачатками нравственности: в стаде животные, как правило, не причиняют друг другу вреда, наоборот, часто помогают собратьям - вместе защищаются, вместе добывают пищу, в их группах царит строгий порядок, сложная иерархия» (М.Чулаки, «Вечное беспокойство духа»).

А в экспериментах с человекообразными обезьянами, проводившихся в недалеком прошлом, обнаружена даже способность обезьян предпринимать в среде сородичей шаги, которые у людей мы назвали бы политической деятельностью!..

Такая высокоразвитая сознательная деятельность животных позволяет трактовать целые пласты человеческого сознания в качестве имеющих «животное» происхождение (а вовсе не как сугубо человеческое достояние или «божье благословение»).

«То же безличное, родовое, инстинктивное сознание составляет базис человеческого сознания, его низший слой. Как высшее животное, человек подчинен общим зоологическим законам и является наследником предшествующих организаций. После всех явившихся на свет, он обладает наиболее древними традициями. Как разумное существо, имеющее за собой целые эры культуры, человек освобождается от неограниченного господства среды, а постольку и от тех специальных и сложных в своей односторонности инстинктов, которые выработались у некоторых видов в течение целых тысячелетий и отвечают некоторым специальным и неизменным условиям среды, постоянным установившимся соотношениям. Тем не менее и в человеке общие животные инстинкты сохраняются и получают своеобразное развитие. Трудно оценить достаточно их значение в человеческой жизни, ибо если никто не живет одними инстинктами, то все же большинство живет преимущественно ими и тем, что к ним привилось. Большинство человеческих действий и характеров определяется врожденными свойствами, воспитанием и влиянием общественной среды - унаследованным и врожденным сознанием» (С.Трубецкой, «О природе человеческого сознания»).

И все же между сознанием животного и сознанием человека, помимо общих черт, существует громадное различие. Это различие состоит в наличии у человека самосознания (или, другими словами, рефлексии), которое, по данным современной науки, у животных отсутствует.

«Разумеется, животное знает. Но, безусловно, оно не знает о своем знании - иначе оно бы давным-давно умножило изобретательность и развило бы систему внутренних построений, которая не ускользнула бы от наших наблюдений. Следовательно, перед животным закрыта одна область реальности, в которой мы развиваемся, но куда оно не может вступить. Нас разделяет ров или порог, непреодолимый для него. Будучи рефлектирующими, мы не только отличаемся от животного, но мы иные по сравнению с ним. Мы не простое изменение степени, а изменение природы, как результат изменения состояния…» (Шарден, «Феномен человека»).

Появление самосознания означает не что иное, как появление у системы способности воспринимать информацию о самой себе, о своей (в том числе - мыслительной) деятельности и о своей сущности, а не только информацию о внешнем мире или о своем физическом теле, что в корне меняет свойства этой системы.

«Для окончательного решения вопроса о «превосходстве» человека над животными… я вижу только одно средство - решительно устранить из совокупности человеческих поступков все второстепенные и двусмысленные проявления внутренней активности и рассмотреть центральный феномен - рефлексию» (Шарден, «Феномен человека»).

«С точки зрения, которой мы придерживаемся, рефлексия - это приобретенная сознанием способность сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфическим значением, - способность уже не просто познавать, а познавать самого себя; не просто знать, а знать, что знаешь» (там же).

Вследствие такого скачка в приобретенных свойствах по получению и обработке информации, когда человек (как мыслящая система) получает возможность воспринимать свой собственный внутренний мир и процессы, в нем происходящие, качественно изменяет сущность этой специфической живой системы, ее свойства. Поскольку же внутренний мир человека не ограничивается лишь его физической, материальной сущностью, постольку человек получает прямой, осознанный им доступ в духовно-нематериальную свою сущность, а вместе с ней - доступ ко всему духовно-нематериальному миру. Для человека как бы открывается новый мир, новое измерение.