Драфт в НБА, состоявшийся в 1987 г., принес в конечном счете «Буллз» их первый чемпионский титул. Чикагцы приобрели тогда Скотти Пиппена и Хораса Гранта. Первый из них не только стал входить в сборную «Всех Звезд», но и удостоился чести числиться среди лучших 50 игроков НБА всех времен. А Хорас был признан одним из двух или трех лучших ударных форвардов лиги. Впрочем, до драфта он был не слишком заметен, – в отличие от Пиппена, чье атлетическое сложение и неимоверно длинные руки давно уже привлекли внимание селекционеров. Университет «Центральный Арканзас», находящийся в Конвее, где в основном учились белые, не считался хорошей баскетбольной школой, и селекционеры обходили его вниманием. Однако учившийся там Скотти Пиппен доказал, что даже в современном американском спорте, поставленном на промышленный поток, могут быть сюрпризы. Еще в средней школе в Гамбурге, маленьком городке в штате Арканзас, Скотти играл в баскетбол лучше всех. Он был не так уж высок – 6 футов 1 дюйм – и неимоверно худ. Как считал школьный тренер Дональд Уэйн, Скотти хорошо видел площадку, но ему недоставало скорости (последнее очень удивило бы игроков НБА, не успевавших угнаться за Пиппеном). Будучи школьником, Скотти не отличался особыми атлетическими данными, поэтому, несмотря на поддержку со стороны его тренера, окрестные колледжи не интересовались им. Впрочем, иногда помощники университетских тренеров приезжали посмотреть на него, но особого впечатления он ни на кого из них не произвел.

Но вот однажды Дональд Уэйн просто, чтобы помочь хорошему парню, а вовсе не думая, что из него действительно получится классный игрок, позвонил своему бывшему тренеру Дону Дайеру (он занимался у него, когда учился и колледже), ставшему тренером в университете «Центральный Арканзас» в Конвее. Он попросил Дайера дать Пиппену шанс. Уэйн тепло относился к Скотти и считал, что каждому хорошему и трудолюбивому парню обязательно надо поступить в колледж, чтобы не прозябать в бедности в сельской глуши. Он поинтересовался у Дайера, не предоставит ли он Пиппену стипендию. При этом он не дал никаких гарантий, что Скотти станет отличным игроком. Пусть это будет любезность со стороны Дайера. Он даст Пиппену возможность получить образование, а потом Скотти сам выберет свою жизненную дорогу. Дайер согласился. Он вовсе не думал, что приобретет будущую баскетбольную звезду, но отказать своему бывшему питомцу он не мог. Лимит стипендий для студентов-баскетболистов был на то время исчерпан, но Скотти все же поступил в университет: ему удалось получить грант, предусмотренный федеральной программой по поддержке ребят из бедных семей. Поначалу Скотти стал одним из менеджеров университетской команды, но вскоре два игрока-стипендиата бросили учебу, и Пиппен занял место одного из них.

Как вспоминал Дайер, Скотти весил тогда около 140 фунтов. Правда, Арч Джонс, помощник тренера, а впоследствии его преемник, был иного мнения – не больше 130 фунтов. Но талант в парне чувствовался. На первом курсе Скотти хорошо учился и вовсю тренировался. Его все чаще выпускали на площадку, а к концу учебного года даже включили в стартовую пятерку. Он тонко чувствовал игру – возможно, потому, что в школьной команде был опорным защитником и привык видеть всю площадку. К тому же он стал подрастать. На втором курсе его рост был 6 футов 3 дюйма, на третьем – 6 футов 6 дюймов, а на последнем, четвертом, – наверное, 6 футов 7 дюймов. На втором курсе он половину сезона не играл, поскольку запустил учебу, за что его временно отстранили от игр. Но Дайер понимал, что у него складывается неплохая команда, лидером которой, безусловно, становится Пиппен. Более того, тренер считал, что лучшего игрока, чем Скотти, в университете не было уже давно. Пиппен физически окреп, набрался опыта, весил уже около 195 фунтов, но по-прежнему был быстр и прекрасно видел площадку. Дайер ставил его на разные позиции. Скотти играл и в обороне, и в нападении. Это сослужило ему хорошую службу, когда он, перейдя в профессионалы, стал игроком поистине универсальным. На последнем курсе Пиппен продолжал прибавлять в росте, и Дайер решил, что он вполне созрел для НБА. Наблюдая за игрой Скотти на турнире, где участвовало несколько студенческих команд, Дайер и Джонс диву давались: Пиппен порой творил чудеса, на которые способен только профессионал.

Когда семнадцатилетний Скотти только поступил в колледж, он в сочинении на спортивную тему написал, что хотел бы, когда вырастет, стать игроком НБА. В то время, учитывая его хилое сложение, его мечта казалась абсурдной. Но, когда он учился уже на третьем курсе, всем стало ясно, что он лучший игрок университетской команды, а может, и всей конференции. При этом тренеры считали, что Скотти еще далеко не достиг своего потолка. Понимая, что Пиппен вполне уже может выступать в НБА, Дайер и Джонс не могли реально представить, насколько прибавит в игре Скотти, когда перейдет в профессиональный баскетбол. Тренеры, поговорив с Пиппеном, сообщили ему, что считают его мечту вполне реальной, но надо больше работать. Если какое-то тренировочное упражнение давалось Скотти легче, чем другим игрокам, он иногда позволял себе расслабиться. Но Джонс ему спуску не давал. «Не ленись, – говорил он Пиппену. – Семь потов окупятся с лихвой». Тренер подразумевал, что только тяжкий труд откроет Скотти дорогу в НБА.

Итак, Дайер и Джонс начали проталкивать Пиппена в профессиональный баскетбол. Действовали они через два канала. Дайер был знаком с Бобом Бассом, работавшим тогда в клубе «Сан-Антонио », и, связавшись с ним, рассказал ему о Пиппене. Написал также рекомендательное письмо в клуб «Даллас». Ни тот, ни другой клуб никак на его предложения не отреагировал. Тем временем Джонс, сам дивясь своей наглости (кто из заправил НБА его знал?), позвонил Марти Блейку, шефу всех селекционеров НБА. «Извините, Марти, вы, конечно, меня не знаете и о нашей конференции, наверное, не слышали, – начал он, – но у меня здесь есть парень, прекрасный игрок. Думаю, НБА должно им заинтересоваться». Джонс имел в виду студенческую баскетбольную конференцию штата Арканзас. Действительно, в спортивном мире она была малоизвестна, но Блейк, который еще в 50-х гг. исколесил все медвежьи углы Америки, знал ее неплохо. Джонс подробно описал атлетические данные Пиппена, упомянув также его длиннющие ручищи и умение равноценно играть на разных позициях. Блейк отнесся к предложению Джонса вполне серьезно и сказал, что пришлет селекционера. Начало было положено. Селекционеры повалили в Конвей один за другим.

Джерри Краузе впервые услышал о Пиппене от самого Марти Блейка, который, позвонив ему, сказал, что ему следует слетать в Арканзас на матч, где будет играть очень способный парень. На него стоит обратить внимание, и нужно не теряться, поскольку там будут и другие селекционеры. Среди прочих достоинств Пиппена Блейк отметил его скорость и длинные руки. Краузе вместо себя отправил в Арканзас Билли Маккинни, но тот был новичок в этом деле и ни в чем толком не разобрался. Когда Краузе поинтересовался его мнением о Пиппене, он ответил, что ничего определенного сказать не может. «Что значит – ничего определенного?» – спросил Краузе. «Ну, он отличный атлет, и руки у него длинные, но общий уровень игры – ужасный».

Кстати, роль Маккинни в вербовке Пиппена привела к размолвке между Билли и Краузе. Уже после того как Маккинни ушел из «Буллз», Джерри решил, что тот приписал себе слишком много заслуг в открытии нового таланта, и коллеги, до того находившиеся в дружеских отношениях, перестали разговаривать друг с другом. Потом их отношения наладились, но снова испортились, когда Маккинни, устроившийся в «Сиэтл», занес в свой послужной список информацию о том, что именно он первым распознал уникальный талант Скотти Пиппена.

Но мы отвлеклись. После поездки Маккинни в Арканзас он и Краузе позвонили тренеру Пиппена и попросили прислать им видеозаписи матчей с участием Скотти. Однако из этих записей мало что можно было понять. Вскоре Краузе и Маккинни отправились на турнир в Портсмут – первый просмотр юных дарований, желающих попасть в НБА. Когда на площадку вышел один тощий парнишка, Краузе тут же хлопнул Маккинни по плечу и сказал ему: «Вот это, по-моему, тот самый Пиппен». «Как вы догадались?» – спросил Билли. «Очень просто: таких длинных рук я еще никогда не видел», – ответил Краузе и подумал, что настал момент истины – момент, когда опытный селекционер нутром чувствует, что он присутствует при рождении великого игрока. «Боже мой, это действительно нечто уникальное, неповторимое», – бормотал он себе под нос. Подобные чувства он испытал лишь два раза в жизни. Первый раз – когда, будучи бейсбольным селекционером, впервые увидел тогда еще юного Керка Гибсона, а второй – когда (тоже впервые, но уже отыскивая баскетбольные таланты) посмотрел в игре Эрла Монро. Собственно говоря, в этом и талант селекционера – угадать, что получится из молодого игрока, когда он окрепнет физически и его мастерство станет более зрелым. Остальное – задача тренеров.