Уэльтс и Стерн недоумевали: ведь студенческий баскетбол продолжал привлекать спонсоров, хотя и там чернокожих спортсменов было немало. Потом они разобрались, в чем дело. Среди руководителей студенческого спорта, да и всей системы высшего образования США большинство ключевых постов занимали представители белой расы! Поэтому предрассудки уживались с известным снисхождением: солдатами могут быть и черные – важно, чтобы генералами были белые Не случайно в мире спорта так не любили тренера Джона Томпсона и его команду, представлявшую Джорджтаунский университет. Тренер и его ребята были для белой администрации бельмом на глазу. Мало того что Томпсон – негр, так еще и команда его выступает успешно, символизируя собой растущее самосознание черной Америки. Между тем и Томпсон, и его воспитанники были далеки от политики, не высказывали никаких радикальных взглядов и прилежно учились. Тренер требовал от всех игроков, чтобы они ни в коем случае не запускали занятий и выходили из стен университета с дипломами.
Несмотря на отдельные подобные исключения, студенческий баскетбол рассматривался как часть американского традиционного образа жизни и традиционных ценностей, а вот баскетбол профессиональный из этих рамок выпадал. Игроки были неуправляемы, никто их контролировать не мог, поскольку контракты, заключенные с ними, разорвать руководители клубов не имели права.
Спортивные чиновники призадумались: нужны были срочные изменения в трудовом законодательстве, поскольку игроки получили более широкие права, чем их тренеры. Сказались и другие распространенные предубеждения. Например, игроков почему-то считали лентяями, хотя ни один изнеженный лодырь не выдержал бы в НБА ее изнурительные сезоны. А если на страницы прессы попадало сообщение о том, что такой-то баскетболист (разумеется, чернокожий) пристрастился к наркотикам, поднимался невероятный гвалт: вот они, хваленые профессионалы – купаются в деньгах, потому и бесятся с жиру. «Подождите, – резонно замечали здравомыслящие люди, – присмотритесь к молодым клеркам и финансистам с Уолл-стрит. Они тоже неплохо зарабатывают, и наркоманов среди них тоже хватает. Наркомания – беда всего нашего общества, а не НБА».
Рик Уэльтс приехал на новое место работы в Нью-Йорк полным энтузиазма: сейчас он расшевелит этих рекламщиков с Мэдисон-авеню. Но прошло несколько бесплодных месяцев, и как-то ночью, сидя в одиночестве в номере отеля, он понял, что планы его рушатся. Наверное, старею, с горечью подумал Рик. Хорошо еще, что он постоянно находил поддержку и понимание со стороны Дэвида Стерна. Как бы занят тот ни был, каждый вечер он звонил Рику – подбадривал его, давал всяческие советы. В глазах Уэльтса Стерн был идеальный босс – молодой, энергичный энтузиаст, наделенный невероятно острым умом, преданный баскетболу и верящий в успех своего дела.
Стерн и Уэльтс были абсолютно уверены, что причины их неудач коренятся в расовых предрассудках американской элиты. Стерн в связи с этим полагал, что если в НБА подтянуть дисциплину и постараться избегать неприятных эксцессов, то внимание общественности невольно переключится со сплетен и слухов вокруг спорта на саму игру. Публика воочию убедится, насколько талантливы профессиональные баскетболисты и с какой страстью они сражаются на площадке.
Борьба за выживание НБА тем временем продолжалась. Собирался сократить рекламные вставки во время телетрансляций матчей один из немногочисленных спонсоров лиги – компания, производящая пиво. Руководители фирмы объяснили свое решение тем, что их продукция рекламируется на «специфическом рынке» (в вежливой форме это означало: «Рекламировать товар для черных – дело неприбыльное»). Действительно, большинство телезрителей, наблюдавших за матчами НБА, составляли жители негритянских кварталов, но все равно – такое решение рекламодателей иначе как открытым проявлением расизма не назовешь. Впрочем, со временем Стерну удалось заключить довольно выгодный контракт с другой пивной компанией – «Миллер».
Хотя предубеждения сильней реальности, решил Стерн, но с ними все же можно бороться. Призвав на помощь некоторых коллег из НБА и представителей Ассоциации игроков, он попытался сломать эти предубеждения. В начале 80-х гг. именно благодаря его усилиям с Ассоциацией игроков было заключено два важных соглашения. Одно – тест на употребление наркотиков. Другое ограничивало предел гонораров игроков. Оба эти соглашения позволили изменить имидж НБА в глазах не только рядовых американцев, но и руководителей крупнейших корпораций США. Повсюду стали уже говорить о том, что в НБА наведен порядок и ее игроки, в конце концов, не такие уж плохие ребята. А раз к такому мнению пришли акулы бизнеса, то что оставалось делать рядовым клеркам?
Руководство лиги признало, что проблема наркомании все-таки существует, и установило правила. Если игрок добровольно признавался в своих пристрастиях, то его зарплата сохранялась полностью и его бесплатно лечили. Если он появлялся со своими проблемами вторично, его снова лечили (бесплатно), но из гонорара вычитали соответствующую сумму. Игрока, «пойманного» в третий раз, изгоняли из лиги окончательно. Такое соглашение – довольно либеральное – устраивало всех. По мнению Стерна, Ассоциация игроков была очень надежным партнером. Особенно он ценил Боба Лэньера, бывшего центрового «Детройта», всегда возмущавшегося расхожим стереотипом: «Если ты чернокожий громадного роста и хорошо одетый, значит, ты баскетболист или бывший баскетболист, но что уж точно, то наркоман».
После установления потолка в гонорарах баскетболистов владельцы и игроки стали равноправными партнерами, игроки получали 53 процента от всех доходов клуба. В те времена заработки всех спортсменов неимоверно возросли, но баскетболисты оправдывали свое благосостояние – болельщики, разбирающиеся в этом виде спорта, понимали, что игроки выкладываются на площадке полностью. Эта игра у всех повышала адреналин в крови, что нельзя было сказать о бейсболе. И постепенно ореол бейсболистов стал угасать. Телевизионщики все реже показывали кадры, где бейсболист-мультимиллионер, вместо того чтобы бежать во всю прыть, двигается мелкими шажками.
Позиции Стерна в НБА укреплялись. Он уже считался кандидатом на пост Ларри О'Брайана, семилетний контракт которого истекал в 1984 г. Много позже Кевин Лафери, в прошлом игрок и тренер, сказал, что НБА в ее худшие минуты спасли пять человек: Джулиус Ирвинг, Мэджик Джонсон, Ларри Бёрд, Майкл Джордан и, конечно, Дэвид Стерн. Стерн, впрочем, был слишком умен, чтобы преувеличивать свои заслуги. Он всегда оценивал себя самокритично и не позволял окружающим расточать ему похвалы, хотя на самом деле он сделал многое.
Стерн предпочитал говорить, что ему просто повезло. Например, Ларри Бёрд и Мэджик Джонсон завербовались в НБА как раз перед тем, как он стал комиссаром лиги, а приход Майкла Джордана совпал со временем его назначения на этот пост. Кроме того, Стерн ссылался на чудо, явившееся в лице кабельного телевидения. Джонсон и Бёрд пришли в НБА осенью 1979 г., а ведь именно тогда начала вещание хилая на первых порах кабельная сеть спортивно-развлекательных программ. Проницательный Стерн прекрасно понимал, что в стайерской гонке за успехом не нужно много обещать – люди сами оценят твои достижения. А оценив их, захотят иметь с тобой дело.
Эти простые в общем-то истины Дэвид усвоил еще в детстве. Он был сыном владельца продуктового магазина в Челси, одном из кварталов Манхэттена, и хотя семья его была не бедной, но все же не принадлежала к высшему обществу. Так что Дэвид, даже учась в юридической школе при Колумбийском университете, работал в магазине отца. Эта лавка находилась на 8-й авеню, между 22-й и 23-й улицами, неподалеку от «Мэдисон-сквер-гарден». Вокруг располагались крупные супермаркеты, и, чтобы выжить в такой конкуренции, Стерн-отец работал не щадя сил. Его магазин был открыт чуть ли не круглосуточно, а закрывался лишь на два дня в году – во время важнейших еврейских праздников. Типичная американская история – старшее поколение трудится в поте лица, принося себя в жертву ради потомков, обеспечивая им хорошее образование и свободу выбора жизненного пути.
