Однако еще в большем замешательстве, чем Джордан, находился сам Фил Найт. Азия влекла его с юных лет. Он давно учуял громадный потенциал этого региона – и не просто как рынка сбыта, а как соперника, который со временем бросит вызов экономической гегемонии стран Запада. Найт уже видел себя первопроходцем, вступившим в новый, неизведанный мир, где Западная Европа сильно сдала свои позиции, а государства Азии и, в частности, Тихоокеанского региона набирают невиданную мощь. И вот здесь он окажется провидцем, опередившим всех, в том числе и самых крупных акул американского бизнеса. Строя обширные планы, Найт нередко ошибался в повседневной практике. Так, он искренне верил, что предприятия, созданные «Найк» в Азии, приносят местному населению лишь пользу. В свое время он необдуманно согласился дать интервью кинорежиссеру-документалисту Майклу Муру, отличавшемуся крайней непочтительностью к сильным мира сего, и тот поймал его в ловушку. Мур поинтересовался у Найта, почему он открывает новые предприятия в азиатских деревнях, вместо того чтобы позаботиться о трудоустройстве соотечественников. Почему бы не открыть фабрику, например, в городке Флинт, штат Мичиган, где промышленность совершенно захирела? Найт не нашелся, что ответить. Однако в мае 1998 г. он решил как-то поправить ситуацию, объявив, что на заморских предприятиях «Найк» произойдут серьезные перемены к лучшему. Будут строго соблюдаться принятые в США нормы техники безопасности и охраны здоровья персонала, а при наборе новой рабочей силы возрастная планка поднимется с 16 лет до 18. Насчет повышения расценок Найт умолчал, чем вызвал новую волну критики в свой адрес.

Когда в июне 1998 г. Майкл Джордан в своем коронном прыжке забросил победный мяч в корзину «Юты», люди из ближайшего его окружения – такие, как Рой Уильямс, – решили, что это финальный акт его блестящей карьеры. По мнению многих, занавес рано или поздно все равно должен был бы упасть, а тут момент – самый подходящий, поскольку по-театральному эффектный. Однако Майкл ничуть не сдал в игре и нисколько не потерял вкус к ней. Без баскетбола он ощущал почти физический голод. Но вот из клуба ушел Фил Джексон, а Майкл неоднократно клялся в том, что под началом никакого другого тренера он играть не станет (впрочем, были признаки того, что Джордан может нарушить свою клятву). Хуже другое – явно решился уйти из клуба Скотти Пиппен. Он так и не помирился с администрацией «Буллз» и готов был податься куда глаза глядят. В отсутствие Скотти, во многом двойника Майкла, тот оставался бы беззащитным перед чрезмерно агрессивными соперниками, да и вообще выглядел бы на площадке как одинокая стареющая звезда.

Все коренным образом изменил локаут. Мало того что переход игроков из клуба в клуб был строго ограничен – им вообще запретили всяческие переговоры с менеджерами. Наступил декабрь 1998 г., а никто еще не знал, когда начнется сезон и начнется ли он вообще. Пиппен, вынужденный оставаться в «Буллз», кипел от ярости. Стоило наконец-то появиться шансу на более высокий гонорар, как на тебе – неожиданное новое препятствие.

Среди людей, близких к Джордану, были и оптимисты. Они считали, что, если сезон откроется, он будет укороченным и Майкл, несмотря на свой возраст, захочет отыграть и его. А поскольку костяк команды из-за «военного положения» сохранится, «Буллз» вполне могут выйти в серию «плей-офф», а там несгибаемый Майкл снова уверенно поведет своих товарищей к еще одному чемпионскому титулу.

Итак, в декабре было еще не ясно, будет ли Джордан снова играть или нет, но принципиальной важности этот вопрос не имел. Майкл отыграл в НБА достаточно много сезонов, чтобы навсегда войти в историю американского спорта. Его роль в ней особая. Джордана нельзя назвать исторической фигурой в прямом смысле этого слова. Поэтому его нельзя ставить в один ряд с Джеком Джонсоном, Полем Робсоном, Джеки Робинсоном, Мохаммедом Али или Артуром Эшем – людьми, прожившими трудную жизнь и боровшимися с расовыми предрассудками. Они вошли в историю не только как спортсмены, но и как борцы за равноправие афро-американцев. В этом смысле Джордан не был первопроходцем, в отличие, скажем, от Эша, и никогда не помышлял, в отличие, допустим, от Али, переключиться со спортивной борьбы на политическую. Ему в определенном смысле повезло. Поступление в университет, приход в НБА, а заодно и в большой бизнес – все у него шло как по маслу. Никто ему не чинил препятствий на расовой почве. Его карьера отражает не только перемены в американском спорте, где все большую роль стали играть темнокожие атлеты. Успехи Джордана в сфере рекламы говорят о том, что корпоративная Америка наконец-то вынуждена была признать (возможно, и против своей воли), что одаренные и обаятельные темнокожие спортсмены могут успешно рекламировать различные товары, причем не дешевый ширпотреб. Конечно, и Джордану на первых порах пришлось столкнуться с расовыми предрассудками. Когда в начале его спортивной карьеры Дэвид Фальк пытался связать его с представителями нескольких крупных корпораций, руководитель одной из них посчитал, что Майкл идеально подойдет для рекламы блюда из замороженных продуктов под названием «Бини-Вини». Этот дешевый товар – сосиски с горошком – в основном раскупали темнокожие бедняки американского Юга. Фальк и Джордан ответили на такое предложение вежливым отказом, и в том же году заработала поточная линия, выпускавшая кроссовки «Эйр Джордан», да с таким успехом, что побила все рекорды. В области рекламы Майкл снес все расовые барьеры и стал рекордсменом по этой части. Ни один американец, чье лицо постоянно появляется на рекламных плакатах или в рекламных роликах, вне зависимости от цвета кожи, не мог сравниться с Джорданом по популярности, а значит, и умению «всучить» товар. Что в США, что в других странах. Летом 1998 г. журнал «Форчун» опубликовал материал, где подробно анализировалась коммерческая деятельность Майкла. Согласно подсчетам журнала, Джордан внес солидный вклад в 10-миллиардный доход различных корпораций, а также НБА.

Итак, не будем причислять Майкла Джордана к пантеону спортсменов, ставших историческими фигурами, таких как Али или Робинсон, чьи заслуги в борьбе против расовой дискриминации не меньше заслуг спортивных. Лучше представим себя на месте рядового баскетбольного болельщика и подумаем, сколько радостей принес ему Джордан, чудо-игрок, живая комета. Вспомним снова и снова этого самого харизматического спортсмена, игравшего с неподражаемым блеском, балетной грацией, и в то же время отважного воина, прирожденного победителя.

В Майкле на редкость пропорционально сочетались качества великого игрока. И, помимо прочего, казалось, что какой-то генетик ввел в его ДНК волшебный раствор, придавший ему неукротимый спортивный азарт. Наверное, не было в последнее время спортсмена, который так, как Джордан, не умел мириться с поражениями.

Майкла можно считать не только спортсменом, но и экспериментатором. В том смысле, что он раздвинул рамки обычных человеческих возможностей, доказал на собственном примере, что человек может в решающий момент превзойти себя, найти в себе физические и духовные силы, о которых он даже и не подозревал. Для миллионов простых людей, следивших, затаив дыхание, за матчами с участием Джордана, его игра была настоящим подарком.

Автор выражает признательность…

Я искренне благодарен репортерам, с которыми мне довелось работать последние годы, особенно моим чикагским коллегам: Терри Армуру, Лейси Бэнксу, Джону Джексону, Кенту Макдиллу и Скипу Мысленски. Я благодарю также за помощь спортивных обозревателей Сэма Смита, Рона Раппопорта, Рика Телэндера. Неоценимые услуги и дружескую поддержку оказали мне Марк Хейслер из «Лос-Анджелес Таймс», звездная команда «Бостон Глоб» в составе: Боб Райан, Дэн Шонесси и Питер Мэй, а также Майк Уилбон из «Вашингтон Пост». Нельзя не упомянуть умницу Стива Джонса, моего чудесного и забавного коллегу. Мы стали приятелями, еще когда я писал свою первую книгу о баскетболе, а наше сотрудничество на протяжении последнего сезона еще более укрепило нашу дружбу.