В глазах Харриет запрыгали черные точки. Запахи атаковали ее со всех сторон — душные, сладкие запахи смерти.

— Ну разве не прелесть? — щебетала Аделаида. — Это мои любимые цветы. У меня в букете невесты они тоже были. Харриет, ты что, деточка? Харриет!

Голос Аделаиды странно отдалился, огни завертелись перед глазами. Харриет пришла в себя на руках у высокого старика, который крепко держал ее под мышки.

— Ну, до обморока меня туберозы не доводили, но голова от них у всех будет завтра болеть, — сказал кто-то из гостей.

Откуда ни возьмись, сбоку налетела Эдди, вся в черном, как ведьма на метле, и впилась холодными зелеными глазами в лицо Харриет. Несколько секунд она оценивающе разглядывала ее, а потом скомандовала:

— Отведите девочку в машину.

— Я отведу! — Аделаида взяла Харриет за левый локоть, в то время как высокий старик подхватил за правый, — вдвоем они повели ее к выходу. Снаружи им в лицо ударила волна жара — солнце стояло в зените.

— Харриет, — театральным шепотом говорила между тем Аделаида, — ручаюсь, что ты не помнишь нашего друга! Это же мистер Джон. Роудз Саммер, он жил от нас в двух домах, когда мы были маленькими. Ты помнишь, мы всегда рассказывали вам про мистера Саммера? Про того, который служил в Египте?

— Я знал вашу тетушку, мисс, когда она была еще маленькой девочкой.

— Ну не такой уж и маленькой, — кокетливо взвизгнула Адди. — Харриет, ты можешь поговорить с мистером Саммером, раз тебя интересуют мумии и прочие египетские древности.

— Ну, я был в Каире недолго, — сказал мистер Саммер. — Только пока шла война. — Он подвел Харриет к черному лимузину, который обслуживал похороны, и наклонился к шоферу. — Вы разрешите этой юной леди полежать у вас на заднем сиденье? Ей надо несколько минут, чтобы прийти в себя.

Шофер, до странности белолицый, хотя черты лица его были явно негроидными, а на голове возвышался гигантский рыжий ирокез, оторопело посмотрел на них.

— Чё? — спросил он, выключая блеющее радио, не зная, на кого глядеть, то ли на высохшего старика, то ли на девчонку, которая уже вползала на заднее сиденье.

— Хей, смотрите-ка, — громко воскликнул старик, тыча пальцем в темные недра лимузина. — Похоже, тут и барная стойка имеется!

Шофер собрался, выпрямился и фамильярно осклабился.

— Нет, сэр, это в моей другой машине, — сказал он развязным, фальшиво-дружелюбным тоном.

Старик хлопнул по крыше машины и хрипло захохотал.

— Хорошо сказано! — Его руки дрожали, голова подергивалась. Харриет никогда в жизни не видела такого древнего старика. — Хорошо, молодой человек. Значит, неплохо устроились, так?

— Не могу пожаловаться, сэр.

— Рад слышать. Теперь вы, мисс, — обратился он к Харриет. — Чего вы желаете? Кока-колы?

— Ох, Джон, — промурлыкала сзади Аделаида, — ей ничего не надо.

Джон? Харриет смотрела прямо перед собой.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, что я любил твою тетушку Либби, — услышала она голос мистера Саммера, по-стариковски хрипловатый, по-южному певучий. — Я бы женился на ней, если бы она согласилась быть моей женой.

Слезы опять навернулись на глаза Харриет. Она крепко сжала зубы, силой воли пытаясь загнать их внутрь.

— А после того как умер твой прадедушка, я опять попросил ее выйти за меня. Мы уже оба тогда были не юными. И знаешь, что она мне ответила? — Он усмехнулся. — А? Знаешь, что она сказала? Сказала, что могла бы рассмотреть мое предложение, если бы не надо было лететь ко мне на самолете. Ха-ха-ха! Представляешь? Ну и характер был у твоей тетки. Я-то тогда работал в Венесуэле.

Аделаида что-то пробормотала. Старик повернулся и негромко произнес:

— Ну, а это живая копия Эдит!

Харриет в борьбе со слезами понесла полное поражение, и они с новой силой хлынули из глаз.

— Ах! — закричал мистер Саммер. — Милочка, что ты? Что ты? Что тебе дать?

— Оставь ее, Джон, — решительно сказала Аделаида. — Дай ей просто посидеть одной. Всего несколько минут — и она придет в себя.

В пустоте лимузина рыдания Харриет звучали так громко, что ей было ужасно неловко за себя, но остановиться она уже не могла. Шофер какое-то время рассматривал ее в зеркало заднего вида, а потом спросил:

— Чё, мама померла?

Харриет потрясла головой. В зеркале шофер поднял бровь:

— Говорю, мама померла?

— Нет!

— Ну тогда и реветь нечего, — сухо заметил шофер.

Он закурил сигарету и с силой выдохнул дым в боковое окно.

— Вот когда мамка помрет, — задумчиво проговорил он, — только тогда поймешь, что есть печаль. — Открыв бардачок, он достал несколько салфеток и передал Харриет.

— А кто умер-то? — поинтересовался он. — Папка, что ли?

— Нет!

— А кто?

— Тетя… — выговорила Харриет между всхлипами.

— Твоя кто?

— Тетя!

— Тетя? — недоверчиво протянул шофер. — Ты жила с ней, что ли?

Харриет отвернулась от него к окну, тщетно стараясь взять себя в руки. В баптистской церкви зазвенели колокола, сразу же вызвав еще одно воспоминание: они с Либби зимой на улице, Либби в своем хорошеньком красном пальтишке присела, обняв маленькую Харриет за плечи. «Слышишь, малышка? Ангелы разговаривают». И вдвоем они слушали мелодичную песню колоколов.

— Ничего, если я включу радио? — спросил шофер и, не дожидаясь ответа Харриет, включил негритянский рэп.

— Эй, а мальчик у тебя есть? — спросил он.

На улице посигналила машина.

— Хей! Привет! — Он поднял сжатую в кулак руку, приветствуя кого-то.

Харриет подняла глаза и вдруг отшатнулась: прямо на нее смотрел Дэнни Ратклифф, и в его взгляде отчетливо читалось узнавание. В следующую секунду он исчез — его «транс Ам» быстро удалялся по Мейн-стрит.

— Эй, я говорю, у тебя мальчик есть? — переспросил водитель, оборачиваясь к Харриет и опираясь локтями на спинку переднего сиденья.

Харриет молча глядела вслед «транс Ам» и увидела, что Дэнни повернул на перекрестке налево, к железнодорожной станции.

— Чтой-то ты больно сильно задаешься, — недовольно сказал шофер. — Смотри, мальчики не любят, когда перед ними задаются.

Харриет вдруг пришло в голову, что Дэнни может сделать круг и вернуться. Она посмотрела в сторону салона — на крыльце толпились курящие гости, ей даже показалось, что Аделаида тоже курит. Ну да, конечно, пускает из носа дым, а мистер Саммер стоит рядом, галантно склонившись к ней. Вот чудеса! Она же сто лет как бросила курить! Сама не зная как, Харриет выбралась из машины и быстрым шагом направилась к входу в салон.

Неприятный холодок пополз между лопаток у Дэнни Ратклиффа, когда он проезжал мимо похоронного салона. Он ведь потратил много часов, даже дней на поиски девчонки — объезжал каждую улицу, исследовал каждый закоулок в городе и уже совсем отчаялся ее найти, как вдруг — вот она, пожалуйста, сидит в машине. И с кем, как вы думаете? С Кэтфишем де Бьенвиллем, ни больше ни меньше!

Конечно, с Кэтфишем никогда нельзя было наверняка сказать, где и в какой компании он окажется. Все-таки его дядя был одним из богатейших в городе людей, основателем и владельцем настоящей бизнес-империи. Он разрабатывал самые разные направления: от похоронных услуг и ремонта машин до стрижки деревьев и кустов и мелкого строительства. Все его родственники были пристроены к делу, и поэтому в один день Кэтфиша можно было застать за малярными работами, а в другой — сидящим в похоронном лимузине или собирающим дядину ренту в негритянских кварталах.

Но как объяснить присутствие девчонки? Это не очень-то тянет на простое совпадение, уж слишком Кэтфиш интересовался их последней партией продукта, слишком юлил и выведывал, где они его хранят (в своей дружески-фамильярной манере, конечно, с шутками и прибаутками, но все же!). И что-то слишком часто он стал заезжать к ним, что-то вынюхивал в туалете, чуть ли не час там сидел, гремел бачком, с грохотом опускал крышку унитаза. А в тот раз, когда Дэнни застукал его стоящим на карачках перед «транс Ам»? Слишком быстро он тогда вскочил, обтер руки о штаны и нагло так сказал, что, типа, чувак, я думал, у тебя колесо спустило. Хотя никакое долбаное колесо не спустило, и они оба это прекрасно знали.