Таким образом, с середины мая до конца лета 1966 г. А. И. Солженицын мог заниматься второй частью «Ракового корпуса» менее двух месяцев. Однако в течение этого времени его неоднократно отвлекали другие дела, поэтому над повестью он работал урывками и его уверения, что «пока Люша выстукивала» первую часть, он «быстро писал вторую», что работа над нею пошла «подхватисто, с огоньком» и что он «за лето исключительно быстро кончил вторую часть» (4), не соответствуют действительности.

Собираясь в путешествие, А. И. Солженицын отправил рукопись первой части «Ракового корпуса» в ленинградский журнал «Звезда» (5) и в воронежский журнал «Простор» (6).

Выехав из Рязани 29 августа (7), Александр Исаевич и Наталья Алексеевна посетили Чернигов, Винницу, Одессу, Крым и 28 сентября через Харьков вернулись в Борзовку (8). «Съездив в Рязань и Москву, — вспоминала Н. А. Решетовская, — муж собирается тут кончать вторую часть „Ракового корпуса“ (ту самую, которую, по свидетельству А. И. Солженицына, он закончил к концу лета — А.О.) да и поработать в саду», но «второго октября мы помчались домой» (9).

Характеризуя последствия своего обращения наверх, Александр Исаевич отмечает: «Письмо на имя Брежнева было отослано в конце июля 1966 г. Никакого ответа или отзыва не последовало никогда. Не прекратилась и закрытая читка моих вещей, не ослабела и травля по партийно-инструкторской линии, может призамялись на время» (10).

Ответ на его обращение все-таки был дан. Когда «позанимавшись дома корреспонденцией», Александр Исаевич «уехал в Москву», там его «ждала важная новость: секцией прозы Московского отделения Союза писателей на 25 октября в Центральном доме литераторов назначено обсуждение первой части „Ракового корпуса“. Одновременно его пригласили на встречу в НИИ Курчатова» (11).

«Почти весь октябрь 1966 г., — писала Н. А. Решетовская, — Александр Исаевич прожил в Борзовке. Каждое утром начинал с обливания из речки. Потом работал на грядках и писал последнюю часть „Ракового корпуса“» (12). В действительности на даче Александр Исаевич обосновался не ранее 6–7 октября (13), а 23-го снова отправился в Москву (14). 24 октября он выступил в Институте Курчатова, 25-го в ЦДЛ планировалось обсуждение первой части «Ракового корпуса», но было перенесено на ноябрь, 26-го А. И. Солженицын вернулся в Рязань и с 28 октября продолжил работу над повестью (15).

Отмечая факт выступления А. И. Солженицына в Институте Курчатова, необходимо обратить внимание на то, что осенью 1966 г. он почти одновременно получил приглашения более чем из десяти учреждений, которые вдруг воспылали желанием видеть его в своих стенах: «Посыпались приглашения в Институт молекулярной биологии АН СССР, в Институт народов Азии АН, в Фундаментальную библиотеку общественных наук АН СССР, в ЦАГИ и ОКБ Туполева, МВТУ, Большую советскую энциклопедию, НИИ имени Карпова, НИИ в Черноголовке, в Институт элементарно-органических соединений АН СССР, в МГУ» (16). А «учреждения-устроители, — пишет Александр Исаевич, — были не такие уж захолустные» (17).

Если первая встреча состоялась 24 октября, то последняя была назначена на 2 декабря. За полтора месяца планировалось провести 11 встреч. В те времена подобные мероприятия были невозможны без санкции парткомов названных учреждений. Поэтому перед нами не спонтанный взрыв интереса к писателю, который начинал превращаться в опального, а спланированная акция.

Пока А. И. Солженицын трудился над второй частью «Ракового корпуса» и готовился к намеченным выступлениям, в столице развернулась кампания против включения в Уголовный кодекс новой статьи 190–1, по сути дела восстанавливавшей отмененную к тому времени статью 58–10 (антисоветская агитация).

«В октябре или сентябре, — вспоминал А. Д. Сахаров, имея в виду 1966 г., — ко мне зашли два человека, один из них, кажется, был опять Гейликман, фамилию другого я сейчас забыл. Они принесли мне напечатанный на машинке на тонкой бумаге листок — Обращение» по поводу готовящихся статей 190-1 УК РСФСР (18). После того, как А. Д. Сахаров поставил свою подпись под этим обращением, произошло его знакомство с Р. А. Медведевым (19).

«Рой Медведев, — читаем мы далее в воспоминаниях Андрея Дмитриевича, — оставил у меня несколько глав своей рукописи. Потом он приходил еще много раз и приносил новые главы, взамен старых. При каждом визите он также сообщал много слухов общественного характера, в том числе о диссидентах и их преследованиях… для меня все это было очень важным и интересным, открывало многое, от чего я был полностью изолирован» (20). По признанию Андрея Дмитриевича, именно из книги Р. А. Медведева он впервые узнал о масштабах сталинских репрессий (21). Так постепенно происходило приобщение А. Д. Сахарова к диссидентскому движению.

Между тем А. И. Солженицын был в стороне от кампании, направленной против новой статьи УК РСФСР. Он был занят «Раковым корпусом».

Обсуждение первой части повести состоялось в ЦДЛ 16 ноября (22). Описывая его, Н. А. Решетовская отмечала: «…очень многие сравнивали мужа с Пушкиным, Достоевским, Толстым, Лесковым, Буниным». Подавляющее большинство высказалось за необходимость публикации этого произведения (23).

Еще в Рязани Александр Исаевич получил предложение японского журналиста Седзе Комото дать ему интервью. По существовавшим тогда правилам, для этого требовалось разрешение Иностранной комиссии Союза писателей. Однако А. И. Солженицын не поставил ее в известность о полученном предложении (24). 15 ноября он подготовил письменные ответы на вопросы С. Комото и в тот же день из Рязани отправился в Москву (25), а 16-го, пишет он, «в день обсуждения там „Ракового корпуса“, достаточно оглядя помещения, я из автомата позвонил японцу и предложил ему интервью завтра в полдень в ЦДЛ» (26). На следующий день А. И. Солженицын дал свое первое интервью зарубежному журналисту (27). Он надеялся на то, что оно произведет впечатление за рубежом. Однако его никто не заметил.

Накануне Александр Исаевич должен был выступать в Фундаментальной библиотеке общественных наук, выступление не состоялось. 17-го было отменено выступление в несмеяновском НИИ. 18-го — в Редакции Большой советской энциклопедии, 19 ноября — в Институте Карпова (28).

Видимо, в тот же день А. И. Солженицын вернулся в Рязань и 20 ноября «сел опять за „Раковый корпус“» (29). Однако и на этот раз другие дела отвлекли его. В среду 30 ноября мы снова видим его в Москве, где он выступал в Институте востоковедения (30). 1 и 2 декабря планировались выступления в МВТУ, ЦАГИ, МГУ, они были отменены (31). Из одиннадцати назначенных встреч состоялись только две.

Как будто бы кто-то стремился придать А. И. Солженицыну ореол неугодного, опального писателя.

2 декабря вечерним поездом А. И. Солженицын уехал из Москвы, опять в Эстонию (1). 3-го он мог быть в Тарту, четвертого — снова на хуторе Хаава. Если учесть, что завершение работы над «Архипелагом» датируется 22 февраля 1967 г. (2), получается, что на этот раз Александр Исаевич провел в своем «укрывище» 81 день. Именно эту цифру мы видим во втором издании «Теленка», однако в первом издании фигурирует другая цифра — 73 дня. Сравните:

Первое издание

Журнальное издание