— Добро пожаловать в наше убежище, Корбелл. Уверен, ты расскажешь нам много интересного. Меня зовут Гординг. Достаточно ли медленно я говорю?

— Я рад знакомству, Гординг. Мне надо многому у вас научиться. Спасибо, я хорошо тебя понимаю.

— Тогда ты присоединишься к нам сегодня ночью? В Городе Дикта хватит места для многих детей. Интересно будет посмотреть, какими вырастут твои отпрыски.

— Я… — Корбелл подавился словами. Женщины с интересом разглядывали его и шепотом делились впечатлениями. Их заинтересовало не только количество волос у него на голове (здесь даже женщины были наполовину лысыми), но и странная окраска волос. — Я счастлив, что вы предлагаете мне исполнить такую важную роль, — выговорил он наконец. И понял, что страшно взволнован. Сейчас он особенно остро ощущал свою почти полную наготу. Правда, дикта ходили обнаженными и ничуть этого не стыдились. Одна из женщин — в ее длинных черных волосах только-только появилась седина — заметила:

— Наверное, ты давно не делал детей с женщиной. Корбелл рассмеялся. Их год в двенадцать раз длиннее, так что…

— Да, давно. Прошла четверть миллиона лет.

Ее следующий вопрос вызвал смех окружающих. Джером покачал головой:

— Я мог забыть, как это делается. Есть только один способ это проверить.

Потом он помогал Мальчикам устраивать лагерь.

В центре растущего за полукруглой стеной сада расположилась рощица; вообще этот сад оказался гораздо более ухоженным, чем джунгли в Сараш-Зиллише. Под деревьями в роще и расположились Мальчики. Женщины дикта принесли им дерево, и они легко и быстро развели костер.

— Можешь отправляться к дикта, — сказал Корбеллу Скатольц. — Но ты не должен говорить им о бессмертии. — Ему и в голову не приходило, что его могут ослушаться.

— Но что мне сказать им про свои волосы? Все уже заметили, что они странные.

Скатольц пожал плечами.

— Ты из ранних диктов, о твоем времени молчат даже наши истории. Скажи, что когда-то у всех дикта были такие же волосы. Если кто-то узнает то, что знаешь ты, его мозг будет… мы заберем у него все, что он знал.

— Конечно, я буду молчать. Мальчик кивнул и отпустил Корбелла.

Приглашение участвовать в оргии заставляло Джерома страшно нервничать. Он пытался переспать с женщиной три миллиона лет назад, в переполненной спальне Государства. Тогда он не смог отвлечься от того, что все на него смотрят, и проявил себя импотентом. На следующий день его отправили на Луну, где он увидел свой корабль, «Дон Жуан».

Сейчас он чувствовал, что у него эрекция.

Первый этаж дома дикта занимали большие публичные помещения, в каждом из них свободно могло поместиться двести человек. В одной из таких «зал» располагалась столовая, немного напоминающая кафетерий. С одной стороны длинного прилавка стояли подносы и посуда; дюжина женщин и один мужчина готовили в больших котлах пищу и подавали ее всем желающим. Поев, они занимали места у котлов. Единственный столовый прибор представлял собой большую пластиковую ложку с зубчатым краем. Металлические подносы плавали в воздухе на уровне локтя и слегка опускались, когда на них ставили еду.

На обед подавались овощи в различных комбинациях с очень малым количеством мяса; еда немного напоминала китайскую. Пожилой дикта по имени Горинг рассказал Корбеллу, как пользоваться столовой. За столами помещалось от четырех до двенадцати человек. Гординг проводил новенького к столу на шестерых, и за разговором с четырьмя женщинами обед прошел довольно приятно. Когда Джерома спросили про волосы, он рассказал им выдумку Скатольца и выразил удивление тем, что волосы самих хозяев одного цвета по всей длине, да к тому же растут не по всей голове. Возможно, ему даже поверили.

Разглядывая соседей по столу, он заметил, что у них, как и у всех Мальчиков, кожа бледная, почти прозрачная. При этом лица сочетали черты самых разных рас: широкие и узкие носы, широкие и узкие губы, кустистые брови и складки в углах глаз, характерные для монголоидов. Среди дикта были и крепкие, плотные мужчины, и стройные, хрупкие женщины.

— Витамин Д? — Корбелл обнаружил, что произнес это вслух. Теперь Гординг и женщины смотрели на него и ждали объяснений.

— Это только теория, — поспешно сказал Джером. — Когда солнце было горячим и ярким, все дикта имели темно-коричневую кожу. Некоторые отправились на север, но там было так холодно, что им пришлось носить одежду, чтобы не умереть от мороза. — Его собеседники напряженно улыбались, явно не понимая его. Корбелл упрямо продолжал: — Наша кожа под воздействием солнечного света производит одно необходимое для жизни вещество. Когда дикта стали одеваться, их коже пришлось научиться пропускать больше солнечного света. У моего народа была уже светлая кожа. Я думаю, когда солнце стало красным, с вашим народом произошло то же самое. Дикта все еще улыбались.

— Темно-коричневая кожа? — переспросил Гординг. — Ты рассказываешь странные вещи. Но наша кожа действительно производит важное вещество — катопе.

— А как вы живете долгой ночью? Это ведь почти шесть лет!

— Семена катопе. Мы делаем из них масло.

Во время длинной ночи, когда все Мальчики собираются в Сараш-Зиллише, убежать из Города Дикта довольно просто. Но беглецам придется взять с собой семена катопе: ведь Мальчики не позволят этому растению расти где-нибудь, кроме сада дикта и Сараш-Зиллиша. Корбелл начал волноваться. Возможно, он действительно застрянет здесь.

Но пока он решил выяснить, что будет происходить сегодня ночью.

— Мы занимаемся сексом в больших компаниях, — рассказала Т'тируф. На вид ей было около шестнадцати, лицо сердцевидное, выразительные огромные глаза, рот большой, словно созданный для смеха. Даже у молодой девушки курчавые волосы росли не по всей голове. — Секс — это единственное удбвольствие, которое недоступно Мальчикам. Хотя есть еще материнство. — Тут она скромно потупила глаза. — Я еще не была матерью.

Зал для оргий (а как еще его назвать?) устроили себе сами дикта. Мальчики не подумали ни о чем подобном, когда строили Город Дикта. Но взрослые вышли из положения, составив на крыше нечто вроде восьмерки из двенадцати типовых треугольных спален. Стандартные блоки установили в две группы по шесть, как ломтики пирога, и поставили между группами две ванны. Внутренние стены всех помещений, кроме туалетов, удалили; кабины телепортации, конечно, тоже.

Когда Корбелл вместе с группой дикта поднялся на крышу, пары и группы уже занимали все горизонтальные поверхности — кровати, кушетки и столы. С одной из кроватей призывно замахали шестеро женщин, и Джером пошел к ним. Довольно быстро он перестал нервничать. Лежать на водяном матрасе в окружении теплых женских тело было восхитительно. Первой он выбрал самую старшую из шести — она лежала ближе всего, и потом, этого требовала вежливость. Женщина никак не показала разочарования, но Корбелл знал, что слишком спешил. Это и неудивительно, учитывая, сколько времени он был лишен подобных удовольствий. И все же он чувствовал себя победителем.

— Я думал, что этого никогда не случится, — сказал он, благодаря женщину взглядом. После этого он ударил себя в грудь, издал некое подобие боевого клича обезьян и взял женщину с восточными чертами лица и теплыми, умелыми руками. На этот раз все длилось дольше — и было гораздо приятнее. Из-за залысин на головах женщин их внешность казалась бывшему жителю двадцатого века очень экзотической. Их груди были большими в диаметре, но более плоскими, чем те, к которым привык Корбелл; даже у старших женщин они оставались крепкими.

Женщины начали расспрашивать его о его ощущениях. Даже общаясь с женой, Джером с трудом анализировал свои реакции, и сейчас ситуация не изменилась. Тогда женщины стали задавать аккуратные вопросы, подкрепляя их нежными касаниями. Они исследовали нервную систему древнего человека и рассказывали ему о своей.

К их компании присоединился молодой человек. Две женщины ушли, их место заняли двое других. Корбелл поглаживал спину Т'тируф, пока она соединялась с другим мужчиной. Неужели его оставили в покое на сегодня? Оказалось, что нет. Молодой мужчина пытался удовлетворить пять женщин одновременно; картинка напоминала старые рисунки из индийских любовных трактатов. Какой, однако, эгоист! Впрочем, пять к одному — нормальное соотношение женщин и мужчин для Города Дикта. В порыве вдохновения Корбелл и сам решил применить такую технику. Но для этого требовалась полная концентрация, особенно учитывая, что он никогда таким не занимался. Поначалу получалось довольно неловко, и одна женщина не преминула это заметить. Джером рассказал ей об обычаях, бытовавших в его время. Один мужчина на одну женщину… моногамия… никакого бессмертия для детей… Лица окружающих превратились в маски, и женщина поспешно сменила тему. Корбелл ничего не заметил: от бурлящих в крови гормонов он чувствовал себя, как пьяный. Некоторое время он понаблюдал за мужчиной и двумя женщинами, пытаясь понять, что они делают, но смог разглядеть только переплетение рук и ног.