Они с Корбеллом сверили время. Корабль норны также обладал двигателем таранного типа и проделал весь путь с ускорением в одно «же». Она летела двадцать один год в одну сторону и столько же времени возвращалась. Правда, ее корабль был куда лучше, чем «Дон Жуан». Тороид большего размера обладал к тому же лучшей конструкцией.
Мирелли-Лира направилась к колонии Фёстхоуп. Когда женщина покидала Солнечную систему, эта колония только начинала самостоятельное существование, и она надеялась, что там не останется информации о ее дезертирстве.
Но с Фёстхоупа по ней открыли огонь. Вначале женщина решила, что это луч лазера-передатчика, но он не нес никакой модуляции, только смертельные рентгеновские лучи.
Тогда Мирелли-Лира отправилась к другой системе. В ней нашлась планета, чей климат и масса соответствовали земным. Здешнюю разреженную атмосферу засеяли еще на заре существования Государства. Возможно, за семьдесят тысяч лет планету колонизировали… Так и вышло. По кораблю снова открыли огонь, и женщина бросилась в бегство.
— Я была в отчаянии, Корбелл. Я думала, что по мне стреляют, потому что на всех планетах знают о моем предательстве. Я решила, что у меня нет будущего, и отправилась в Солнечную систему, чтобы умереть здесь.
Здесь в нее никто не стал стрелять. Но Солнце увеличилось и стало красным гигантом, а Земли не оказалось на месте. Сбитая с толку Мирелли-Лира принялась осматриваться. Она нашла Сатурн, Меркурий, поверхность которого была изрыта при добыче полезных ископаемых, и Beнеру, несущую следы безуспешной попытки терраформи рования. Уран (если это был Уран) находился на странной орбите между Сатурном и Юпитером. На Марсе виден был свежий разлом, возможно, от падения Деймоса.
— Государство хотело сдвинуть Деймос, так как он обращался слишком близко к планете, — объяснила норна. — Наверно, что-то пошло не так, как хотели власти.
Землю женщина нашла внутри орбиты Марса.
— Ты не знаешь, как им это удалось? — спросил Корбелл.
— Нет. Деймос собирались сдвинуть, взорвав несколько водородных бомб подряд в одном кратере. С ненаселенной планетой можно поступить и так.
— А кто мог сдвинуть Землю?
— Этого я так и не узнала. Я посадила корабль, и меня сразу арестовали за дезертирство дети.
— Дети?
— Да. Я оказалась в трудном положении, — старуха устало улыбнулась. — Я надеялась, что, когда я сяду на Землю, моя красота растопит сердце любого судьи. Но детей я соблазнить не могла.
— Но что произошло?
Оказалось, что Землей правили дети. Двадцать миллиардов детей в возрасте от одиннадцати лет до почти бесконечности.
— Люди изобрели бессмертие, и Государство нашло идеальную форму вечной молодости. Родители следили, чтобы дети переставали расти незадолго до достижения возраста… Как это назвать? Когда у девочек появляется кровь каждый месяц…
— Половая зрелость.
— Значит, незадолго до достижения половой зрелости. После этого дети живут практически вечно. Население перестает расти, потому что у таких Детей не бывает своих детей. Этот метод оказался гораздо лучше, чем прежний метод достижения бессмертия.
— А были и другие методы? Расскажи!
Внезапно норна впала в ярость.
— Я ничего не узнала! Известно только, что ими пользовалась только элита, класс диктаторов. Когда я прилетела, эти методы уже не использовались. Мой адвокат знал о них, но говорить ничего не стал.
— А что случилось с Солнечной системой?
— Мне не сказали.
Корбелл рассмеялся, но тут же умолк, когда Мирелли-Лира направила на него трубку. Значит, Государство и ей не дало поиграть в туриста.
Старуха опустила оружие.
— Мне ничего не сказали. Они обращались со мной как с человеком, у которого нет права задавать вопросы. Все, что я узнала, рассказал мне адвокат. Он выглядел двенадцатилетним Мальчиком, а его настоящий возраст я так и не узнала. Дети узнали о моем преступлении из бортового журнала корабля и приговорили меня к… — Видимо, этого выражения компьютер-переводчик не знал.
— А что это?
— Для меня остановили время. У них было особое здание, куда попадали преступники, которые еще могли пригодиться. — И снова горькая улыбка. — Я могла этим гордиться. Только необычные нарушители законов удостаивались такой сомнительной чести. Это были люди с высоким интеллектом, хорошими генами или интересными историями, которые можно рассказать историкам будущего. Всего в этой тюрьме содержалось около десяти тысяч человек. Мне повезло: Дети разрешили мне взять с собой лекарства. Правда, ровно столько, сколько я могла унести.
Норна наклонилась над постелью.
— Все это неважно, Корбелл. Я хочу, чтобы ты знал: существовала более ранняя форма бессмертия. Если мы найдем ее, то сможем снова обрести молодость.
— Я готов действовать, — сказал Джером и подергал руками, натягивая веревки. — Я на твоей стороне и хочу снова стать молодым. Зачем же держать меня связанным? — Неужели все настолько легко?
— Нам придется искать очень долго. Я сама уже давно ищу бессмертие. Мне нужны твои лекарства, Корбелл. Они не такие хорошие, как бессмертие диктаторов, но наверняка эффективнее моих.
К сожалению, ему пришлось отвечать.
— Мои лекарства на борту корабля, а корабль на орбите. И потом, они тебе вряд ли помогут. Ты наверняка старше меня, не считая того возраста, что я набрал во время анабиоза.
Джером чувствовал, как пот течет по его телу и скапливается на матрасе под ним. Он прекрасно понимал, насколько он беспомощен. И видел, как старуха поднимает трубку.
Она подождала, пока он перестанет метаться, и сказала:
— Я понимаю. Ты вылетел раньше, чем я, твои лекарства более примитивны, и поэтому мне нельзя их использовать. Но я тебе не верю.
— Это правда! Я родился, когда люди еще не высадились на Луне! Когда рак живота начал разъедать мое тело, меня заморозили…
— Заморозили? — Норна ему не верила.
— Да, заморозили! Люди надеялись, что медицина научится лечить рак и повреждения клеток, так что… — Его голос перешел в вой. На этот раз Мирелли-Лира долго не опускала трубку.
Потом Корбелл услышал:
— Открой глаза.
Он не хотел двигаться.
— Открой, иначе я выстрелю.
Его глаза были стиснуты, как кулаки, на лице — гримаса муки.
— Замороженный человек — просто хорошо сохранившийся труп. Ты больше не будешь врать?
Он помотал головой, не открывая глаз. Теперь он вспомнил, что говорил ему когда-то Пирсса: при температурах, близких к температуре жидкого азота, фосфолипиды в нервной ткани замерзают и мозг умирает. В двадцатом веке он шел на верную смерть. Только норне он ничего не сможет доказать.
— Послушай меня внимательно, — говорила Мирелли-Лира Зеелашистар. — Я не буду рассказывать, как меня в первый раз вывели наружу из вневременной тюрьмы. Но второй раз у генератора нулевого времени иссяк источник энергии. Больше тысячи людей вышло в раскаленный мир, почти лишенный жизни. Жара убила очень многих. Дожди лили буквально как вода из ведра, но без дождя умерли бы вообще все. Многие добрались сюда, здесь и ночь, и день длятся по шесть лет, но можно как-то выжить. Я была уже стара, но не хотела умирать.
Корбелл с неохотой открыл глаза.
— А что стало с остальными?
— Их поймали Мальчики. Я не знаю, что было дальше. Я сбежала.
— Мальчики?
— Не отвлекайся. Много лет я делала только одно: боролась за жизнь. Я искала бессмертие диктаторов, но не нашла и совсем состарилась. Все же мне повезло: я нашла маленькое вневременное хранилище с записями на пленке и химических носителях, а также генетически модифицированными семенами. Вначале я держала там свои лекарства, потом выбросила все и сделала вневременную камеру для себя. Потом я изменила систему подземных перемещений таким образом, чтобы любой пассажир из жарких районов попадал прямо ко мне, и поставила сигнализацию, чтобы выйти из вневременного убежища, когда кто-нибудь прибудет. Ты знаешь, зачем я все это сделала? Моей единственной надеждой были сильные лекарства, которые должен везти с собой дальний исследовательский корабль. В один прекрасный день прибудет исследователь из другой галактики. Конечно, он сядет в жаркой части планеты, и ему придется искать дорогу к полюсу. — Норна нависала над своим пленником, как хищная птица. — Подземный поезд привезет его прямо ко мне — вместе с лекарствами, которые придумали в моем будущем. Эти средства сделают меня молодой, а мои всего лишь позволяли мне оставаться старой. Корбелл, ты и есть тот человек.
