В динамике задумались, потом спросили:

– Что вы собираетесь делать?

– Через полчаса уйдем на вездеходе РПН на юг.

– Хорошо. Мы приняли ваше сообщение к сведению.

Федор Березин собрался уже было покинуть КП, как его профессиональный взгляд ракетчика случайно упал на один из мониторов. Именно на этом мониторе отражалась оперативная обстановка в зоне ответственности зенитно-ракетного комплекса С-400. А так как в Дыре мало кто летал, то и целей на мониторе не было. И вдруг она возникла в виде маркера с обозначением А01. Хотя зенитно-ракетный комплекс С-400 мог работать в автоматическом режиме, в настоящий момент для принятия решения ему требовалось вмешательство людей. На мониторе появилось сообщение о распознавании: ‘чужой’, ‘пуск’.

Чисто автоматически Федор Березин откинул с красной кнопки защитный колпачок и нажал на нее. Пол у него под ногами вздрогнул ровно четыре раза. Это катапульты выбросили на высоту тридцати метров одну за другой четыре ракеты дальнего действия. Затем четыре раза над головой у Березина ухнуло со страшной силой. Это запустились маршевые двигатели. Если бы Березин находился снаружи, он бы увидел, как ракеты ушли в ватное небо и еще долго светились в тучах. Но он находился в КП и видел лишь, как сближаются маркеры А01 и Р4. Березина охватил азарт. Он даже не заметил, как вцепился в пульт и стал кричать диким голосом: ‘Давайте, девочки! Давайте!’ Когда казалось, что маркер Р4 сольются с маркером А01, последний вдруг пропал с экрана.

– Ебическая сила! – выругался Березин. – Неужели промазал?!

Потом он вспомнил, что ракеты комплекса С-400 способны поражать целы за пределами радиовидимости наземных локаторов наведения, и поспешил покинул КП, помня, что рекомендовал штабу округа уничтожить комплекс С-400 со всем его гарнизоном.

Костю гоняли, как сурка, от одной сопки к другой.

– Эй, пацан! – кричал генерал Лаптев в матюкальник, – сдавайся, и мы сделаем из тебя настоящего монстра!

А сам втихаря посылал бойцов обойти Костю то с одного фланга, то с другого. По сравнению с ними у Кости было преимущество высоты. Но синие человеки были бессмертны. Пули всего лишь временно выводили их из строя, а потом они оживали и снова карабкались на скалы. Наконец они загнали Костю так высоко, что дальше лезть было некуда, да и патроны у него заканчивались. Об одном жалел Костя, что не убил генерала сразу у домика. Был у него такой шанс. Но он не бросил оборонительную гранату РГО и даже не выстрелил из гранатомета. Понадеялся, что все обойдется. Не обошлось. Теперь Костя расплачивался за свою мягкотелость.

Он сидел в старом пулеметном гнезде, вырытым неизвестно кем и неизвестно когда, и отстреливался. Через оптический прицел прекрасно была видна вся низина вплоть до Мотовского залива, и бойцы, которые штурмовали высоту, тоже были как на ладони. Лиц у них не было, и человеческие желания, и чувства их не тревожили. Больше всего они походили на безропотных зомби, которыми командовал генерал Лаптев.

– Сдавайся, парень! Наша жизнь прекрасна! – кричал он. – Мы новые человеки!

А так как ветер никто не отменил и он дул с прежней силой, то до Кости доносились всего лишь обрывки фраз, которые понять было невозможно, да и Костя не желал становиться монстром. В качестве последнего аргумента у него в кармане оставалась оборонительная граната РГО. Можно было еще побегать, но Костя чувствовал себя все хуже и хуже. Когда вражеская пуля прошила ему левую руку, он почувствовал всего лишь отголосок боли. А это означало, что он все-таки заболел, причем, должно быть, в самой тяжелой форме.

Все ближе и ближе подбирались ‘глушители мыслей’, они же синие человеки, они же монстры без чувств и нервной системы или попросту – люди без лица. Все чаще они даже не прятались от пуль, потому что если и испытывали боль, но незначительную, как не испытывает боль растение. Только непонятно, зачем генералу Лаптеву понадобилось убивать Костю. Легче было подождать, пока болезнь не одолеет его окончательно. Похоже, что генерал Лаптев сам не знал, что творит и действовал так, как привык действовать, например, с капитаном Чепухалиным.

Все было кончено. Костя выдернул чеку на гранате и ждал, когда хотя бы один монстр заскочит к нему в окоп. По нему уже не стреляли, уже генерал Лаптев торжествовал победу и отдал приказ брать Костю живым. Уже монстры, ничего не боясь и не страшась, позли по склону сплошным ковром.

Как вдруг они ни с того ни с сего замерли и даже попятились. ‘Бах! Бах!’ среди них стали рваться гранаты из подствольника. Костя оглянулся. На гребне сопки стояли Бараско и Березин и вовсю расстреливали свой боезапас.

– Давай сюда! – крикнул Бараско и махнул рукой.

Костя поднялся и неуклюже, придерживая левую руку, стал карабкаться наверх. Ему оставалось совсем немного, когда силы покинули его. Последнее, что он помнил, как его грузили в вездеход РПН.

– Не обнимайте меня, не обнимайте, я заразился, – успел он сказать и провалился в темноту.

– А я слышу, кто-то стреляет! – рассказывал Бараско. – Думаю, ну кто еще может стрелять в этой пустыне, кроме Константина? И точно, он. Слышь? Молодец! – и оборачивался.

Но Костя ничего не слышал. После стакана спирта, который влили ему в рот, он спал мертвецким сном рядом с таким же пьяным в стельку майором Гайдабуровым.

Глава 12. Черная стена

Точно по расчетам Калиты они вышли прямо к таинственной черной стене. В небе родился звук. Чачич сразу понял, что это по их душу и что вряд ли они сумеют предпринять что-нибудь реальное к спасению.

Из-за облаков над излучиной реки вынырнули три транспортных ‘чинука’ в сопровождении звена ‘апачей’ с ракетами на подвесках и пушками под кабиной экипажа. ‘Апачи’ прошли на высоте метров пятидесяти над улицей, дали залп из пушек по черной стене и поднялись, прикрывая район и освобождая место ‘чинукам’. То, что произошло потом для всех, в том числе и для Жоры Мамыры, было полной неожиданностью. Откуда-то сверху, казалось, из самих небес упала какая-то тень и раскидала вертолеты, как щепки. Эта тень имела вид огромной белой лапы. Пара ‘чинуков’ взорвались сразу. Третий задымился и, резко отвалив, почти скрылся за крышами домов. Но еще одна такая же тень настигла его, и он взорвался, превратившись в огненный шар. Один из двух винтов просвистел над Жорой так низко, что он даже пригнулся. Винт с треском и скрежетом врезался в развалины за его спиной. Второй с краю ‘апач’ задымил и с всплеском упал в реку на радость гигантским червям. Другой стал резко набирать высоту. Наверное, экипаж решил, что огонь ведется с земли. Однако его сгребла еще одна белая лапа, и только после этого все увидели, как над городом идет ракета и как она ищет цель. Единственным оставался только БЛА. Ракета резко поднялась вслед за ним и настигла его высоко над городом. БЛА перевернуло, оторвало крылья, и они долго кружились в воздухе, как семена клена, между тем, как тяжелый корпус рухнул на землю в двух-трех кварталах на востоке и взорвался.

– Вот это да! – воскликнул пораженный Чачич, который последний раз летал на вертолетах лет пятнадцать назад и отвык от подобных баталий.

Квартал был усыпан горящими обломками вертолетов и обугленными телами экипажей.

Первым спохватился Калита:

– Все! Уходим! Быстро! Сейчас здесь начнется ад!

Они побежали. Трудно бежать, когда на тебе столько оружия и экипировки.

– Справа вышка! – доложил Жора.

– Слева тоже вышка! – крикнул Андрей Дубасов, держа ее на прицеле. – А за ней еще одна и еще.

– Наблюдать! – скомандовал Калита.

Они рассыпались по развалинам. Действительно, вдоль стены торчали вышки на железных опорах.

– У меня пусто! – доложил Дубасов.

– А у меня часовой! – крикнул Жора.

Чачич где-то замешкался, отметил Калита и скомандовал:

– Бросок на сто метров вперед до перекрестка. Сережа, держи левую вышку!

Жора в жизни так не бегал. Наверное, даже за девушками. Он пробежал эти сто метров, упал на новом рубеже и больно ударился локтями о кирпичи, но часовой на вышке даже не шевельнулся.