Как оказалось, Кеннеди раньше был оружейным техником Североамериканского флота. Его захватили в плен два года назад, когда он охотился на оленя слишком далеко от дороги между поселком лесорубов и Нью-Портсмутом.

Кормили его одними объедками, изолировали от ему подобных, избивали, когда он не выполнял свою ежедневную норму аконечников для стрел и копий — немудрено, что он ушел в чудесный мир абстракций. Пару раз Орсино слышал от него несколько осмысленных слов, перед тем, как этот розовый туман снов опять окутывал его разум. Когда не удавалось поговорить с этим лунатиком, Орсино мог через щелки в изгороди наблюдать за аборигенами. Их было всего около пятидесяти. Их было бы больше, если бы они не приносили в жертву маленьких детей — почему они это делали, Чарлзу догадаться не удалось. Еды хватало. Хорошая охота, в земле росла картошка, скот они разводили.

Он пробыл в своем заточении уже неделю, когда однажды утром валуны откатили в сторону и его позвали громким голосом. Перед тем, как вылезти из домика через эту нору, он сказал Кеннеди:

— Не падай духом, друг. Я вернусь.

Кеннеди взглянул на него с загадочной улыбкой:

— Это утверждение слишком общее, Чарлз. На самом деле ты делаешь вывод, что…

Орсино безнадежно пожал плечами и вылез наружу.

Его ждала молодая колдунья, окруженная, как всегда, копьеносцами.

— Я вслушивалась в тебя. Почему ты лжешь своим братьям?

Он вытаращил глаза. Единственным подходящим ответом было бы что-то вроде: «Это слишком общее утверждение», но он не отважился его произнести.

— Отвечай! — прорычал один из копьеносцев.

— Я… я не понимаю. У меня нет братьев.

— Своим братьям в Портсмуте, у моря. Как бы ты их не называл, они — твои братья. Все дети своей матери, Правительства. Почему ты им лгал?

Он начал понимать.

— Они мне не братья. Я не дитя Правительства. Я сын другой матери, далеко отсюда, по другую сторону океана. Ее зовут Синдик.

На какое-то мгновение она показалась озадаченной, почти как обычный человек. Но затем на ее лицо снова упала маска, и она проговорила:

— Это верно. А сейчас для тебя есть работа. Ты кое-кого должен научить обращаться с джипом и пулеметом. Хорошо ее учи. Смотри, чтобы ее руки были испачканы смазкой. Смотри, чтобы она усердно изучала джип и оружие.

Копьеносцу же она бросила:

— Приведи Марту.

Копьеносец привел Марту, едва себя сдерживавшую, чтобы не заплакать. Она оказалась десятилетней полуобнаженной девчонкой!

Девушка-ведьма решительно их покинула. Ее телохранители взяли Марту за руку и повели Чарлза в конец деревни, где за прямо музейной виноградной лозой стоял джип с установленной на нем спаркой. На лозе висели перья и кости. Копьеносец обращался с ней, будто та была линией высокого напряжения.

— Порви ее, — раздраженно приказал Чарлзу кто-то из них. Ему это удалось, и копьеносец вздохнул с облегчением. Марта стояла ошеломленная, с вытаращенными округлившимися глазами, переводя их с него на валявшуюся в пыли лозу с болтавшимися на ней украшениями.

— Он все еще стоит! — проговорила она одному из взрослых.

— Это потому, что он не отсюда, — ответил тот. — Ты хоть что-нибудь знаешь? Ты не можешь воздействовать божественной силой на кого-либо, кто не отсюда. В этом случае тебе надо использовать вот это, — он поднял копье и слегка уколол им Чарлза в левую ягодицу. Все разразились смехом, даже девчонка. Но смеясь, она вспомнила что-то свое, и на глазах ее выступили слезы.

Копьеносец приказал Чарлзу:

— Иди и учи ее. Жалящие иглы из ружей вынуты, а если ты попытаешься угнать джип, получишь в грудь копье. А сейчас — учи ее.

Он и остальные опустились на торф вокруг джипа. Девочка в ужасе задергалась, когда Орсино взял ее за руку, вырвалась и попыталась убежать. Один из копьеносцев ее поймал и втолкнул назад в кружок. Она дотронулась до джипа и замерла с побледневшим лицом.

— Марта, — терпеливо начал Чарлз, — здесь нечего бояться. Пулеметы не начнут стрелять, а машина не тронется с места. Я научу тебя, как с ними обращаться, и ты сможешь из пулемета убить любого, кто тебе не понравится, а на джипе ты сможешь мчаться быстрее любого оленя…

Он говорил словно в пустоту до тех пор, пока девчушка не смогла сконцентрировать свое внимание. Она бормотала, глядя на руку, гладившую джип:

— Да, я думаю, он сможет. От него исходит сила. Может, божество проклянет ее? Нет. Сейчас во мне нет божественной силы. Я чувствую, как она идет. — Она взглянула на Чарлза, уже успокоившись, и сказала: — Продолжай. Покажи мне все. Работай, как следует.

— Марта, о чем ты говоришь?

— Моя сестра боялась меня, она украла у меня власть. Ты не знаешь? Думаю, нет. Божество ненавидит железо и ружья. Во мне сидит власть этого божества, но сейчас она уходит, я чувствую. Никто никогда не будет меня бояться. — Лицо ее искривилось, и она проговорила: — Покажи, как работают эти пулеметы.

Он научил ее, чему смог; все это время копьеносцы смотрели на них и усмехались, отпуская сальные шуточки по поводу этой малышки, как всегда во все времена язвили по поводу свергнутого тирана. Она старалась не замечать их, старательно повторяя за ним названия и его опытные движения по заряжанию. Чарлз понял, что у нее ясная головка. Когда подвернулся подходящий момент, он тихо пробормотал:

— Извини, Марта, это не я придумал.

Она тут же прошептала с печальной улыбкой:

— Я знаю. Ты мне понравился. Мне было жаль, когда кто-то отобрал твой ужин. — Не владея собой, она начала всхлипывать. — Я никогда ничего не увижу! Никто не будет меня бояться!

Лицо ее уткну лось в плечо Орсино. Он машинально погладил ее спутанные волосы и бросил смотрящему на них, усмехающемуся копьеносцу:

— Эй, вам не кажется, что это зашло слишком далеко? Вы еще не добились, чего хотели?

Главный из них сплюнул и залез в джип.

— Пожалуй, — проговорил он. — Ступай!

Он вытолкнул ее с сиденья и дал ей пинок в направлении деревенских лачуг.

Чарлза уколом копья в мягкое место заставили тоже вылезть из джипа. Он позволил отвести себя назад в кузницу и затолкнуть в нору.

— Я думал о том, что ты проронил как-то однажды, — протянул Кеннеди, водя напильником по острию копья, — когда я сказал, что для того, чтобы изменить в прошлом одну деталь, ты должен изменить их все, а ты тогда ответил «может быть», и до меня дошло, что я имел в виду…

— Кеннеди, — проговорил Чарлз, — заткнись, наконец! Мне надо подумать.

— В каком смысле? Ты полагаешь, что ты разумное животное, и, следовательно, думаешь, что твое существование, в отличие от сущности, является…

— Заткнись! Или я разобью камнем твою башку! — завопил Чарлз, совершенно готовый осуществить свою угрозу. Кеннеди обиженно сгорбился над своей наковальней, а Чарли сел, положив голову на руки.

«Я вслушивалась в тебя…»

Постоянные попытки Правительства уничтожить аборигенов. Попытки, не увенчавшиеся успехом.

«Я никогда ничего не увижу!»

Способ, которым молодая колдунья уничтожила свою соперницу, — но это только предположение. Но… «Я вслушива- \ лось в тебя. Почему ты лжешь своим братьям?»

Чарлз от злости стукнул кулаком по песчаному полу. Он сходил с ума, как Кеннеди. Неужели эта молодая колдунья и Марта обладают наследственной телепатической способностью — умением читать мысли? Он сам себя передразнил: «Вот в чем самый общий вопрос!»

«Нервные девочки-подростки в деревенских домишках, освещенных керосиновой лампой. — подумал он. — Разные страшные вещи по ночам — бах, трах, у-у-у. Причем не в городских квартирах с электрическим освещением. Рядом никого из взрослых. Возьми девушку с увеличенной щитовидкой, изолируй ее от общества и электричества, воздействуй на нее так, чтобы она чувствовала себя одинокой, чтобы ее напряжение все росло — и, вполне естественно, произойдет взрыв. Из-под кровати вытаскивается ночной горшок и опускается на голову отчима-тирана. С грохотом падает большой портрет покойною дедушки. Понятно, что гвоздь истончился и сломался — но кто его истончил?»