- Вы что, отдыхали где-нибудь?

- А что? - испугался я.

- Вы пополнели, - недовольно сказала Наташа.

- Помилуйте, - сказал я, - за две-то недели?

- Набрать вес можно за несколько дней, - резко сказала Наташа. - Это не проблема. - Она помолчала, а потом вдруг спросила: - Ботинки нашли?

Я удивился:

- Какие ботинки?

- Вечерние, - сказала Наташа.

Я немного растерялся.

- Я же еще летом вам сказал, что у меня нет вечерних. - Я попытался пошутить: Есть только такие. Чем вам эти не нравятся? - И, подняв ногу, я показал ей свою обувь.

Толстая Наташа страдальчески подняла глаза к небу.

- Света!.. - слабым голосом позвала она.

На нас оглянулись. Подбежала Маленькая Света.

- Что случилось?

- У него нет ботинок, - сказала Наташа, и мне показалось, что с ней сейчас начнется истерика.

Маленькая Света испуганно на меня посмотрела. Я начинал злиться. Я вынул из кармана сигарету, закурил, чтобы от меня не так пахло спиртным, и сказал:

- Я вас предупреждал об этом месяц назад. Какие сейчас могут быть претензии?! Почему вы не обратились в любой магазин?.. Все почтут за честь дать пару вечерних ботинок на съемки Авдея фон К.! Напишите гарантийное письмо от студии, вот и все!..

Зря я это сказал. Только настроение себе испортил.

- А вы нас не учите, - сказала толстая Наташа. - Вы лучше свое дело делайте.

- А я свое и делаю, - с ударением на “свое”, сказал я.

И тут Маленькая Света вмешалась:

- Он же тебя предупреждал? - спросила она у Наташи. - Чего ты? Я помню. - Но не успел я благодарно улыбнуться, как она добавила таким тоном, как будто меня не было рядом: - Я отказала восьмерым. У них у всех были вечерние ботинки. - Совершив это маленькое предательство, Маленькая Света одарила меня лучезарной улыбкой. - Сейчас все уладим. Какой у вас размер?

- Сорок восьмой, - сказал я. - Скольким вы отказали?

Света устало улыбнулась:

- Не надо. Мы все нервничаем.

- Неужели? - снова завелся я. - Авдей фон К. может тратить по две тысячи долларов на костюм и не может купить актеру ботинки за тридцать? И даже не купить - взять на время?! Вам же нужно только, чтобы из-под стола блестело!..

- Не учите нас! - повторила толстая Наташа. - Все актеры свою обувь принесли! Даже Николай Павлович… - И она показала на “судью”. - А вы выступаете… У меня есть какие-то ботинки, сорок третьего размера, - сказала она Маленькой Свете. - Пусть берет. Там все равно только сидеть. За столами будет не видно.

Маленькая Света примирительно улыбнулась и взяла меня под руку.

- Попробуйте, сцена-то короткая, и вам действительно только сидеть. И зовите ребят.

Завернув за вагоны, я увидел сцену по мотивам известного полотна Петрова-Водкина “Смерть комиссара”. Смертельно бледный Мисаил стоял, наклонившись вперед, и одной рукой держался за вагон. Его рвало. Олександр поддерживал его за плечи. Дима, сидя поодаль на рельсах, печально наблюдал эту картину, чему-то усмехаясь.

Я испугался:

- Ему плохо?

- “Пепси-кола” эта проклятая, - сказал Олександр. - Газ пошел. Я же говорил, не надо ее брать. Нет, взяли.

Я сказал:

- Там съемки скоро, фон К. приехал. Нас зовут.

- Да какой, в п…ду, К.?! - Олександр показал мне на Мисаила. - Не видите, человеку нехорошо!..

В этот момент Мисаил громко икнул, выпрямился и вытер лицо рукой.

- Что, начинаем? - как ни в чем не бывало, спросил он.

- Скоро, - сказал я.

- Ну, - сказал Мисаил, - скоро… А я думал, уже бежать надо.

Его слегка пошатывало. Я обратил внимание, что без темных очков его лицо делалось баззащитным. Он жестом попросил сигарету. Я молча подал ему. Повторюсь, но вся сцена чем-то неуловимо напоминала какие-то архетипические советские кадры, может, “Чапаева”, а может, что-то про войну. Надеюсь, ветераны на меня не обидятся. Фильм “Они сражались за Родину” или хроника “Покушение на югославского короля Михая IV в Париже”. (Номер и имя короля могу переврать.)

Я же говорю, на голове у Олександра был бы вполне уместен гусарский кивер или кирасирский плюмаж, а Мисаилу бы очень подошла кожаная тужурка с ремнями.

Некоторое время все молча курили.

- Пойдемте, господа, - сказал наконец Мисаил с достоинством. - Надо, в конце концов, и сняться. А то чего ради мы сюда приехали?..

Опираясь на руку Олександра, он подобрал свой пакет “С праздником!” и пошел к выходу. За ним двинулись все мы.

- Надо же, проблевался - легче стало, - оборотясь ко мне, с удивлением произнес Мисаил.

- Ничего удивительного, - с сухим раздражением сказал до той поры молчавший Эдик и подтолкнул его в спину, - всегда так!..

А дальше произошло необъяснимое. Когда мы подошли к “площадке”, я сразу почувствовал - что-то не то. Какую-то, знаете ли, внутреннюю дисгармонию. Вроде все было на месте, и в то же время чего-то не хватало. Какого-то внутреннего стержня, если угодно. Сначала я не обратил на отсутствие этого “стержня” никакого внимания. Я даже не заметил легкого смущения на лице подошедшей ко мне Маленькой Светы.

- Ну, - весело сказал я, - где ваши ботинки сорок третьего размера?

Смущение на лице Светы усилилось, и тут я его заметил. В этот момент манекенщик от Славы Зайцева быстро прошел мимо меня к выходу. В руках он держал трубку. Из трубки валил дым.

- Это безобразие! - возбужденно говорил он не поспевавшей за ним спутнице. - Я потратил целый день!..

- Сережа,- сказала Маленькая Света, грустно проводив его глазами, - тут, понимаете, какое дело… - Она сделала паузу и беспомощно оглянулась, как будто ждала откуда-то помощи. - Дело в том, - сказала Света и вздохнула, - что… Съемок не будет.

Сначала я не понял:

- Как не будет?

Света обрадованно ухватилась за мой вопрос. Диалог - это все-таки легче, чем молчание. Любой диалог. Даже ругань. Если бы я промолчал, то ей пришлось бы продолжать самой, а так я подал ей руку. Все это, конечно, не имеет никакого значения, но из тактических соображений напрасно я обронил свою реплику. Я оглянулся. Подошел бы кто из своих, что ли. Мисаил, Эдик и моя жена стояли у входа в этот чертов ангар, растерянно глядя по сторонам. В некотором отдалении маячили Олександр и Дима. Я понял, что они уже все знают, - прежде чем подойти ко мне, Маленькая Света прошла мимо них. У меня мелькнула мысль позвать Марину на помощь, но я устыдился.

- Что значит “не будет”?.. - повторил я. - Как это?.. Вы же только что сказали: будьте готовы…

- Готовы, конечно, будьте, - сказала Маленькая Света, - будьте, но, понимаете, тут какое дело… Сейчас стали пробовать вашу сцену, Авдей Сергеич посмотрел в кадр и сказал, что в нем много народу. И мы всех отпустили. Вон, видите, зайцевский манекенщик прошел? Его тоже отпустили. И Николай Палыча, - показала она на “судью”. - Всех. Даже не знаю, что мы будем говорить Стюарту.

И Маленькая Света с неловкостью на меня посмотрела.

И тут, товарищи, я должен покаяться. Что и делаю: каюсь. Потому что в этом месте я повел себя неправильно. И вы можете свободно добавить про себя “опять”. Я повел себя нервно и как-то даже не по-мужски. Так мог повести себя, например, народный артист СССР Михаил Боярский (я называю его имя только для примера), а не статист без роду и племени. Я стал ругаться.

Но вы же поймите, я специально для этого приехал из Нижнего! Сел в поезд, который приходит в полдесятого утра! Я никогда этого не делаю. Уже года четыре, с тех пор, как я ушел с последней работы, я никуда не приезжаю раньше полудня. Я лучше вообще не поеду. Утро предназначено не для дел! (Вопреки расхожему мнению.) Я, как идиот, разыскивал эту Свету, звонил из привокзальных автоматов, морочил голову себе и другим…

Неприятным, очень нервным голосом я сказал:

- Это что же, из-за ботинок? - и, как мог, иронически улыбнулся. Но не уверен, что у меня хорошо получилось.