С юных лет у Парфлая была одна постыдная для его народа слабость. Он питал любовную страсть к примам мужского пола… Стоит ли говорить, что благодаря этому он был изгоем в своём родном городе Лармиране? И не только среди соплеменников. Каждый здравомыслящий прим обходил его стороной. Но Парфлая не просто игнорировали – его боялись. Ведь с пелёнок в его крови жило магическое существо. Мало ли какой вред он мог нанести окружающим. Одинокий, разбитый, разъедаемый похотливыми желаниями, которые никогда, казалось, не осуществятся, стрек покинул город. Он долго путешествовал по Главному Материку. Но, в каком бы месте не пытался осесть, рано или поздно его внутренняя натура лезла наружу. И тогда новые друзья, товарищи, знакомые – все отворачивались от него.

Поиски недосягаемого счастья привели Парфлая в Магарран. Там он познакомился с молодым примом по имени Тор. Эта случайная встреча изменила жизнь обоих навсегда. Тор оказался первым, кто ответил взаимностью на странные межрасовые чувства…

Но их отношениям мешала одна немаловажная деталь: прим был учеником Верховного Мага. Постоянные занятия магией, боевыми искусствами, науками – времени на личную жизнь практически не оставляли. Единственный возможный выход для Парфлая видится с любимым чаще – самому стать учеником Верховного. Тогда они с Тором смогут ночевать в одном замке, на одном этаже. А если повезёт, так вообще в одной постели…

Добиться аудиенции было крайне сложно, но благодаря возлюбленному – выполнимо. После ряда сложных испытаний, Тризолус отметил в испытуемом громадный потенциал: как магический, так и лидерский. В особенности его очень заинтересовала склонность стрека к загробной магии – очень редкий дар среди волшебников. Было бы крайне неразумно отказаться от такого способного ученика. У которого, кстати, многому можно будет научиться…

Последующие два года были самыми лучшими в жизни Парфлая. Быть учеником Верховного Мага королевства Техмаг – честь, которой удостоен далеко не каждый. Роскошь, богатство, власть – приходят следом за этой честью. Но не их больше всего жаждал стрек. Любить и быть любимым – вот главная цель, к которой он стремился всю сознательную многострадальную жизнь. И наконец-то мечта сбылась.

Ни для кого больше не секрет, что Тризолус ценил талант своего нового ученика. Даже слишком сильно ценил… Тор был хорошим боевым магом. Идеально владел электрической стихией. Сравнительно хорошо обращался со стихией земли. Но и только. Куда ему до возлюбленного, способного вызывать из потустороннего мира души умерших? Своей посредственностью он только отвлекает, мешает Парфлаю развиваться в полной мере…

Как только выпала подходящая возможность, Тризолус предпринял попытку избавиться от Тора. Попытка удалась благодаря молодому южному драгу. В смертельной схватке победил Лимб, тем самым доказав себя в роли нового ученика Верховного Мага.

Тор бы не погиб, не будь он столь слаб. Такому не место в стенах замка Тризолуса. Парфлай это прекрасно понимал. Мало того, он очень разочаровался. Его любимый не выдержал поединка с каким-то драгом-простолюдином, у которого даже магического существа в крови не было. Смешанные чувства переполняли стрека. И горечь потери, и боль разочарования одновременно. С каждым днём они обострялись. Ему становилось всё хуже. Нужно было найти какой-то выход. Как-то снять боль, раздиравшую изнутри. И выход нашёлся…

Парфлай слетал на чёрный рынок и купил там корзину с заточённой внутри полосатой гадюкой – самой ядовитой змеёй на Материке. Закрывшись в своих покоях, он с дрожью в руках поднял крышку. Ярко-красные полосы на чёрном чешуйчатом теле. Змея зашипела, угрожающе обнажив белые саблеобразные клыки. У стреков вместо кожи твёрдый хитиновый покров. Но те клыки без проблем его пробили, стоило только засунуть руку в корзину…

Первое наркотическое опьянение было самым сильным. Голова Парфлая закружилась. Он стряхнул извивающуюся змею. Начинало тошнить. Вырвав содержимое желудков, он понял, что очень голоден. Первая идея – подобрать с пола рвоту и съесть. Но, протянув руки, стрек понял: у него их нет. Вернее, он сам есть эти руки. Продолговатые отростки, завивающиеся спиралью, тянущиеся по всей комнате. Змеи. Они вьются как змеи. Страшно? Нет, в этом нет ничего страшного. В этом есть жизнь. В этом есть проявление того, что начинает потихонечку разъедать иссушенный мозг. А тем временем из глаз текут червивые слёзы. Крылья бились о потолок. Им было хорошо. Они были свободны. Ведь для свободы – нет ничего лучше, чем заточение. Стены отдалялись, тонули в тени, разрывались челюстями дигров. В шевелящемся полу начали копошиться крысоны. Они объедали тела убитых стрелами красных медведей. Разрастающаяся шерсть обвивала ноги. От этого стошнило глазными яблоками. Крысоны с огромной радостью принялись поедать их. А тем временем шерсть всё больше обволакивала, запутывала, сковывала. Это была шерсть прима. Шерсть его возлюбленного. Тор лежал на полу. Разъедаемый кислотой и крысонами. Он тянул облезлые руки к Парфлаю. А потом кровавая волна накрыла его, оставив лишь желтеющий скелет. Шерсть ослабла, перестала сдавливать, опала. Стало намного проще дышать, махать крыльями – лететь по бескрайним просторам маленькой комнаты. И в этом ничтожном полёте было ощущение такой колоссальной свободы, что хотелось никогда его не прекращать. Биться крыльями о стены, разражаться истерическим хохотом, раздирать ногтями лицо и быть… Быть счастливым!

Парфлай проснулся на полу возле рабочего стола. На душе было до непристойного тихо, спокойно и легко. В руке он сжимал неумело выточенную из аметистового кристалла фигурку, чем-то напоминающую прима. С ужасом в обоих сердцах посмотрел на неё. Светло-фиолетовая безделушка. Осмотрелся по сторонам. В комнате творился хаос. Побитая мебель, разодранный матрас, разбросанные книги, бумаги и свитки. Из пуха прорванной подушки торчал чёрный хвост полосатой гадюки. Такое убежище пришлось ей по вкусу. Стрек посмотрел на безделушку. В ней было что-то не то. Какая-то энергия, какая-то невидимая сила пыталась вырваться из недр кристалла. Но не могла. И Парфлай прекрасно знал – это душа… Душа его возлюбленного! Заточённая в нелепую фигурку из аметиста.

Своей находкой стрек тут же поделился с учителем.

Душу своего возлюбленного он обвязал золотой цепочкой и надел на шею. Но не в знак вечной любви. Нет! С той властью, которой наделил его Тризолус за открытие, он способен окружить себя десятками любых примов, каких только пожелает. И никто не будет в праве ему отказать… Аметистовый амулет висел на шее как напоминание о слабости. О том, что может произойти, если ты недостаточно твёрд. Если ты – не в состоянии постоять за себя.

С тех пор купленная на чёрном рынке змея – любимый питомец Парфлая. Куда бы он ни отправлялся, брал её с собой. Обычно хватало одного укуса в неделю. Но сейчас, когда в Форте поселился Тризолус, и двух укусов в день не хватало…

Без дрожи в коленях выглянуть за борт я не мог. Внизу всё непривычно крохотное: деревья как спички, мыслящие меньше букашек, водоёмы – словно высушенные лужи. Трудно поверить, что на такую высоту нас подняла самодельная развалюха из болотного гриба. Когда я первый раз выглянул при свете утреннего солнца – с перепуга уронил лягушачью лапку (свой несостоявшийся завтрак). Лапка долго летела вниз, пока не скрылась из виду. Мне представилось, что бы было, окажись я на её месте. Весь побелевший от страха (как любезно заметила Джина) я влез внутрь. После этого выглядывать за борт без крайней необходимости не решался. В тот же день я выпил всё вино, что припрятал от щупов. С Джиной тоже поделился, но из неё собутыльник слабоватый. Волки, как известно, алкоголь не употребляют. Разве что эль, да и то, в очень редких случаях.

От Бирюка толку было мало, если вообще был. Поджав уши, он вжался в дно нашей воздушной лодки. Только и делал, что истреблял запасы еды. Как он нам протявкал: на нервной почве у него взращиваются плоды непомерного аппетита. О том, чтобы грести крыльями-вёслами речь даже не заводилась. Благо, нам его помощь и не требовалась. Вообще, крылья оказались почти ненужными. За нас всё делал Томб. Вернее, его магия. Он вызывал ветряные потоки, которые несли наши воздухоплавательные шлюпки в нужном направлении. Хотя, это ещё весьма спорный вопрос. Мы летели на юг, к Стальне. Остался ли там Форт Террора или изменил расположение – узнаем, когда прибудем.