Отряд кавалеристов быстро двигался по тропе в лесной чаще. Большую часть пути фессалийцы преодолели пешком, держа коней под уздцы. Проводники-альвы вели разведчиков по звериным тропам. Люди редко охотились так далеко от поселений. К вечеру удалось пройти почти десять лиг. Не опасаясь нападения, воины сняли тяжелые доспехи и приторочили их к седлам но, тем не менее, усталость давала о себе знать.

День оказался слишком тяжелым. Поход на Полночь, сражение, а теперь еще рейд к Плану. Наткнувшись на маленький ручей, Конан приказал устраиваться на ночлег, Солдаты тотчас стреножили лошадей, зацепив поводья за сучья деревьев. Сперва напоили лошадей — от того, в каком состоянии будут завтра кони, зависит многое.

Утолив жажду, лошади начали щипать молодую сочную траву. К ужину приступили и люди. Разжигать костры северянин запретил категорически — если варвары почувствуют запах дыма, неприятностей не избежать.

Плотно перекусив, киммериец и шемит расположились под развесистым деревом. Ветви с широкими большими листьями почти касались земли и скрывали путешественников. Наемник подробно, обстоятельно расспрашивал Исайба об ингасах.

Обладая природной наблюдательностью, выдержкой и терпением воин великолепно изучил быт, обычаи и законы дикарей. Именно это и помогло ему выжить. Плененные хусортцы не могли привыкнуть к новым условиям, часто подвергались жестоким наказаниям и погибали от непосильного труда — рабов варвары не жалели.

Из рассказа шемита следовало, что ингасы ведут кочевой образ жизни, однако в отличие от гирканцев, они почти не имеют лошадей и скотоводством не занимаются. Главный источник пропитания — охота и рыбная ловля. Дикари кочуют по огромной стране в поисках подходящего места для стоянки. Гигантские стада оленей и бизонов позволяют варварам обеспечивать себя мясом и шкурами, голодают ингасы крайне редко, а вот стычки из-за спорных территорий между племенами происходят регулярно.

Далеко на Полуночи протекает полноводная река Соскач, она, как и План, впадает в Миссини. Чуть восходнее расположены Торгрийские горы — эта часть Ингасии покрыта непроходимыми лесами. Некоторые кланы обосновались там, приспособившись к оседлому образу жизни, но большинство дикарей продолжает кочевать по огромной степи.

Самая тяжелая судьба достается рабам. Обессилевших невольников безжалостно добивают. Иногда, потехи ради, измученных людей бросают в степи. За каждым племенем бредет стая голодных волков, питающихся костями убитых животных и падалью. Участь несчастного раба незавидна. Исайбу доводилось видеть, как кровожадные хищники разрывали человека на части — у ингасов подобное зрелище вызывало бурный восторг.

Познания дикарей, как правило, невелики. У них до сих пор нет письменности, а оружие в основном из бронзы. Стальные клинки встречаются крайне редко, стоят необычайно дорого и доступны лишь вождям.

Беседа продолжалась довольно долго. Хайборийскую речь воинов ни альвы, ни фессалийцы не понимали — два чужестранца могли говорить совершенно безбоязненно. Исайб никогда не жаловался на судьбу, но сразу чувствовалось, что ему пришлось нелегко. Кроме злобы и ненависти шемит не испытывал к варварам никаких чувств. Сейчас телохранитель Селены эмоции не сдерживал. Несколько больших глотков вина из фляги северянина помогли воину успокоиться, и Конан отправил Исайба спать — пусть отдохнет.

Наемник лежал на мягкой попоне и смотрел в небо. Холодные звезды мерцали и переливались разными цветами. На Полуночном Восходе, словно блин, желтела огромная полная луна. Благодаря ее свету, Конан без труда различал весь лагерь. Завернувшись в плащи, храпят фессалийцы, тихо посапывают маленькие альвы, фыркают лошади. В лесу царит тишина и покой. Северянин снисходительно улыбнулся. Он провел с Селеной целую ночь, а отношения так и не выяснил… Почему женщина четыре года назад не сказала ему о ребенке? Лишь от валвилских жрецов киммериец узнал, что Кристан — сын волшебницы и последний отпрыск славного рода Андаров.

Походы, битвы, штурмы… Жизнь проходит под звон мечей, треск щитов и крики поверженных врагов. А что же дальше? Наемнику уже тридцать семь. Нет ни трона, ни семьи, ни детей. Какую память оставит о себе Конан? Отчаянный боец, смелый, удачливый пират, гуляка и мот, его имя хорошо известно в Хайбории. В Туране, Асгалуне и Аргосе за голову северянина заплатят большие деньги, палачи давно мечтают приложиться к шее разбойника острым топором. Но разве это слава? Пройдет лет десять и все забудут отважного киммерийца. Только великие дела остаются в памяти людей на века!

Наемник проснулся с первыми лучами солнца. Ночь прошла спокойно. Отдохнувшие воины седлали лошадей. По расчетам фессалийцев, до Плана осталось лиг пятнадцать. Проводники придерживались того же мнения. Вскоре отряд двинулся в путь.

Вскоре альвы неожиданно замерли и сделали остальным знак остановиться.

— Что случилось? — взволнованно спросил Конан.

— Пахнет дымом, — сообщил один из валвилцев.

— Ничего не чувствую, — пожал плечами северянин. — Вы не ошибаетесь?

На устах проводника появилась снисходительная усмешка. Слух, зрение и обоняние у альвов были развиты необычайно хорошо. Всадники остановились, а лучники отправились на разведку. На всякий случай, воины обнажили клинки — не исключено, что где-нибудь поблизости ингасы разбили свой лагерь. Валвилцы вернулись примерно через два квадранса.

Опустив глаза, предводитель союзников едва слышно произнес:

— Мы нашли деревню… точнее то, что от нее осталось.

— Там есть дикари? — уточнил киммериец.

— Нет, — проводник отрицательно покачал головой. — Дорога свободна. Но зрелище…

— Хватит болтать! — оборвал альва наемник, — времени у нас немного. Вперед!

Всадники направились по тропе на северо-запад. Теперь все отчетливо ощущали запах гари.

Конан сразу догадался, что произошло — лес расступился, и отряд вышел на широкую поляну. Когда-то здесь стояла маленькая хусортская деревня, от которой осталось одно пепелище. Виднелись обугленные остовы строений, вытоптанные посевы, разбросанный в траве скудный скарб жителей. Пламя пожарища давно потухло, но сизый, едкий дым до сих пор стелился над землей.

То и дело путники натыкались на трупы убитых мужчин. Судя по зажатым в руках кольям и ножам, крестьяне пытались сопротивляться, но варвары безжалостно перебили всех хусортцев старше пятнадцати лет. Женщин и детей ингасы, как обычно, угнали за реку.

— Мерзавцы! — процедил сквозь зубы один из кавалеристов

— Спокойно, — вымолвил северянин. — Мы еще успеем поквитаться с захватчиками.

— Надо похоронить несчастных, — предложил один из трунсомцев.

— Это война, а не ритуальный поединок, — возразил киммериец. — По коням! До Плана не больше лиги. Мертвецами займутся альвы.

Вскочив на лошадей, фессалийцы устремились за командиром. Получив свободу, животные сразу перешли в галоп. В уничтоженной дикарями деревне остались лишь шестеро валвилцев-проводников. Закинув луки за спину, лесные жители начали стаскивать покойников в общую кучу, и вскоре вспыхнул погребальный костер.

Наконец, отряд достиг реки. Натянув поводья, наемник задумчиво смотрел на бурные воды Плана. Переправляться в этом месте было слишком рискованно — кони с тяжелым грузом могут не преодолеть столь широкое русло. Словно догадавшись о мыслях Конана, худощавый воин в коричневой накидке осторожно заметил:

— Вверху по течению есть более узкие и мелкие перекаты. Они довольно быстры, но рискнуть можно. Даран всегда вторгался в Ингасию через территорию Корнирстона.

Киммериец прислушался к совету хусортца, и повернул лошадь на Закат. Сминая кустарник, ломая ветви деревьев, кавалеристы двигались вдоль берега. Северянин ехал первым, за ним на одном коне следовали Ивон и Исайб, далее, в колонну по два, вытянулись фессалийцы. Через несколько лиг наемник услышал громкую, отрывистую речь. Он обернулся к шемиту.