За ужином Наталии не терпелось рассказать об увиденном Соне, ведь она была свидетельницей утренней сцены, во время которой Наталия расцарапала лицо Германа... Но Соня была беременна, и ее нельзя было волновать такими ужасами, как трагическая гибель этого несчастного мальчика Германа.

Молчал и Логинов, которому она посчитала необходимым рассказать о положении Сони, чтобы и он помалкивал и лишний раз не волновал ее своими леденящими кровь рассказами. Оставался один Сапрыкин, он же и главный виновник этого самого Сониного положения, которому, казалось, сам Бог велел бы все рассказать, но Наталия дала слово Соне, а потому вынуждена была молчать.

– Ну что, не могут они без тебя обойтись? – спросила Соня у Наталии, когда они, оставшись на кухне вдвоем, принялись накрывать стол к ужину.

– Не могут...

– А что за дело-то?

– Знаешь, я подумала, что раз ты в положении, то лучше с тобой на эту тему не говорить... Я и сама-то еще в себя не пришла, а ты и подавно спать ночью не будешь... Хотя мне, конечно, хочется рассказать...

– Ну и рассказывай...

В кухню заглянул Логинов:

– Там Сергей пришел, у него уже есть кое-какие сведения... Ему удалось дозвониться до Булатникова, у которого, как известно, рабочий день уже закончился и он собирался уехать за город, к теще... Словом, он сейчас в лаборатории и говорит, что результаты анализов просто невероятные...

Соня слушала раскрыв рот, как школьница, от которой скрывают что-то очень взрослое, но которой удалось это что-то подслушать.

Наталия вышла в прихожую:

– Я же просила тебя...

– Прости, я совсем забыл...

– А где Сапрыкин-то?

– Руки моет, где же ему еще быть...

– Так что там за результаты? Говори.

– В ранках, оставленных животным, предположительно кошкой, найдены микрочастицы... нафталина... Рыбья чешуя, которую мы с тобой видели в волосах этого парня, обнаружена также по всему телу, словно он имел прямой контакт с огромной рыбой... Но это уже мои фантазии... Просто, когда мне сказали, что чешуя есть повсюду, даже под рубашкой, что она забилась между пальцами, то мысль о том, что его просто волокли по земле или другой какой поверхности с большим количеством рыбы или чешуи, отпала сама собой... Царапины же на щеке парня по размеру соответствуют человеческим ногтям, предположительно женским, потому что в ранках есть частицы питательного крема и какого-то геля для волос...

– Надо же, какой талантливый у вас этот Булатников, просто на вес золота...

– Ты иронизируешь по непонятной мне причине... Ты бы лучше сказала что-нибудь по существу.

– Да что я могу сказать, когда преступление не укладывается в рамки реальности... Судя по всему, на Германа...

– На кого?

Она поняла, что проговорилась, и замолчала.

– Ты что, знаешь, как его зовут?

– Я и сама не знаю, как это получилось... Но Игорь, разве ты сам-то его не узнал?

– Его? А почему я должен был его узнать?

– Да потому, что это именно этот парнишка ходил за мной по пятам и просил о встрече... Это ведь он встретился нам вчера ночью, когда мы возвращались из аэропорта... А зовут его Герман, я совершенно случайно об этом узнала...

– Ты все-таки встретилась с ним?

– Да, представь себе... Он же болтался у подъезда каждый день, а сегодня утром, когда ты ушел, он позвонил и сказал, что замерз... И я... открыла ему... Мне стало его жалко. Он попросил у меня чаю...

– А Соня? Она-то была дома?

– Не вздумай ее расспрашивать... Конечно, была... И она видела, как этот пацан бросился на меня, повалил на диван... Представь, как мы были удивлены... Я разозлилась, конечно, исхлестала его по лицу и расцарапала ему щеку... Теперь тебе понятно, почему я грохнулась у Романова в обморок?

Логинов от возмущения потерял дар речи.

Сапрыкин, оказавшийся невольным свидетелем разговора, остановился, пораженный не меньше Логинова...

– Нет, – сказал Логинов, обращаясь к нему, – представь себе, что мы бы провели экспертизу этого самого крема или геля и вышли бы на нее...

– Кишка тонка! Интересно, каким бы образом ваш гениальный Булатников вычислил меня, когда таким кремом пользуется... – Но тут она замолчала, потому что именно того крема, которым она пользовалась сегодня утром, нет наверняка ни у одной женщины во всем городе. Да и гель для волос она использовала швейцарский, который подарила ей Сара... А он стоит баснословных денег. – Да, ты, как всегда, прав, меня можно было вычислить уже по одному крему, я же привезла его из Лондона... Ну и что прикажете мне теперь делать? Можете допросить меня по всей форме, но я сказала чистую правду... Свидания на кладбище я ему не назначала... Фамилию я его тоже не знаю...

В дверь позвонили.

– Похоже, мы сегодня не сядем за стол... – И Логинов, даже не поворачивая головы, скрылся на кухне. Сергей, пожав плечами, как бы извиняясь за друга, пошел следом.

Наталия открыла дверь. Это была Сара.

Она была в скромной норковой шубке. Черные роскошные волосы ее были влажные от забившегося в них снега. Под шубкой оказались узкие черные брюки и красный пушистый свитер. Словом, выглядела она превосходно, как всегда.

– Сара, как ты смотришь на то, чтобы поужинать с нами?

– Спасибо, конечно, но мне ваша коммуна, признаться, не по душе... Я человек камерный и предпочитаю лишь избранных... Кто такая Соня? Она твоя домработница и должна знать свое место. А ты мало того что платишь ей бешеные деньги, так еще и кормишь ее как на убой... Встретила ее сегодня на рынке и ужаснулась: ну просто свинка какая-то...

– Понятно... Тогда тебе придется немного подождать, потому что я с самого утра ничего не ела... – Но потом она вдруг вспомнила про поминки в лицее и тяжело вздохнула: – Вечно ты, Сара, подсунешь мне неизвестно кого... По-моему, Захарченко твой страшная зануда... И неудивительно, что Литвинова предпочла утопиться, чем лечь в постель с таким аморфным человеком...

– Да, ты права, тебе лучше поужинать, потом и поговорим...

Но после ужина Наталия стала еще агрессивнее. Они с Сарой уединились в ее кабинете и старались разговаривать вполголоса.

– Как ты вообще живешь? – снова начала Сара. – И как все это терпит Логинов? Что ты у себя здесь устроила? Или ты занята настолько, что у тебя не остается времени для кухни? Тогда покупай полуфабрикаты для своего любимого... Но самый лучший вариант – это, конечно, приходящая домработница. Ты меня слышишь? Приходящая!

– Ты закончила свою речь? А теперь послушай, что я тебе скажу... Меня все это устраивает. Мне просто необходимо, чтобы в доме постоянно кто-то был, кто бы поухаживал за мной, убрал за мной, согрел мне тарелку супа или испек пирог... Да я, может, всю жизнь об этом и мечтала?! Соня удивительный человек, она ведет себя так, что ты вспоминаешь о ее присутствии лишь тогда, когда тебе это действительно нужно... Она тихая и неназойливая... – другой Сергей. Он хороший парень, но тот факт, что он почти перебрался к нам, мне тоже не нравится... Но Соня беременна...

– Ну слава Богу... Значит, скоро все встанет на свои места. – И Сара успокоилась. Замолчала. Она сидела и задумчиво смотрела на стену. Потом, опомнившись, встала и подошла к окну.

– Так чем тебе не понравился Андрей?

– Не понравился, да и все... Но к делу это, конечно, не имеет никакого отношения... Это я так, эмоции... Я пыталась посмотреть, но, кроме кондитерской начала века да барышни в синем пальто, пока ничего не увидела...

– Это была... Литвинова? Он дал тебе ее фотографию?

– Нет, первый раз была не она, но потом я увидела девушку, бегущую к реке... Постой, или от реки... Она была в клетчатой мужской рубашке, которая едва прикрывала бедра...

– Да, ее и нашли в этой самой мужской рубашке...

– А чья она, никто не поинтересовался?

– Не знаю... Но разве сам факт, что на ее теле не было найдено ни единого следа насилия, не красноречив сам по себе?