– Олег Петрович, получается, что резка самое слабое место?

– Конечно! И по количеству и по качеству. У меня заготовками невырезанными половина склада забита. Другая часть – листом проката. И ничего не могу я с этим поделать!

Ветал с Максом в задумчивости почесали тыковки.

До производства огнестрельного оружия пришлось идти не меньше часа. За это время парочка успела заблудиться в лабиринте построек, побывать на строительстве новой улице поселка и осмотреть «Магнитку» с высоты небольшого холма.

С самого начала поселок казался им хаотичным нагромождением самых разнообразных строений. С высоты холма они увидели, что этот хаос огромен. И это не совсем хаос. Поселок разрезали на куски широкие дороги-трассы, по которым могли одновременно с десяток повозок. Коммуникации были четко привязаны к производствам и складам, только жилые дома – времянки были разбросаны где только можно.

Но больше всего удивил масштаб – «Магнитка» по стандартам мира Иглы была далеко не поселком, а приличных размеров провинциальным городом, где была своя стража, магистрат, орденский приют и больница. Не хватало только рынка и праздно шатающейся ребятни на улицах. И еще разномастных ремесленных мастерских, но это тоже было вопросом времени.

Наконец парочка пришла цели. Самое перспективное производство располагалось в уютном бревенчатом домике, размерами с большую загородную дачу. На крыльце их ждал длинный и тощий, как шпала, зав.отдела стандартизации и сертификации – Николай Петрович Комутько. Ветал прекрасно его знал – на земле их отделы располагались рядом и они часто устраивали совместные перекуры, пока он не бросил курить. Николай Петрович этому обстоятельству был огорчен чрезвычайно. Само собой все дни рождения и общегосударственные праздники встречали за одним столом, приход визитеров он воспринял, как встречу старых знакомых.

– Хлопцы, а мы вас уже заждались. Где вы полтора года пропадали?

– Здрасьте Николай Петрович. Дела разные…

– Что за такие дела, которые мешают навестить коллег по работе? Мы тут, понимаешь, пашем как кони, а вы прохлаждаетесь непонятно где. Непорядок!

– Блин, налоговая инспекция, гос.нарко.контроль и вытрезвитель решили заняться делом и взялись за злостных нарушителей. Пришлось прятаться. Такие дела.

– Ладно, вашу история вкратце мне уже рассказали, потом посидим – расскажешь подробно. А сейчас к делу. Леонид Ильич сказал все государственные секреты раскрыть вам. Вы послушаете, и может чем-то поможете. Так?

– Все так, Николай Петрович.

– Ну тогда пошли в цех.

В просторном зале на железных лебедках был подвешен солидных размеров ковш. К моменту появления Ветала с Максом в нем начало что-то булькать и гудеть. Барышня в толстом домотканом халате, шапке-ушанке, темными очками обмотанным тряпками лицом поспешила опрокинуть в него ковшик с каким-то коричневым порошком и отбежать подальше. В углу комнаты сразу заработал душ. Барышня не теряя времени заскочила прямо под него и ее одежда на глазах стала испускать клубы пара.

Это зрелище совершенно не удивляло пятерых человек, с виду магов. Они сидели в удобных креслах и сосредоточенно смотрели на котел, время от времени стирая пот с лица – несмотря на мощную вентиляцию, в зале было нестерпимо жарко.

Следом за барышней к ковшу подбежал здоровый парень в такой же странной одежде и начал здоровенной кочергой перемешивать раскаленное варево. Выдержал он не больше нескольких секунд и тоже побежал охлаждаться под душ.

К тому времени маги окончательно вспотели, и один из них махнул рукой. По его знаку ковш, сделанный из глины, арматуры, бетона и еще чего-то, поехал по направляющим лебедки и остановился возле непонятной конструкции. Это было что-то большее, продолговатое, глиняное и в него вливалась вода из керамических труб. Часть воды протекала и на полу образовалась небольшая лужица.

По знаку Николая Петровича ковш наклонили той же лебедкой и расплавленный металл стал литься в раструб непонятной конструкции. Через минуту лить металл перестали, вместо этого бурление воды в конструкции усилилось. Потом металл опять стал красно-желтой струйкой поступать внутрь раструба, на этот раз – до самого дна чаши и немного металла растеклось по полу. Что происходило дальше Ветал с Максом так и не узнали. Пушечных дел мастер увел их в отдельную комнатку, где уже стояла бутылка вина, фрукты и сыр с хлебом. Всему этому парочка экскурсантов несказанно обрадовалась. Питаться они должны были в столовой для землян, но где эта столовая находится, и чем там кормят – было совершенно непонятно.

Николай Петрович разлил вино и предложил закусывать.

– Мы ничего не празднуем. Произносить тосты и прочую лабуду не нужно. У нас обед.

Экскурсанты старательно набивали рот хлебом с сыром, запивали все это вином и согласно кивали головами.

– Когда вы шли сюда, наверняка думали, будто мы тут производим старинные пушки по древним, никуда не годным технологиям. Так?

Ветал с Максом послушно закивали головами и продолжили уминать сыр.

– Но это было бы глупо! К тому же, каким древним? Китайцы умудрялись делать мощные ракеты и ими разрушали крепости, пушки у них как-то не прижились. Турки свои первые пушки делали из меди, бронзы и тому подобного. А на Руси вообще первые пушки были деревянными! Заряжали их керамикой и выстрелить они могли только один раз – после этого ломались.

В Европе первые литые пушки формовались вокруг сердечника, после удаления которого оставалась цилиндрическая полость. Только в середине XVIII века швейцарские оружейники изобрели другой способ: отливать массивную чушку в форме ствола, а потом высверливать канал. Так достигалась большая прочность и более точное калибрование.

– Николай Петрович, я так понимаю – это тоже устарело?

– Конечно! Нормальные современные стволы для пушек делаются по другой технологии.

Орудие отливаются вокруг сердечника, который охлаждается циркулирующей в нем водой. Слой расплавленного железа вокруг холодного сердечника застывает первым. По мере того как остывают внешние слои, они осаживаются вокруг внутренних слоев и сжимают их. Напряжение металла делает орудие по настоящему прочным, и давление взрыва более равномерно поглощается всей толщей металла.

Еще мы нашли в Мглистых горах никель, и делаем стволы не просто из отличной стали, а из жаропрочного сплава! Сплав, правда, херовенький. Но на безрыбье и рак рыба –артиллерист девятнадцатого века на такую пушку молился бы! Легкая, надежная, мощная.

– Может она еще и стреляет очередями?!

Оружейник загрустил.

– Виталик, мы вообще-то не на Земле, а черт знает в какой заднице. Снаряды нам недоступны – для этого развитая индустрия нужна. Мы пробовали разные варианты, но пришлось остановиться на классике – дульное заряжание, пороховой запал. Снаряд, пыж и заряд находятся в одном холщовом мешочке. Пушкарь шомполом забивает его в ствол. Рядом с дырочкой запала находится специальный шип – он разрывает мешочек, в запальную камеру сыпется порох, поджигается – и бабах! Тренированный расчет может производить выстрел каждые десять секунд.

Диаметр ствола – 12 сантиметров. Это очень много. Но пушки рассчитаны на стрельбу крупной картечью и мощного порохового заряда не нужно.

– Николай Петрович, как не нужно мощного заряда? Нужен мощный заряд!

– Ветал, не тупи. Мощный заряд кидает снаряд на много-много километров вперед. Нам такая мощность ни к чему. Нам нужно картечью выстрелить так, чтобы на сто пятьдесят метров магический щит ломался, это совсем не сложно и мощного орудия не требует.

Ветала эта мысль позабавила. Его коллега по земле все еще мыслил земными категориями: «дальность стрельбы нормальной пушки должна измеряться километрами». Для Иглы эта машинка, которую Николай Петрович никак не хотел признавать мощным орудием, была чем-то сродни ядерной бомбе на земле. Не сверх мощной водородной, а вполне себе обычной ядерной бомбочкой.

– Конструктора наладили производство нормальных артиллерийских лафетов. Ствол можно поднимать-опускать рычажком, передвигается пушка конной парой. Можно и одним конем, но он быстро устает – проверяли.