Когда более двухсот лет назад эльфы получили свою часть Камня Владычества и с нею — возможность создавать Владык, они обрадовались, что теперь и у них появятся рыцари, благословленные Отцом и Матерью и наделенные особой силой. В то же время эльфов волновало, как эти рыцари сумеют войти в жесткую структуру их общества и культурных традиций. Владыки отнюдь не были Вещими и никак не входили в этот слой. Не были они и обыкновенными рыцарями, а их владение магическими силами повергало многих эльфов в ужас.

Божественный постановил, что все эльфы, которым даровалась высокая честь стать Владыками, должны были ради нее принести жертву. Жертвой являлось их положение в обществе. Их жилища и прочая собственность переходили к главе Дома, который подыскивал им новое место для жилья. Владыки могли собирать подати со своих земель, но им разрешалось отставлять себе ровно столько, сколько требовалось для жизни. Любой излишек передавался Дому и распределялся среди бедных. В отличие от остальных эльфов, Владыки были вольны странствовать, не испрашивая разрешения главы Дома. Во время войн между Домами им было запрещено принимать чью-либо сторону; наоборот, на них возлагалась посредническая деятельность по установлению мира.

Эти правила не только держали Владык вне эльфийского общества, но и давали гарантии, что столь могущественные рыцари не злоупотребят своим могуществом. Конечно же, Отец и Мать выбирали только тех, кто отличался преданностью, состраданием, мужеством и незапятнанной честью. Вряд ли благородных рыцарей могла привлекать узурпация власти в государстве, однако эльфы — раса осторожная и щепетильная, желающая иметь полную уверенность во всем.

Все Владыки носили особые плащи, подчеркивавшие их высокое положение и одновременно помогавшие отличать их от остальных. Покрой этих плащей не менялся со времен короля Тамароса. На каждом плаще были вышиты два голубых грифона, державших в лапах золотой диск. Дамра надела свой плащ поверх широких дорожных шаровар. Тонкую талию женщины охватывал широкий пояс. К поясу были подвешены два меча: один являлся оружием Владычицы, другой — церемониальным оружием ее Дома. Боги нарекли Дамру Владычицей Ворона. Его изображение украшало спину плаща.

Эльфы почитали ворона как величественную и необыкновенно сметливую птицу, отличавшуюся также гордостью и бесстрашием. Следовательно, Дамра должна была воплощать в себе все эти качества. Госпожа Годелива не знала, так это или нет. Сама она думала, что Дамра получила этот титул, поскольку обликом своим напоминала ворона. Дамра была далеко не красавицей. Как и у всех членов ее клана, у нее был крупный нос и жгучие черные глаза, широкие плечи и мужская походка. Дамра ступала широко, а не маленькими, изящными шагами, приличествующими благовоспитанным женщинам.

Покинув свой домик, Дамра прошла совсем близко от места, где за завесой цветов пряталась госпожа Годелива, и та смогла как следует рассмотреть непокорную Владычицу.

Правда, сейчас в Дамре не было ничего бунтарского. Бледная, озабоченная, она бросила мимолетный взгляд на отведенный ей домик и тихо вздохнула. Госпоже Годеливе подумалось, что Дамре хотелось побыть наедине со своими мыслями, вдалеке от вышколенных слуг, которые лезли из кожи вон, стараясь ей угодить. Госпожа Годелива подождала, пока Владычица не скроется из виду, затем прошла в свой домик.

Она отпустила слуг, сказав, что намерена молиться и общаться с Досточтимым Предком. Убедившись, что никто не осмелится ее тревожить, госпожа Годелива опустила ставни на окнах и заперла дверь изнутри.

Визит Досточтимого Предка являлся священным ритуалом, и теперь уже никто не мог нарушить ее уединения. Госпожа Годелива извлекла из-за пояса небольшой костяной нож. Когда-то этот нож был ровным и блестящим, но теперь он стал желтеть. Самый кончик почернел от запекшейся крови.

Держа нож, она осторожно поглаживала его. Изо всех пор ее кожи начала вытекать черная вязкая жидкость. Капли сливались вместе. Не прошло и минуты, как все тело госпожи Годеливы блестело, словно покрытое черным маслом. Доспехи изменили очертания, отвердели и сделались прочнее самой крепкой стали, из которой знаменитые кузнецы дворфов ковали свои столь же знаменитые доспехи.

Все так же держа в руке нож, женщина-врикиль опустилась на колени.

— Мой повелитель, — произнесла она.

— Я слушаю тебя, Вэлура!

Дагнарус не заставил себя ждать. Она чувствовала его нетерпение, хотя такие ощущения обычно не передавались через кровавый нож. Но она это чувствовала, потому что знала, очень хорошо знала Дагнаруса и любила его. Как ни печально, за двести лет ее любовь не угасла.

Вэлура пожертвовала для него всем и все ему отдала: тело, честь, душу. Ради него она убивала и продолжала убивать ни в чем не повинных, ибо они питали ее. Вэлура была творением Дагнаруса. Это он превратил ее в исчадие зла, не знающее ни сна, ни отдыха. Но Вэлура не винила Дагнаруса. Она сама сделала выбор, приняв Пустоту. Когда она, смертельно раненная, почувствовала неминуемое приближение смерти, то попросила превратить ее во врикиля, чтобы они с Дагнарусом всегда могли быть вместе. Дагнарус выпил ее кровь. Вэлура отдала ему свою жизненную силу. Таков был их нечестивый союз, не благословленный, а проклятый богами. Вэлуру и Дагнаруса связала Пустота.

Но в тот момент, когда они соединились, Вэлура потеряла его.

Дагнарус нуждался в ней. Он зависел от нее, и в этом она не сомневалась. Она была вторым по счету его врикилем после Шакура и столь же могущественным. Из всех врикилей, включая и Шакура, Вэлура была самой преданной Дагнарусу. Но он, некогда любивший ее, теперь ее ненавидел. Всякий раз, когда он смотрел на нее, Вэлура видела эту ненависть в его глазах. Дагнарус ненавидел ее, но в действительности он тайно ненавидел себя за то, что сделал с самим собой. Однако остановиться Дагнарус уже не мог. Честолюбие, питаемое Пустотой, питало Пустоту.

— Ты все приготовила? — резко спросил он.

— Да, мой повелитель, — ответила она. — Падение Божественного предопределено. Лучшего пособника, чем Защитник, ты не найдешь. Он алчен, честолюбив и необычайно высокого мнения о собственном уме. Это глина, из которой ты вылепишь все, что пожелаешь.

— А что известно насчет той Владычицы, угрожавшей расстроить замыслы Защитника?

— Дамра из Дома Гвайноков будет тише воды, мой повелитель. Защитник взял в плен ее мужа. Если она хочет увидеть его живым, ей придется хранить молчание.

— Что-то не слишком верится, — возразил Дагнарус. — Какие у тебя есть доказательства, что эта Дамра окажется сговорчивой?

— На свою беду, она по-настоящему любит мужа, мой повелитель, — сказала Вэлура повторив слова Защитника. — Думаю, не без вмешательства Пустоты Дамра недавно прибыла сюда и расположилась в одном из домиков для гостей. Я могла бы найти более надежное решение…

— Давай действуй. Но осторожно. Не возбуждай подозрений.

— Не тревожься, мой повелитель. Можешь на меня положиться.

— Знаю, что могу, — голос Дагнаруса стал насмешливо-саркастичным. — Когда ты завладеешь Камнем Владычества?

— Этой ночью, мой повелитель.

— Привезешь его прямо ко мне. Нашлась часть, принадлежавшая людям. Та, что принадлежит эльфам, практически уже в моих руках. Наконец-то они начинают соединяться, Вэлура. Удалось обнаружить и ту часть, которую некогда отдали дворфам. Я уже послал за ней врикиля. Шакур и Джедаш вот-вот завладеют человеческой частью Камня. Недостает только оркской, но я знаю, где ее искать. Я близок! Я совсем близок к цели!

— Да, мой повелитель.

А что потом, мой повелитель? — мысленно спросила его Вэлура. Что будет, когда ты получишь в свое распоряжение весь Камень Владычества? Что тогда? Заполнит ли он пропасть внутри тебя? Или тьма, поглотившая все остальное, поглотит и Камень?

Вэлуру ужаснули подобные мысли, и она запретила себе думать так, опасаясь, как бы Дагнарус через кровавый нож не проник в ее ум. Однако Дагнарус находился в чересчур приподнятом настроении, предвкушая будущий триумф, и не обратил на нее никакого внимания. Обождав, не будет ли дальнейших приказаний, Вэлура поняла, что связь с ним прекратилась.