Литмир - Электронная Библиотека

Питер Шоу подошел к другой, большой двери, украшенной гербом, на котором увенчанный короной пеликан поил из клюва трех своих птенцов. Питер Шоу взялся за дверной молоток и трижды постучал. Дверь тут же отворилась.

— Кто идет? — вопросил громкий голос.

— Сэр Малькольм Айвори в сопровождении брата привратника и брата покрывающего.

— Подождите.

И дверь закрылась.

— Извините, — проговорил Вогэм, — но все должно быть по правилам. У нас свои обычаи…

Сэр Малькольм подумал: «Они тут забавляются, а между тем один из них лежит здесь мертвый, вероятно убитый. Они что, хотят произвести на меня впечатление?»

Дверь распахнулась настежь.

— Пусть войдет! — зычно проговорил маленький человечек с подстриженными под расческу волосами, облаченный поверх черного фрака в белый атласный передник с синей каймой и с рисунком посередине в виде трех деревянных молотков треугольником. Это, несомненно, был обрядоначальник. В руке он гордо держал трость, явно превосходившую его по росту.

Комната была ярко освещена, и в ее убранстве угадывалось что-то театральное. Сэр Малькольм тут же узнал Восток — там возвышался престол, где восседал председатель; справа от него виднелся символ луны, а слева — солнца. Вдоль стен стояли стулья. Все они были пусты за исключением одного. Посреди комнаты, меж трех погасших светильников, лежало что-то продолговатое, накрытое черным покрывалом.

— Сэр Малькольм Айвори, — проговорил Досточтимый Дин, восседавший на Востоке, — слава о вас дошла и до наших стен. Мы охотно принимаем помощь такого человека, как вы, в беде, постигшей нашу почтенную ложу. Кто-то, кажется, поставил в известность полицию, что породило тлетворный слух о том, будто бы кончина нашего достоуважаемого брата Ливингстона имеет криминальную подоплеку. Однако все мы, здесь присутствующие, готовы засвидетельствовать, что это не имеет никакого отношения к истине. Брат наш почил во время ритуала, очевидно, вследствие сердечного приступа, вызванного сильным переживанием. И наш брат Келли — а он врач — подтвердит, что так оно и было. — На мгновение Уинстон Дин умолк, облизал губы и продолжал: — Смерть брата Ливингстона, увы, случилась по естественной причине. И мы просили бы вас, в свою очередь, также подтвердить, что в столь трагически сложившихся обстоятельствах нет никакого злого умысла, дабы вы донесли это до сведения полиции и она оставила нас в покое, позволив перевезти останки нашего брата к нему домой.

Это короткое обращение было произнесено вычурно велеречивым тоном — так маленький человечек, должно быть, изъяснялся и на всех ритуальных собраниях. Но сэр Малькольм слушал Досточтимого Дина вполуха: его внимание куда больше привлекала особа, присутствие которой в этих стенах было явно неуместно. Там, где, по понятиям франкмасонов, располагалась южная колонна, в глубоком трауре сидела женщина. Она набросила на лицо вуалетку, стараясь, как видно, его спрятать. Ее согбенное тело содрогалось в рыданиях.

Сэр Малькольм подошел к мертвецу, покоившемуся на полу, который был вымощен черно-белой плиткой, и приподнял покрывало. Покойник был полноватым мужчиной лет сорока. Одет он был в черное, как и все остальные члены ложи, руки его были умиротворенно сложены на груди. На лице застыло выражение не то муки, не то изумления. Сэр Малькольм внимательно осмотрел тело и через какое-то время спросил доктора Келли:

— Не могли бы вы описать, что с ним происходило перед смертью?

Толстяк пробормотал:

— К сожалению, даже не знаю…

— Как это?

— Я хотел сказать… Не позволит ли мне Досточтимый мастер описать ту часть уставного ритуала, во время которой произошел столь прискорбный несчастный случай?

Уинстон Дин с высоты своего престола снова заговорил своим обычным властным тоном:

— Сэр, кончина нашего брата нежданно совпала с гибелью Хирама.[1] Не знаю, понятно ли вам, что я имею в виду. Должен пояснить, что как раз сегодня мы собрались в ложе, дабы исследовать устав, доселе нам неведомый, но представляющий для нас несомненный символический интерес. Видите ли, мы здесь занимаемся изысканиями. И, в отличие от прочих английских лож, практикующих заученные уставные обряды, следуем уставу, переданному нам одним из наших братьев. В этом тексте описывается смерть Хирама в весьма прискорбном свете. Полагаю, вы знаете, кто такой Хирам… В каком-то смысле он был архитектором — его избрал царь Соломон, дабы он воздвиг Иерусалимский храм. В Библии сказано об этом предостаточно, вот только в ней ни словом не упоминается об убиении сего достославного зодчего тремя подмастерьями, возжелавшими вырвать из него заветное слово мастера. Иными словами, мы справляли здесь, в ложе, вверенный нам устав, воспроизводящий мученическую смерть мастера, и брату Ливингстону как раз выпала роль Хирама.

— Проще говоря, — заключил благородный сыщик, — покуда трое ваших играли в подмастерьев-душегубов, Ливингстона убили по-настоящему.

Дин вскочил с места и гневно воскликнул:

— Сэр, я уже говорил: наш брат скончался от сердечного приступа! Зачем же говорить об этом снова и снова!

Храня полную невозмутимость, сэр Малькольм прошел через залу и остановился у помоста, где восседал Досточтимый мастер.

— Простите, однако у меня есть все основания полагать, что смерть Ливингстона была насильственной. К тому же не могли бы вы объяснить, что делает дама в ложе, открытой только для мужчин?

Дин на мгновение оцепенел, и вдруг с силой хватил деревянным молотком по плато, лежавшему перед ним на престоле.

— Сэр Малькольм, я уже говорил: проводился особый, не имеющий себе подобных уставный ритуал, дошедший до нас с континента! Во время его исполнения необходимо присутствие женщины. Она олицетворяет Вдову, то есть Исиду,[2] которая, как вы, верно, знаете, лишилась своего супруга Осириса и отправилась искать его в дельту Нила. Разумеется, это не совсем строгий устав, но традиция не запрещает затрагивать в процессе его исполнения вопросы, касающиеся франкмасонства, и мы у себя в ложе призваны искать на них ответы.

Сэр Малькольм подошел к скорбной фигуре в черных покровах, очень походившей на плакальщицу времен оных. При виде него дама в черном приподняла вуалетку, скрывавшую лицо. Оно было безупречной овальной формы, большие черные глаза были полны слез, и от этого лицо казалось еще красивее.

— Вы, должно быть, супруга Джона Ливингстона, мадам? — осведомился сэр Малькольм.

Женщина, подавив рыдание, ответила:

— Да, сэр. Правда, теперь я уже вдова бедного моего супруга, дорогого Джона, а ведь он так хотел, чтобы я участвовала в этом жутком маскараде…

Глава 3

— Мадам, господа, — начал сэр Малькольм, — к сожалению, должен вам сообщить, что начать дознание все же придется, и незамедлительно.

— Но так же нельзя! — воскликнул Уинстон Дин. — Вы что, хотите скандала?

— Этот человек умер при странных обстоятельствах. Впрочем, я вовсе не поэтому убежден, что скончался он не от простого сердечного приступа. Доктор Келли, вы действительно не заметили ничего подозрительного?

Толстяк состроил недовольную мину и произнес тоном, не соответствующим сказанному:

— Признаться, ничего.

— Ну что ж, доктор, значит, вы не очень внимательны. У вашего брата Ливингстона на губах весьма характерные следы.

— Какие же? — пожав плечами, спросил Келли.

— Отравления, и, очевидно, цианидом. Прошу, доктор, нагнитесь и взгляните. Видите в складках легкий желтоватый налет слюны?

— Не вижу тут ничего странного! Мне и раньше нередко доводилось наблюдать такую пену на губах у людей, скончавшихся от сердечного приступа.

— Но при сердечном приступе у пены беловатый оттенок. Потом, разве не видите, у покойного обожжены брови?

За этим вопросом последовала неловкая пауза, после чего Досточтимый Дин наконец соблаговолил снизойти со своего престола. Это был старик, сохранивший, однако, бодрость духа и тела, — не иначе как благодаря чудодейственному спейсайдскому виски. Он подошел к стоявшим вместе сэру Айвори, доктору Келли, Шоу, Вогэму и маленькому, уже не на шутку встревоженному обрядоначальнику, набросил на тело покойного черное покрывало и сказал:

вернуться

1

Хирам Абифф — Великий Мастер, архитектор храма Соломона. По масонским легендам, Хирам был предательски убит тремя подмастерьями за отказ назвать пароль Мастера, который открыл бы перед ними возможность получать более высокую заработную плату. (Здесь и далее — примеч. пер.)

вернуться

2

Исида — древнеегипетская богиня плодородия, воды и ветра, символ женственности, семейной верности, богиня мореплавания.

3
{"b":"119419","o":1}