– Так ты решил, что две жены одновременно – это лучше, чем пять по очереди? – невинно спросила Юлия Феликс, шурша пакетами.

Я заполнял холодильник бутылками с пивом и потому ответил не сразу, чтобы не сбиться со счета.

– Странно, – заметил я, изучая срок годности, указанный на бутылке. – Почему девять муз только приветствуются, а две жены не поощряются? Вот я, мужчина, затюканный музами, ответственно заявляю, что бардак все равно один! Ведь на самом-то деле не имеет значения – сколько, а важно – как.

– Только не заливай мне про затюканных мужчин, – попросила Юлия Феликс. – И по-моему, чем больше муз, тем меньше от такого поэта проку.

– Это сугубо женский взгляд на вещи, – возразил я. – Женско-собственнический!

– Ну что же, – пожала плечами Юлия Феликс. – Поживем – увидим. Во всяком случае, мне не жалко… А какие гарантии?

– Полная свобода совести, если она есть! – продекларировал я. – Кстати… Ты говоришь о чем?

– А ты о чем? – уточнила Юлия Феликс.

– Ваша нынешняя жена сообщает, что не настаивает на продолжении брачных отношений по христианскому обряду, – растолковала Исида.

Она заявилась на кухню в таком же комплекте из двух полотенец, как Юлия Феликс. И поэтому выглядела как древнегреческая богиня в короткой тунике.

– Нехорошо подслушивать, – покачал головой я.

– Да я и не думала, – отбрехалась Исида. – У нас ретранслятор. И все, что ты говоришь, мгновенно передается от Юлии Феликс мне, а от меня – Юлии Феликс…

– Прямо не женщины, а какие-то киборги, – поежился я.

И надо заметить, что за время нашей непринужденной беседы Юлия Феликс успела вымыть посуду, протереть реликтовый стол и приготовить салат, а я только выпить пива, зато полторы бутылки.

– У нас, к сожалению, мало времени на бардак, – сообщила Юлия Феликс весьма деловито и попросила Исиду: – Достань из морозилки лед.

– Это еще зачем? – насторожился я. – Не понимаю…

– А что надо отключать холодильник, когда уезжаешь в отпуск, ты понимаешь? – ласково осведомилась Юлия Феликс.

– Нет, – честно, но с вызовом в голосе признался я. – И куда вы теперь хотите засунуть лед?

– В мартини. – Юлия Феликс развернула последний пакет и показала мне купленную по пути из аэропорта бутылку. – А ты на что надеялся?

– От вас можно всего ожидать, – пробурчал я. – Тогда почему у нас мало времени на бардак?

МУЗА. ТУТ, БАРИН, НАШИ ПУТИ РАСХОДЯТСЯ. ДАЛЬШЕ ПОЙДЕШЬ ОДИН…

Содом и Гомера «Метаморфозы»

Вдруг из гардеро-ПА

вышла Каллиопа!

Смотришь в книгу —

видишь Каллипигу!

– Потому что этому дому надо устроить капитальный ремонт, – сказала Юлия Феликс. – И чем раньше, тем лучше…

– О каком капитальном ремонте ты говоришь? – уточнил я. – Ясное дело, что все мужчины бабники и пропойцы, и если их на этом поприще обескуражить, то всю освободившуюся энергию они направляют в литературу. И пишут, и пишут разную дребедень, а ведь в бабниках больше толку, чем в литераторах, не говоря уже о пропойцах…

– Я говорила о доме Трагического поэта, – перебила меня Юлия Феликс, – что находится на моем участке земли и только разрушается в запустении. Я думаю, что тебя пора переселить в отдельно стоящее помещение. Как злостного нарушителя девяти с половиной заповедей. Ибо сказано: не прославляй, не восхищайся, не цвети, не пой, не танцуй, не чувствуй, не обожествляй, не беснуйся, не голоси и не хлопай женщин по попке!

– Вот так так! – нахмурился я и мысленно распрощался со своей каморкой на втором этаже. – И что я тогда буду делать в этом доме Трагического поэта?

– Предаваться поэтическому вдохновению, – фыркнула Исида.

А могла бы и промолчать, негодяйка. Вот кто подначивал этого «гладиатора» устроить бардак в борделе?!

– И, чтобы тебе не было скучно, – добавила Юлия Феликс, – и не возникало соблазна снова пройтись по девочкам, мы разделим неделю на количество дней!

– Как это? – заинтересовался я.

– А сейчас увидишь, – пообещала Юлия Феликс и обратилась к Исиде: – Ты что выбираешь – вторник или четверг?

– И то и другое! – вольно определилась бесстыжая Исида, да еще и откинулась развратным образом на спинку стула.

– Будь осторожнее, – предупредила Юлия Феликс. – Он очень древний, того и гляди развалится…

– Кто?! – взъерепенился я.

– Стул, – сообщила Юлия Феликс. – А я тогда выбираю среду и пятницу!

– Да вы ополоумели! – взбунтовался я. – Или хотите сказать, что четыре раза в неделю я буду вынужден заниматься сексом?! И непосредственно с вами?!

– Сам напросился, – отрезала Юлия Феликс. – Ведь одной жены тебе не хватало! А теперь у тебя их две! И целых три дня для свободного времяпрепровождения! Или ты недоволен?

– Я просто хотел напомнить, что жены это тебе не девочки, – пояснил я.

– Ну что же, – ответила Юлия Феликс, – мне остается только посочувствовать. А станешь возникать, пригласим и третью жену, чтобы тебя не посещали мысли о девочках в субботу и воскресенье! Так что займись-ка лучше ремонтом…

Спорить было бессмысленно. Поэтому я демонстративно покинул этрусский атрий, где состоялся этот беспрецедентный разговор, и пошел поглазеть на дом Трагического поэта, для общего понимания возникшей проблемы. А может быть, и дилеммы: послать всех сестер к чертовой матери или проигнорировать. Потому что с женой необязательно заниматься сексом, ведь можно прикинуться наполовину больным и до утра читать Геродота.

Итак, в двенадцать часов пополудни я вышел в сад, плюнул на дом Трагического поэта с приличного расстояния и отправился прямиком в кабак, благо он находился буквально рядом. И поэтому в пять минут первого я наливал себе первый бокал фалерна и размышлял о судьбах римской интеллигенции, что не может спокойно заложить за галстук у себя дома.

А заниматься бумагомаранием надо на склоне лет, когда нет никакой возможности и выпить бочку, и обнадежить пятьдесят девушек, ну разве что – пощипать. Мол, у дедушки руки загребущие, глаза завидущие, словом – не проходите мимо! И что я хочу сказать начинающим литераторам: берегите потенцию смолоду, тогда и на старости лет порадуетесь. А то неудобно смотреть на немощные мемуары. Что может о нас подумать подрастающее поколение, когда в академических сочинениях нет бравых примеров из личной жизни?!

Короче говоря, трезвый мужчина упирается рогом в какую-нибудь проблему, а даже слегка подвыпивший – находит ее надуманной! И как только я осушил первый бокал, то почувствовал целый ряд преимуществ, что сулило мне проживание в доме Трагического поэта. Во-первых, никаких тебе вазочек! А во-вторых, никаких цветочков! И в-третьих, покуда я находился в кабаке и дегустировал за бокалом бокал, у меня образовался философски настроенный собутыльник, который тоже поплевывал на проблемы в порядке их поступления. И едва мы уравнялись в своем настроении – выпить море, я задал неактуальный вопрос:

– А чем вообще занимаетесь?

– Предохраняю скалы от столкновения, – охотно ответил он.

– Симплегады? – уточнил я.

– Их, – заверил он.

– И как вы это делаете? – заинтересовался я.

– Качаюсь вместе с ними, – поведал мой собутыльник.

– А пьете для пущей синхронности? – не унимался я.

– Вот именно, – подтвердил он. – Дабы войти в резонанс.

Тут он решил, что от слов пора перейти к делу, и стал совершать колебательные движения из стороны в сторону, не забывая при этом таращиться во все глаза на далекие симплегады.

– Но если скалы столкнутся, – заметил я, – у вас появится шанс протрезветь.

– А что толку в таком реализме? – возразил мой собеседник, не прекращая свои безобразия. – Что толку в таком реализме, – повторил он, – где скалы стоят на месте, где у каждого человека две руки, две ноги и одна жена…

– Вы просто не понимаете своего счастья, – горько ухмыльнулся я. – Намного хуже приходится человеку, у которого две жены.

– И что же здесь плохого? – удивился он. – Они же не сталкиваются?

– Между собой нет, – согласился я. – Но мне все равно перепадает.