О-Маки (чувствует, что выдала себя с головой, озирается вокруг, видит, что никого нет, и облегченно вздыхает). Да нет, ничего… Здесь, говорят, есть еще несколько гостиниц. Интересно, какова у них репутация?
Массажист. Да, здесь всего восемь гостиниц, но эта самая лучшая. Комнат, правда, немного, но хозяин, когда был богат, великолепно все отделал, специально для этой своей любовницы. Она и ее мать, гейша, давнишняя подружка хозяина, вдвоем ухаживали за господином, да как ухаживали!
О-Маки (невольно поддавшись искушению). В таком случае остается лишь пожалеть его законную жену.
Массажист. Между нами говоря, госпожа, у нее, как я слышал, был очень дурной характер. И к тому же фанатичная христианка.
О-Маки с трудом сдерживает гнев.
На лестнице справа появляется Кэнскэ.
Кэнскэ (громко приказывает горничным). Ты иди к нижнему бассейну… А ты поищи возле пруда. (Входит в комнату.)
О-Маки (с тревогой смотрит на Кэнскэ). Что случилось?
Кэнскэ. Э-э… Я думаю, скорее всего, обознались…
О-Маки. Что-нибудь с Сэцуко?
Кэнскэ. Да нет… Вздор… Один наш постоялец только что вернулся с прогулки и утверждает, будто видел на самом верху утеса девушку, вроде бы похожую на барышню… На том самом утесе, где вчера произошло самоубийство…
О-Маки. Ч-что?! (Вскакивает.) На утесе… Моя девочка…
Конторщик (входит). В саду не нашли. (Уходит.)
О-Маки (взволнованно). Где этот утес?… А-а, что же это, в самом деле?
Кэнскэ. Я уже послал туда людей.
О-Маки. Надеяться ни на кого нельзя… Ну же, быстрей… Как ты можешь оставаться спокойным?… Не любишь ее? А если случится непоправимое, что будешь делать? (Уходит неверными шагами направо, по направлению к лестнице.)
Массажист некоторое время сидит неподвижно, потом, усмехнувшись, удаляется.
На смотровой площадке появляются Сэцуко и Кадзуо.
Сэцуко (задыхаясь от волнения). Она хочет, чтобы я вышла за Кэнскэ, и собирается дать мне в приданое эту гостиницу. Говорит, что через суд вынудит Кавасаки согласиться на развод. Дело уже поручено адвокату.
Кадзуо. Хм-м.
Сэцуко. Маму словно подменили в последнее время. А уж когда заходит речь о моем замужестве, она совсем теряет рассудок. Не знаю, что она сделает, если я откажусь… Иногда меня прямо в дрожь бросает от одного ее вида… А я ни на что не могу решиться. Как увижу ее, одинокую, всеми брошенную, даже сыновьями покинутую, такая жалость берет… Сколько раз, пересиливая себя, я мысленно соглашалась выполнить ее волю, чтобы она не терзалась, но не могу. Никак не могу… Признаюсь тебе, что согласие Кавасаки на развод у меня есть, но я его прячу. Вот оно! (Достает из-за ворота кимоно конверт.)
Кадзуо (разглядывает бумагу). Кавасаки прислал?
Сэцуко. Я виделась с ним.
Кадзуо. Где?
Сэцуко. В токийской полиции. Он арестован. (Стараясь скрыть волнение, медленно спускается по ступенькам.)
Кадзуо (машинально следуя за ней). Гм-м…
Сэцуко. Я передала ему тридцать иен. Родных у него нет, товарищи все сидят, некому даже принести передачу. У меня была тысяча иен, но в полиции принимают лишь мизерные суммы… Знал бы ты, чего мне стоило выпросить эти деньги у мамы! Я пообещала выполнить все ее условия. Хотелось помочь ему…
Они сходят с последней ступеньки.
(Приоткрыв калитку, осторожно заглядывает в комнату.)
Ее нет… Интересно, куда это она пошла?
Кадзуо (стоит так, чтобы его было не видно из флигеля). Я не хочу ее видеть.
Сэцуко. Зачем ты так? Тебе надо с ней помириться. У меня здоровье неважное… Если вы с мамой снова будете вместе, ей станет спокойнее на душе. Я уверена, что она уже все забыла.
Кадзуо. Мне тоже жаль, что я тогда наговорил лишнего… Но в следующий раз, только не сегодня.
Сэцуко. Но почему?
Кадзуо (другим тоном). Ты сказала, что у тебя есть тысяча иен?
Сэцуко. Есть, но они здесь ни при чем. Он сам вручил мне согласие на развод. Эти бумаги находились среди других, конфискованных при аресте… Он посмотрел на меня пристально и сказал: «Будь счастлива, устраивай свою жизнь. Ведь неизвестно, когда я теперь выйду на волю…»
Кадзуо (внезапно). Сэцуко, у меня к тебе просьба.
Сэцуко. Разве это замужество даст мне счастье?… Не хочу, не хочу… Кэнскэ-сан хороший человек. Но замуж за него я не хочу. Лучше вернуть деньги и…
Кадзуо. Ты хочешь вернуть деньги?
Сэцуко. Ах, я хочу одна уехать куда-нибудь… Кадзуо, я так страдаю! Посоветуй, как поступить.
Кадзуо. Я все понимаю, но мне тоже сейчас…
Слышны шаги. Кадзуо торопится уйти.
Сэцуко (хватает его за руку). Это, наверно, мама.
Кадзуо вырывает руку.
Не бойся. Прошу тебя.
Кадзуо, отмахнувшись, взбегает по ступенькам. Сэцуко, ухватившись за калитку, медленно сползает на землю.
О-Маки (входит). Ох, ты здесь? Зачем же ты заставляешь мать волноваться, искать тебя? Где ты была?
Сэцуко встает и неверной походкой идет к веранде.
Мне сказали, что на вершине утеса видели женщину, похожую на тебя. Я хоть и не поверила, но так испугалась… Посмотри, до сих пор дрожу. Кэнскэ-сан, сам не свой, искал тебя повсюду.
Сэцуко садится, некоторое время вертит в руках документ, глядя куда-то в пространство, потом начинает всхлипывать.
Что с тобой? Какая ты странная!..
Сэцуко плачет все громче.
(Постепенно мрачнеет, потом взрывается.) Сэцу-тян! Чем ты так недовольна? Тебе неприятен Кэнскэ?… Или, может быть, я?
Сэцуко поднимает голову и в упор смотрит на мать.
Так оно, наверно, и есть. Я во всем виновата. Все мои труды, все мучения – все напрасно! Теперь мне больше не на что надеяться, кончена моя жизнь! (Закрывает лицо руками.)
Еще до этого на лестнице появляется запыхавшийся Кэнскэ. Услышав обрывки разговора, он вздрагивает и застывает на месте. Кадзуо стоит на смотровой площадке, опустив голову и прислонившись к перилам. Сэцуко, уткнувшись подбородком в ладони, сидит неподвижно, сухими глазами в отчаянии уставившись в одну точку.
Занавес
1935
