Эти неприглядные действия не встретили поддержки общественности. Большую роль сыграли принципиальные выступления в ряде газет против запрета «Правды» так же, как и других органов печати, осуждение антикоммунизма многими авторитетными деятелями. Благодаря всему этому удалось не допустить, чтобы страну захлестнула антикоммунистическая истерия. Она ведь не пощадила бы никого, в том числе и партийных деятелей прошлого из числа нынешних реформаторов. В начале сентября возобновился выход «Правды». К сожалению, после этого она еще более сдвинулась вправо.

Тем не менее Президент РСФСР, ссылаясь на итоги двухдневных открытых слушаний в Верховном Совете РСФСР, счел необходимым принять 6 ноября Указ — о прекращении на территории РСФСР деятельности КПСС и КП РСФСР и роспуске их организационных структур. Это была чисто политическая акция, означавшая введение запрета коммунистической партии.

Вызывали серьезные сомнения не только юридическая обоснованность этого указа (как и указа от 23 августа 1991 года о приостановлении деятельности КП РСФСР), но и политическая аргументация. Она построена на том, что КПСС, якобы, "никогда не была политической партией", что руководящие структуры КПСС фактически поглотили государство. Но ведь как раз перестройкой и начат был процесс превращения КПСС из фактора власти в общественно-политическую организацию, а ее руководство явилось инициатором демократического поворота в развитии страны.

Что касается ссылок на поддержку со стороны тех или иных деятелей и структур КПСС попытки переворота 19–21 августа, то одно дело — моральное осуждение, а другое — установление их юридической вины в судебном порядке, что сделано не было.

Дальнейший ход событий известен: Конституционный суд Российской Федерации не нашел оснований для подтверждения запрета на деятельность Коммунистической партии РСФСР, а вопрос о КПСС вообще отказался рассматривать. К сожалению, в возобновившей свою деятельность коммунистической партии России верх взяли фундаменталистские консервативные силы, ее руководство сомкнулось с деятелями пресловутого ГКЧП, отвергло реформаторскую программу. Опираясь на традиционную приверженность коммунистов старших возрастов к партии, особенно на периферии, она в течение предстоящего периода, по-видимому, будет способна играть заметную роль в политической жизни. Но не имея широкой поддержки со стороны молодежи, интеллектуальных слоев общества, не может рассчитывать на сколько-нибудь серьезное будущее.

Возникли и некоторые другие более мелкие партии и группировки коммунистической и социалистической направленности, не располагающие, однако, массовой базой. Ниша демократического социализма и социал-демократии в политическом пространстве страны остается незаполненной.

Следует учитывать, что в общественном сознании пока доминируют по меньшей мере пассивное, а то и резко отрицательное отношение к политическим партиям вообще, своего рода антипартийные настроения: "обжегшись на молоке, дуют и на воду". Конечно, это парадокс — в высшей степени политизированном обществе практически нет спектра серьезных политических партий.

Мое глубокое убеждение состоит в том, что во многом наши нынешние беды и передряги связаны с отсутствием необходимого для нормального общества демократического механизма, который в свою очередь немыслим без системы серьезных политических партий. Процесс политической кристаллизации общества неизбежно должен привести к появлению таких партий.

Основной смысл деятельности президентской администрации в послеавгустовский период состоял в сохранении Союза республик, предотвращении его начавшегося распада.

В этом вопросе, как в фокусе, сходилось все: и судьба экономической реформы, успех или неуспех антикризисных усилий, и политический климат, духовное и моральное самочувствие народов, и роль страны на международной арене.

Ситуация в межнациональной сфере и раньше предопределялась соотношением двух тенденций. Одна из них связана с экономической интеграцией, производственной кооперацией, развитием научно-технических связей, духовно-культурным взаимодействием народов, процессами миграции населения. Своими корнями эта объединительная тенденция уходит в глубь веков.

Другая тенденция выражается в росте национального самосознания народов, национальной идентификации, развитии языка и культуры, все большего неприятия любых проявлений национального неравенства и тем более притеснения — одним словом, национального самоопределения. Эта тенденция также имеет многовековую историю.

В годы перестройки она получила доминирующее значение. Решительная критика старых порядков, административно-командной системы, проявлений унитаризма, исходивших от Москвы, привели к тому, что центростремительные, интеграционные процессы оказались оттесненными на какой-то период на второй план. И напротив, в бурных формах стало проявляться действие центробежных сил.

Августовский путч взвинтил эти силы. Республики еще острее почувствовали, что от Москвы нельзя ждать ничего хорошего ни политически, ни экономически, а угроза для их национальных устремлений вполне реальная. Ссылки на первоначальные заявления некоторых республиканских руководителей, не содержавшие решительного осуждения переворота в Москве, неосновательны. Отмежевание от Москвы, причем в резких формах, в этом случае было совершенно неизбежно, и оно было чревато серьезнейшими осложнениями и конфликтами.

Но и подавление путча, сопутствующие ему действия российского руководства, не способствовали стабилизации отношений внутри Союза. Республики почувствовали опасность с другой стороны — от тех, кто встал на пути путча, но затем сам оказался во главе власти и приступил к разрушению союзных структур. К этому со стороны сепаратистских сил сложилось двойственное отношение: во-первых, заинтересованность в ослаблении и разрушении центра, открывавшую благоприятные возможности для выхода из Союза, и во-вторых, крайняя обеспокоенность действиями российских руководителей по овладению союзной собственностью, союзными управленческими структурами. Масла в огонь подлили и непродуманные заявления о возможности изменения границ между республиками.

В этих условиях Украина уже 23 августа сделала свое известное заявление о независимости, которое положило начало серии заявлений о независимости и со стороны других республик. Украина объявила о проведении 1 декабря референдума о независимости. Ясно, о чем шла речь. Начался период лавирования украинского руководства, фактического отхода его от договорного процесса, постепенного ограничения участия в работе союзных структур.

Я не думаю, что в этой эскалации распада Союза следует винить лишь одну какую-то республику. Но, конечно же, очень многое определялось политической линией и конкретными шагами Российской Федерации и Украины. Я считал и считаю, что у руководителей этих республик не хватило адекватного обстановке понимания необходимости сохранения Союза, своей ответственности за судьбы страны, многонационального государства, складывавшегося веками и не по чьей-либо субъективной воле, а в силу реальных условий и объективных потребностей.

Эти руководители не новички в политике. Трудно предположить, что они не ведают, что творят. Вольно или невольно рождается подозрение, не принесены ли интересы союзного государства в жертву политическим устремлениям этих лидеров, укреплению их власти. Очень не хотелось бы думать, что это так Но факты, логика событий — очень упрямая вещь: чем другим, если не стремлением к укреплению своей политической власти, объяснить действия российского руководства по подчинению союзных структур властям Российской Федерации даже после того, как путч провалился и было совершенно очевидно, что союзные структуры не представляют никакой опасности.

Компромиссные решения Съезда народных депутатов в начале сентября приостановили этот процесс, на каком-то уровне зафиксировали резкое снижение компетенции союзного руководства и соответствующее расширение прав республик, но этот компромисс, по-видимому, расценивался как временный, промежуточный рубеж в демонтаже Союза. На нем дело не остановилось. Разрыв союзных связей, правда, в иных формах, продолжался.