— Попробуй вместе с креслом! Оно не очень тяжелое.

Розовый послушно согнулся, опустил руки и, обхватив подлокотники, как тисками сжимавшие его, попробовал оторвать кресло вместе с зажатым в нем задом от пола. Кресло действительно оказалось не таким уж тяжелым. Чуть-чуть разогнувшись, Розовый поднял голову, оценивая расстояние, которое он должен был преодолеть.

Конечно, демонический Аркадий Борисович, прыгающий за решеткой, со своими тоненькими ручками и ножками, в этих оранжевых трусах выглядел несерьезно. Но теперь и Розовый тоже выглядел не лучше. Весь согнутый, насколько позволяла его комплекция, с взгромоздившимся на него креслом, багровый от напряжения, он тоже представлял собой впечатляющую картину.

Розовый попытался мелкими шажками, с трудом переставляя ноги, на несколько сантиметров продвинуться к столу. Получилось. Кресло угрожающе раскачивалось над ним при каждом движении. За креслом из пола, как змея, тянулся хвост толстого кабеля. Вот он сделал шаг побольше, и это чуть не привело к потере равновесия. Висящее на нём кресло потащило его вперёд. Если бы он кувырнулся с ним, то самостоятельно бы уже не встал. Изо всех сил он попытался разогнуться, и тут кресло пошло назад, ноги заскользили, и, объединенной массой своего зада и кресла, Розовый грохнулся об пол. От удара кресло чуть не опрокинулось, ноги Розового задрались вверх, в сердце у него что-то екнуло, и в глазах потемнело.

— Давай, давай! Аккуратней только, — подбодрил заточенный за решеткой грозный властитель, сильно напоминающий теперь не то ощипанного попугая, не то какого-то мерзкого паука.

Розовый решил изменить тактику. Он понял, что, если снова повторит попытку передвижения тем же способом, есть риск вообще не добраться до цели. Он уперся ногами в пол и, немного приподняв кресло, подтащил его. Движение было медленным, но зато безопасным.

— Молодец, давай так! — одобрительно крикнул заточенный за решеткой, хотя выражение лица его не изменилось. По крайней мере не изменилось в лучшую сторону, потому что, кроме злости и ненависти, в лице появилось еще и злорадство.

Наконец, совершенно мокрый в своем когда-то элегантном, а теперь безнадежно изжеванном костюме, Розовый допрыгал или, лучше сказать, додергался до края стола.

— Под папкой! Подними зеленую папку! — в очередную паузу прокричал Хозяин.

Они уже как-то приноровились к вою сирены и как будто его не замечали.

Напрягшись, Розовый с трудом дотянулся до лежащей почти в центре стола папки и подтащил ее к себе. Под папкой в столе были две кнопки — белая и зеленая. Он попытался дотянуться до белой, но не смог.

— Аркадий Борисович! А зеленая — это что? Я до белой не дотягиваюсь.

— К чёрту! — завизжал потерявший терпение и остатки пристойности Хозяин. — Это вызов, идиот! Кого тут вызывать? Все и так уже вызваны! Надо белую!

Розовый взял папку, поставил ее на ребро, и после нескольких неудачных попыток ему удалось наконец углом папки надавить на белую кнопку.

Наступившая тишина оглушила. Смолкли звонки и сирены по всему дому. Медленно и бесшумно убрались металлические шторы на окнах, кабинет осветился. Поднялись вверх решетки на окнах, ушла в стену решетка у сейфа. Хозяин взял освободившийся халат и надел его. Облачение в халат восстановило статус кво. Как будто и не было всего это кошмара, всей этой несуразицы и переполоха. Как будто и не было ни оранжевых трусов, ни этого непристойного синеватого тела. Снова в кабинете возник величественный и еще более грозный Хозяин, в глазах которого злости стало больше, чем обычно.

И лишь взмокший, всклокоченный и свекольно-бурый Георгий, вскочивший из кресла сразу же, как только железные объятия разжались, был живым напоминанием только что отгремевших событий.

Хозяин сел за стол и нажал зеленую кнопку. Дверь тут же открылась, и в кабинет быстро вошел тяжело дышащий Яков. Переваливаясь, он прошлепал к столу и остановился в поклоне, стараясь дышать тише.

— В чём дело?

Ввиду неординарности ситуации Хозяин повернул голову и своим жестким, привычно неприятным взглядом вперился в Якова.

С лица Якова напрочь слетело выражение всезнающего умелого царедворца. Сейчас он был напуган и лицо его выражало одновременно страх и угодливость.

— Сейчас, сейчас, Аркадий Борисович. Сейчас Игорь разбирается. Буквально через пару минут.

— А что ты делал перед тем, как система сработала?

Под грозным взглядом Хозяина Яков согнулся ещё больше.

— Я хотел зайти, обратить ваше внимание на то, что Феликс звонил, сказал, что будет минут через двадцать. Только за ручку взялся, она как лязгнет…

Хозяин несколько секунд смотрел на Якова, потом раздраженно вздохнул:

— Пусть Георгий подождет Феликса внизу. Когда Феликс вернется, скажешь, чтобы выдал ему пять штук.

Поглядев на сильно помятого Розового, стоявшего рядом с креслом, он сказал:

— Всё. Я жду звонка оттуда в субботу в четыре помосковскому.

Розовый поклонился:

— До свидания, Аркадий Борисович.

Самообладание уже вернулось к нему. Несмотря на его отнюдь не респектабельный вид, держался он уверенно. И, когда он поднял голову после поклона, что-то промелькнуло в его глазах. Какой-то отблеск, мимолетная веселая искорка. А может, просто показалось это пристально наблюдавшему за ним Хозяину.

Через минуту после ухода Розового вошел Яков и спросил:

— Игоря позвать, Аркадий Борисович? Он ждет.

Хозяин не ответил, продолжая отсутствующим взглядом глядеть перед собой. Яков, тоже понемногу успокаиваясь, не переспрашивая, привычно застыл на своем обычном месте.

Минуты через две Хозяин вдруг неожиданно повернул голову к Якову:

— А что тебе Розовый сказал?

— Да ничего, Аркадий Борисович. Можете проверить.

— Я проверю. А как он тебе показался, когда вышел?

— Да не знаю. Как бы обыкновенным.

— Как бы? Что значит «как бы»?

— Ну, говорят так, Аркадий Борисович.

— А-а, говорят… Так мне не понравился сегодня Розовый. Совсем не понравился. Уж очень уверенный стал. Что-то даже чересчур.

— Да, это у него есть, — с готовностью подхватил Яков, сообразивший, куда клонит Хозяин. — Уж такой важный. Прямо умнее его и нет никого.

— А с чего бы это? Ты как думаешь?

Яков напрягся, моргая и вглядываясь в пугающие его глаза Хозяина.

— Незаменимым стал, — выдавил он из себя наконец.

— Это верно, — одобрительно сказал Хозяин. — А вот нет ли тут чего другого? Ты как думаешь?

Яков напряженно думал и уже вспотел от напряжения.

— Вполне может быть. Данных, чтоб конкретно, нет. Но ведь все может быть. Может, какой другой интерес у него?

— Другой интерес? — Хозяин хмыкнул. — Тебе так показалось?

Яков решил, что отступать уже поздно.

— Да, Аркадий Борисович. Уверен.

— Ага! Тебе, значит, тоже так кажется? Хорошо. А то, думаю, может, я мнительным стал. Нет, значит, так оно и есть.

Тонкие губы Хозяина искривились в усмешке.

— Да и вид у него что-то нездоровый. Помирать собрался, как мне кажется. Я думаю, это его последняя поездка. Свежие силы надо вводить, Яшка. Я завтра новенького хочу посмотреть. Пусть его Лоб привезёт часам к пяти.

— Понял, Аркадий Борисович.

— Круглый здесь уже?

— Да, только что подъехал. Позвать?

— Нет, попозже. Игоря позови. Маленького.

— Ага, сей момент. Здесь он, ждёт.

Вошедшему в кабинет и ставшему на то же место, где до этого стоял Яков, было не больше двадцати пяти. Это был невысокий, довольно плотный, со светлыми курчавыми волосами и темными бровями парень, одетый в клетчатую рубаху навыпуск и черные джинсы. Он явно был испуган. От страха и напряжения на лбу и над верхней губой у него выступали капельки пота, и он непрерывно вытирал их не очень свежим носовым платком.

— Ну? В чем дело? Я слушаю, — резко сказал Хозяин.

— Это случайность, Аркадий Борисович. Невероятная случайность.

— Какая еще случайность! — Голос Хозяина перешёл в фальцет. Он повернул голову и посмотрел на Игоря. Увидев выступающие у того капли пота, Хозяин брезгливо передернулся и отвернулся. — Я же тебе говорил, все должно быть абсолютно надежно. Абсолютно. Я плачу любые деньги и требую именно этого. А ты о какой-то случайности! Тот, кто был до тебя, тоже два раза небрежно сработал. Третьего раза у него уже не было. Понял?