— Спасибо, я сам прогуляюсь.

Ходунов спустился в канцелярию и попросил там «Жёлтые страницы». Фирму «Роман Родионов», или «РР», он нашёл быстро. Да, действительно, строительство коттеджей. И адрес указан в том самом переулке. Ходунов записал на листок бумаги адрес и номера телефонов. Поднявшись к себе в кабинет, он сначала долго сидел, обдумывая что-то, время от времени глядя на этот листок.

Потом развернулся к компьютеру и сосредоточенно, иногда надолго задумываясь, начал готовить какой-то текст. Закончил он эту работу уже после обеда. Потом принялся за пачку неотложных бумаг, лежавших у него на краю стола. Около трех часов он все закончил и пошел к заместителю министра, своему куратору.

— Здравствуйте, Элеонора Сергеевна, — поздоровался он с чопорной, сидевшей всегда очень прямо секретаршей, печатавшей что-то на машинке. Сколько ни убеждал её Ходунов в том, что надо работать на компьютере, она не поддавалась, говоря, что переучиваться ей поздно. — Как ваше драгоценное?

— Спасибо, спасибо, — улыбнулась она. — Что это вы сегодня к нам не заходили? Ах, да, Валентина Андреевна меня предупредила. Случилось что-то?..

— Вообще-то случилось. Шутиков погиб. Вчера вечером.

— Да, да, я слышала. Так это что было, автокатастрофа?

— Что-то вроде. — Ходунов вздохнул. — Сергей Ильич у себя?

— Нет. И сегодня не будет. Он с немцами на комплексе.

— А, ну да, а я и забыл. Мне сегодня пораньше надо исчезнуть. Если я, с вашего разрешения, через полчаса, а?

— Отпускаю, — кивнула Элеонора Сергеевна, и большие серьги в ее ушах тоже закивали. — Пользуйтесь, пока относительно тихо.

— Ладно. Зато завтра я буду чуть-чуть попозже, часам к одиннадцати.

— А Сергей Ильич раньше четырёх завтра не будет. Так что все равно ваше «зато» никто не заметит. А вы ведь Шутикова хорошо знали?

— Да, достаточно. Хороший был мужик.

— Все под богом ходим, — вздохнув, сказала Элеонора Сергеевна и с новой силой ударила по клавишам машинки.

Быстро приведя в порядок свой стол в кабинете, Ходунов покинул министерство. Но направился он не на работу к Люде, а домой. Дома он разобрал телефон, вынул из него какую-то деталь и потом собрал его снова. В четыре он был у Люды.

Всю оставшуюся часть дня и следующее утро Ходунов маялся. Таскаясь за оживленной, радостной Людой, рядом с которой с достоинством вышагивала длинноногая Маша, с лица которой, с тех нор как она осознала свою несомненную привлекательность, не сходила постоянная лёгкая загадочная улыбка, Ходунов напряженно пытался определить, наблюдают за ними или нет. Ожидая нападения, он отвечал невпопад. Только дома он немного расслабился и, пока Люда с Машей собирались в дорогу, весь вечер безуспешно пытался починить внезапно испортившийся телефон. Люде пришлось даже звонить от соседей, чтобы сообщить родственникам и подругам радостную весть об их отъезде. Естественно, Ходунову пришлось выслушать несколько ее высказываний, содержащих прозрачные намеки на его ограниченные способности, на отсутствие в доме хозяина и на то, что у них всегда все не как у людей. Но в преддверии близкого расставания Люда, видимо, решила не обострять ситуации, и вечер без привычных телефонных разговоров прошел очень хорошо.

Спал Ходунов плохо и встал очень рано, с головной болью. Когда в 8.35 они вышли к подъезду, Ланский уже ждал их в своей «Волге».

— Так как едем-то? — спросил он у севшего с ним рядом Ходунова, когда вещи были уложены и все расселись. — Через Брестскую?

— Ага, — кивнул Ходунов, — как договорились. Ты только на Брестской постарайся оказаться в левом ряду.

Пробка на Брестской была даже больше, чем обычно.

— А зачем надо было ехать с этой стороны? — подпрыгивая на заднем сиденье, нетерпеливо восклицала Люда. — Вот мало того, что вчера я без телефона оказалась, так теперь мы еще и на поезд опоздаем.

Ланский, подняв брови, взглянул на Ходунова. Тот посмотрел на часы и ничего не ответил. Потом, увидев, что плотный строй машин впереди делает очередное движение, сказал Ланскому:

— Видишь вон ту арку? В розовом доме слева?

— Да.

— Въезжай в неё.

Ланский вздохнул, но ничего не сказал. Когда они оказались против арки, поток снова застыл. Ланский аккуратно повернул влево и проехал в указанную Ходуновым арку. Обернувшись назад, Ходунов с удовлетворением отметил, что освободившееся в потоке место тут же заняла следующая машина.

— Сейчас во дворе направо, потом налево. Я этот двор знаю. Тут один парень из нашей группы жил, несколько раз мы у него собирались.

— А есть там проезд к вокзалу? — обеспокоенно спросила Люда.

— А туда не нужно ехать. Отсюда пешком даже ближе, чем если бы мы вышли на площади. Поняли гениальность моего замысла?

— Ну-у, Ходунов! — покрутил головой Ланский. — Хорош. Все предусмотрел. А я-то как теперь отсюда уеду? В этот поток теперь фиг влезешь.

— Это тоже предусмотрено. Ты едешь вон в ту арку и выезжаешь на улицу. Там спокойное движение, и ты через пять минут будешь на Садовом. Все, Коля. Спасибо тебе огромное, выручил.

Только посадив своих в поезд и дождавшись, пока он плавно двинулся, Ходунов почувствовал облегчение. Хотя он и понимал, что их отъезд не снимал полностью проблемы, но все-таки скорее всего те, кто так настойчиво искал пакеты, которые Шутиков обнаружил в своем чемодане, начнут с него. И теперь главным было подготовиться к этому.

Всю дорогу от вокзала до министерства Ходунов напряженно обдумывал план предстоящих действий. Он уже стряхнул с себя тяжелое, сковывающее оцепенение, вызванное шоком гибели Шутикова. Ушло вчерашнее состояние подавленности, беспомощности и тревоги, отступила и утренняя Головная боль. И теперь голова работала четко и ясно. На работу он приехал в начале одиннадцатого. Валентина Андреевна, видимо, куда-то вышла, и в проходной комнате сидел у своего компьютера только Большое.

— Добрый день, Владимир Сергеевич, — поздоровался Ходунов. — Как тут дела?

— Здравствуйте, Александр Петрович. Дела, в общем, нормально. Ничего особенного не происходит. Вот, в 17.00 вам надо быть на совещании у Ярцева. О выполнении плана мероприятий по замечаниям комиссии.

— Ясно. А Валентина Андреевна здесь?

— Да, вышла ненадолго.

— Попросите, если не трудно, её ко мне зайти.

У себя в кабинете Ходунов прежде всего ещё раз внимательно просмотрел текст, который он готовил вчера. Он кое-что поправил и распечатал несколько экземпляров. Потом достал конверты и написал на них адреса, разложил подготовленный текст по конвертам, все это положил в один большой конверт и отложил на край стола. Один экземпляр текста он свернул и положил в карман.

Вошла Валентина Андреевна:

— Добрый день, Александр Петрович.

— Здравствуйте, Валентина Андреевна. У меня к вам просьба. Выясните, пожалуйста, кто из наших сейчас находится в командировке.

Валентина Андреевна удивленно подняла брови, а потом спросила:

— И те, которые поедут? Или уже уехавшие?

— Только те, которые уже уехали. Фамилия и срок.

— Это срочно?

— Да, если можно, сделайте это поскорее.

Минут через пятнадцать Валентина Андреевна принесла Ходунову короткий список.

— Вот, Александр Петрович, только двое. Самохин — он на своей рабочей группе. Возвращается в воскресенье. И Бахвалов по линии Торговой палаты уехал в Канаду, вернется только двадцатого июня.

— Спасибо большое.

Когда Валентина Андреевна вышла, Ходунов написал короткую записку и положил ее в тот большой конверт, который он приготовил. Тщательно заклеив конверт, он написал сверху: «Бахвалову В. П., лично». Взяв пакет, он отправился наверх, в управление, где работал Бахвалов.

— Зинаида Всеволодовна, у меня к вам просьба, — обратился он к сотруднице, сидевшей в комнате, где работал Бахвалов. — Я тут Виталию Петровичу обещал кое-что, но сам, наверное, скоро уеду. Не трудно будет вам передать ему этот пакет, когда он вернется из командировки? Это сугубо личное.