Спустившись по лестнице в торце этого гигантского дома, троица вышла к мосту. Перейдя узкую улицу, они спустились к уходящей вверх узкой тропинке, по которой Ходунов и повел их. Сначала тропинка шла по пологому склону, но дальше начался уже выступ скалы. Здесь со стороны склона тропинка была огорожена. Аккуратные оцинкованные столбики были забетонированы в скалу, и на них натянута металлическая сетка. Пройдя по тропинке всего метров сто, они оказались на относительно ровной площадке. Изгородь здесь перекрывала проход к уступу, идущему вдоль почти отвесной в этом месте скалы. Тропинка поворачивала и уходила серпантином вверх, где дальше, уже на вершине скального обрыва, была видна часть большого дома. С площадки далеко внизу была видна белая от пены река и громадные валуны, усеивающие её берег с этой стороны. Сквозь листву громадных деревьев, стволы которых шли, казалось, параллельно склону, просматривался и противоположный берег, где была обычная набережная, а за ней большие серые здания какого-то предприятия. А здесь, на этом берегу, везде громоздились отливающие бронзой темные скалы, на фоне которых очень красиво выделялись цветущие кусты.

Неожиданный переход от шумной улицы к этому красивому и тихому уголку дикой природы действовал ошеломляюще.

— Ну, как? — спросил Ходунов. — Впечатляет?

— Да, очень здорово, — сказал Бутиков.

— Похоже, здесь мало кто бывает, — заметил Бобров.

— А мне здесь нравится, — сказал Ходунов. — Я случайно на него наткнулся. Хотел пройти по этому берегу к мосту, который ниже по течению, и пошел по этой тропинке.

— А куда тропинка эта выходит? — спросил Шутиков.

— Да вон, видишь, там край дома торчит? — показал Ходунов. — Этот дом на улице стоит. Магазин рядом. А улица как раз и выходит прямо на мост. Хотите, прогуляемся туда?

— Может, нам поберечь силы для завтрашнего дня? — с сомнением в голосе не то спросил, не то предложил Бобров.

— Все ясно, — засмеялся Ходунов. Он повернулся к Шутикову. — Ты тоже, как я понимаю, за то, чтобы беречь силы. Тогда разворачиваемся к дому.

Начало заседания было назначено на десять. Но когда в начале десятого Ходунов и его спутники вошли в отделанный мрамором огромный светлый холл, там было уже людно. Основная часть прибывших собралась в небольшую толпу в центре холла.

Ходунов и Бобров с удовольствием включились в традиционный процесс приветствий, представлений, обмена новостями. Здесь, на заседаниях, формировалось это интересное и странное сообщество, возникающее раз в полгода и потом распадающееся, чтобы возникнуть обновленным снова.

Без четверти десять открылись тяжелые двери в большой зал, и все потянулись туда. В зале, у задернутого шторой огромного, во всю стену окна стоял длинный стол президиума и напротив него широкими дугами расположились ряды кресел для делегаций. Таблички с названиями стран стояли в алфавитном порядке. Найдя табличку с надписью «RUSSIAN FEDERATION», Ходунов показал Шутикову на кресло с краю:

— Я сяду в центре, между вами. Ну, как тебе здесь?

— Нормально, — кивнул Шутиков. — Впечатляет. А это что такое?

— Приглашение. Вечером после заседания будет не большая пьянка. Коктейль называется.

— Ужинать, значит, не будем?

— Ты что, думаешь, тебя здесь еще и накормят? Напрасно надеешься. Закуска здесь символическая. В гостинице поедим. О, вот и президиум наш идет.

— А кто открывать будет?

— Заместитель генерального. Вон тот, с седой бородкой. Побудет полчаса на парадной части и уйдет. Ну, теперь смотри и слушай.

Заседание закончилось в шесть. Когда собравшиеся вышли в холл, там уже все было готово. Большая стойка у входа, где обычно сидел дежурный, превратилась в стойку бара, а на столах за стойкой стояли разнообразные напитки и емкости со льдом. Хорошо всем известный шустрый официант из кафе, в котором днем большинство обедало, превратился в элегантного бармена. Первым к вышедшим из зала Ходунову и его спутникам подошел Сорокин, который не пропускал ни одно такое сборище.

— Кого я вижу! — Он изобразил на своем не слишком выразительном лице непередаваемую радость от встречи с Ходуновым. — Александр Петрович! Сколько лет!

— Добрый день, Александр Евгеньевич, — ответил Ходунов, без особого энтузиазма пожимая протянутую ему руку. — Да мы вроде на прошлой сессии виделись. Вот, познакомьтесь, это Шутиков Леонид Павлович.

— А, наслышан, наслышан, — пожимая руку Шутикову, заглядывая ему в глаза, сказал Сорокин. — Очень рад, очень рад. — Потом он поздоровался с Бобровым. — Валентин Евгеньевич, наше почтение. Ну, так что будем пить?

— Определимся, — пожал плечами Ходунов. — Мы сначала в туалет.

— Ну, глядите, а то все расхватают, — предупредил Сорокин.

— Ничего, — ответил за всех Ходунов. — Нам хватит.

Когда они отошли от Сорокина, Шутиков спросил:

— А что это за тип? Похоже, вы к нему не очень, а?

Ходунов поморщился:

— Редкостный экземпляр. У меня с ним был инцидент. Нужно было подготовить предложения. Я тогда ещё только-только пришел в министерство. Ну, всё подготовил. А здесь вопрос вел Сорокин. И как разь кто-то поехал сюда. Я, естественно, передал бумаги. Потом не поленился и позвонил. Сорокин подтвердил. А потом, уже за неделю до заседания, приходит факс. От России предложения не поступили. Ну, конечно, небольшой скандал. Я, естественно, звоню Сорокину. А он совершенно спокойно говорит, что никаких бумаг от меня не получал. А официальных следов-то нет. Все, слава богу, обошлось. Когда я приехал, попытался все этому Сорокину напомнить. А он смотрит на меня — ничего не было. С тех пор я стараюсь с ним дел не иметь. А уж если имею — все строго официально. О, а вот и Дима. Привет! Как прошло воскресенье?

— Спасибо, нормально, — пожимая всем руки, ответил Самойлов. — Ну, как вы тут?

— Да вот, с Сорокиным только что пообщались, — усмехнулся Ходунов.

— Я полагаю, получили удовольствие, — тоже усмехнулся Самойлов.

— Да, только сомнительное, — сказал Ходунов.

После напряженного понедельника жизнь на сессии для делегации вошла в привычную колею. Уходили они из гостиницы рано утром, возвращались поздно. Времени оставалось только на короткую прогулку после ужина. К тому же и погода была плохая — два дня почти все время шли дожди.

Хотя, как и предполагали многие, сессия шла спокойно, работы было довольно много. Для того чтобы закончить рассмотрение всех вопросов повестки дня в среду, чтобы освободить делегатам четверг, заседание закончилось только в начале восьмого.

— Ну, всё, ребята, — радостно объявил Ходунов своим спутникам, выходя из зала заседаний в холл. — На свободу с чистой совестью. Ага, вон и Дима нас ждёт. Пошли узнаем, как у него дела.

Дела оказались в полном порядке. Самойлов, как и обещал, уже сдал свою часть отчёта и отпросился на день.

— Я предлагаю поехать в Шийонский замок. Ты, я знаю, там уже был, — сказал он, обращаясь к Ходунову. — Но посмотреть это место еще раз весной будет совсем неплохо. А ребята вообще там не были. Я слушал прогноз — завтра обещают улучшение.

Прогноз оказался верным. Пока они, минуя маленький Нион, оживлённую Лозанну, Вевей с его знаменитой статуей Чаплина, к двенадцати добрались до Монтре, погода заметно улучшилась, в облаках появились разрывы. И когда они вышли из машины на стоянке, яркое солнце осветило красивый старинный замок на скалистом берегу озера.

— Ну, вот, ребята, это специально для вас. — Дима, сощурившись, посмотрел на солнце. — Этот замок обязательно надо смотреть в хорошую погоду.

— Да, — согласился Ходунов, — под солнцем он действительно смотрится очень здорово.

Тут Ходунов снова обратил внимание на то, что Шу-тиков и здесь не расстался со своей сумкой.

— Леня, ты и здесь без нее не можешь? Да оставь ты её в машине. Кому она нужна?