На Дальнем Востоке я ежегодно убеждался, что праздничные ритуалы воплощают три ипостаси счастья в понимании китайцев и других народов Азии. Это «Фу» – благополучие в семье. «Лу» – удача за порогом дома, то есть успех в карьере. И наконец, «Шоу» – долголетие. Такая трактовка счастья в системе трех координат служит лейтмотивом произведений прикладного искусства, предназначенных для новогодних подарков.

Под Новый год у нас стали все чаще говорить о двенадцати животных, образующих цикл дальневосточного календаря. Средства массовой информации всякий раз заполняются предсказаниями доморощенных астрологов, которые самым буквальным образом отождествляют черты предстоящего года с его календарным животным. Или объясняют прожитую человеком жизнь, проецируют его будущее, характеризуют его личность лишь на основе того, под каким знаком он родился.

Помню, как во время работы в Китае в 50-х годах мне было поручено сопровождать в поездке по стране очень большого начальника из ЦК КПСС. Знакомя гостя с древнекитайской мифологией, я рассказал о двенадцати животных, образующих календарный цикл. Уточнил, что по местным поверьям год рождения человека во многом предопределяет его достоинства и недостатки, дает ключ к пониманию его характера.

Пояснил, что я, к примеру, родился в год Тигра, когда на свет часто появляются творческие натуры. А вот моя жена родилась под знаком Дракона, символа властности. Из этих людей получаются хорошие управленцы.

– Как интересно! – воскликнул начальник. – А загляните, пожалуйста, в календарь: кто я и кто моя жена?

– Вы – собака, а ваша супруга – свинья, – с хода прочитал я и тут же пожалел о сказанном, ибо эффект был, сами понимаете, какой.

А беда состояла в нашей склонности механически отождествлять человека с его календарным животным. Или считать, что данный год предвещает нечто одинаковое для всех. Тогда как в действительности он сулит разным людям разное, и разобраться в этом могут лишь опытные прорицатели.

Впрочем, есть и нечто общее. Люди, которым в наступившем году исполняется 12, 24, 36, 48 или 60 лет, становятся для окружающих источниками счастья и удачи. Однако сами они весь год более уязвимы, чем обычно. Так что им надо беречь себя, избегать резких поворотов, не подставляться под удар.

Вынужден признаться, что именно я в канун 1963 года впервые ввел в моду двенадцать календарных животных. Мой репортаж из Японии о годе Зайца, напечатанный в «Правде», вызвал большой интерес к дальневосточному гороскопу. К сожалению, в нынешних дилетантских публикациях на эту тему на первый план всплыли совершенно неуместные вопросы: что следует и чего не следует надевать, что нужно и чего нельзя есть при встрече данного Нового года? Все, что у нас об этом пишется – досужие вымыслы.

При этом выпал из поля зрения самый пикантный аспект дальневосточного гороскопа: его внимание к проблеме физиологической совместимости сексуальных партнеров. Новый год по лунному календарю согласно древней китайской традиции открывает собой двухнедельный период активной супружеской жизни.

А поскольку этот праздник знаменует собой брачный сезон, о двенадцати календарных животных люди вспоминают прежде всего при выборе спутника жизни. Считается, что определенные сочетания этих животных сулят лучшую или худшую физиологическую совместимость супругов. Например, у женщины, рожденной в год Змеи, перечень подходящих партнеров наибольший, а у рожденной в год Лошади – наименьший. Так что сосватать первую легче, чем вторую.

Кроме двенадцати животных, в лунном календаре фигурируют пять стихий: синяя вода, красный огонь, белый металл, зеленое дерево, желтая земля. Их парные сочетания образуют шестидесятилетний цикл, который называется «жизнь». Поэтому когда человеку исполняется 61 год, родственники дарят ему игрушки, словно годовалому ребенку. Дескать, начата вторая жизнь.

Попав после Китая в Японию, я думал, что более высокий уровень благосостояния и культуры в Стране восходящего солнца давно не оставил там следа от древних предрассудков. Помню, как в канун 1966 года меня с коллегами из Америки и Европы пригласили в японскую телекомпанию «Эн-Эйч-Кей», чтобы поговорить в прямом эфире о новогодних суевериях в наших странах.

Дело в том, что наступал год Лошади и Огня, самый неблагоприятный в дальневосточном гороскопе. Согласно древнему поверью, женщина, рожденная в этом году, склонна повелевать мужчиной, вследствие чего ее невозможно выдать замуж. А поскольку супруги не знают, родится у них мальчик или девочка, многие предпочитают вообще не иметь детей в этом злополучном году.

Предыдущий год Лошади и Огня совпал с окончанием русско-японской войны (1906), когда сотни тысяч японских солдат и офицеров вернулись к своим семьям после трехлетнего отсутствия. Однако вместо обычного в таких случаях «бэби-бума» произошло, как ни парадоксально, снижение рождаемости. Как японские, так и зарубежные участники телевизионной дискуссии в канун 1966 года иронизировали над этим суеверием и выражали убежденность, что современное поколение выкинуло его из головы. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что в знакомый мне год Лошади и Огня (1966) Япония пережила даже более резкий спад рождаемости, чем в 1906 году.

Телепередача, которую смотрели миллионы жителей Страны восходящего солнца, вызвала обратный эффект. Родители хором оправдывались: мы-то, мол, не верим в предрассудки. Но вдруг родится девочка, а тот, за кого ее будут сватать, вспомнит про год Лошади и Огня. Так что уж лучше рожать ребенка год спустя…

Итак, из сказанного можно заключить: во-первых, народы Дальнего Востока помнят о своем традиционном календаре, о его шестидесятилетнем цикле из двенадцати животных и пяти стихий. Но вспоминают о нем чаще всего при выборе спутника жизни, дабы найти наилучшее сочетание возрастов для физиологической совместимости супругов.

Во-вторых, не надо обезьянничать в год Обезьяны, или обвинять в свинстве человека, рожденного в год Свиньи, или считать оскорбительным для женщины быть Змеей, которая, наоборот, считается воплощением гибкости и мудрости. Словом, нельзя напрямую, буквально отождествлять человека с животным, под знаком которого он родился.

Незабываемой стала для меня поездка в провинцию Юньнань, название которой в переводе означает «К югу от облаков». Эта юго-западная окраина страны прилегает к Вьетнаму, Лаосу, Бирме и напоминает этнографический музей. По количеству национальных меньшинств она занимает первое место в КНР.

Китай – одно из самых однородных по своему составу государств. Ханьцы, то есть этнические китайцы, составляют более 90 процентов жителей. Но в самой многонаселенной стране мира даже 10 процентов – это 130 миллионов человек. Так что общая численность национальных меньшинств сопоставима там с населением Японии и лишь немногим уступает населению России. Живут они преимущественно в глубинных, удаленных от морского побережья западных провинциях.

Лесистые горы субтропической Юньнани напоминают заповедник различных общественно-экономических формаций. В долинах, где живут ханьцы, доминирует «социализм с китайской спецификой», проще говоря – социально ориентированная рыночная экономика. У нацменьшинств, обитающих на склонах, сохранились феодальные отношения с пережитками рабства. А в джунглях на вершинах гор обитают племена, у которых до наших дней дожил первобытно-общинный строй.

Местные власти очень терпимо, уважительно относятся к традициям и обычаям национальных меньшинств, даже когда их нравы в чем-то противоречат действующему в КНР семейному кодексу. Это прежде всего касается специфики брачных связей. Мне особенно запомнилось весьма своеобразное сватовство у народности хани.

Когда в селении хани девушке исполняется 16 лет, родители строят ей за околицей отдельную хижину. По вечерам на «улицу невест» приходят парни – как местные, так и из дальних деревень. Перед жилищами приглянувшихся им девушек происходят песенные состязания. Победитель каждого из них получает приглашение провести ночь с хозяйкой. Однако в следующий раз она вправе пригласить любого другого претендента.