Прогрессор встал в дверном проёме, вытащил скорчер и принял стойку Вивера для прицельной стрельбы.

Маленькая фигурка приблизилась.

Интересно, подумал Саша, достану я его первым выстрелом или как? Вылезать под дождь очень не хотелось.

Голем словно почувствовал опасность, чуть притормозил, потом побежал быстрее. Уже можно было разглядеть лицо — молодое, растерянное. Когда-то это был обычный самоуверенный юнец лет двадцати с хвостиком… Господи, которого нет — ну что, что ему понадобилось на этой проклятой планете? Наверное, полетел не один, а с кем-то. С какой-нибудь симпатичной дурочкой, которой приспичило подикарствовать… И нелепо, бессмысленно умереть, чтобы его тело послужило временной оболочкой для суперпозиции гиперполей.

Ничего, подумал Привалов. Сейчас мы эту суперпозицию разъясним.

Голем неожиданно остановился, замахал руками, закричал:

— Саша, вы? Не стреляйте! Не стреляйте, чёрт побери!

— Мы знакомы? — осведомился Привалов, аккуратно беря голема на прицел. Голоса он не повышал: у големов прекрасный слух.

Дождь с новой силой обрушился на мостовую. С голема стекали потоки воды.

— Знакомы, знакомы… Давайте я к вам… Я знаю… вы меня всё равно пристрелите… но поговорим хотя бы.

Не дожидаясь ответа, он потрусил по лужам к подъезду, где стоял прогрессор.

Привалов предупреждающе поднял скорчер. Големы всё ещё иногда пытались нападать. Таких приходилось прибивать подручными средствами. Это было несложно — тела несчастных туристов были по большей части хиленькие, а армировать их изнутри Странники не могли: любые сколько-нибудь заметные отклонения от гуманоидного стандарта немедленно включали генную фугу. Но интеллигентному Привалову не нравилось убивать руками. Никого, даже големов.

— Обратите внимание, — голему было неудобно говорить длинными фразами, не хватало дыхания, — что мы… не пытаемся… использовать серьёзное оружие. Хотя могли бы… устроить бойню… напоследок. Дайте хоть пройти… Мне тут… мокро.

— Обсушить? — Привалов криво усмехнулся и поднял скорчер.

— Только вот этого не надо! — Голем подошёл поближе. Он и в самом деле вымок: по длинным чёрным волосам стекала вода. Тряпка на голове оказалась куском куртки, опалённой по краям: видимо, кто-то достал отражённым выстрелом. — Мы с вами всё-таки… по-человечески разговариваем, а не… Ладно-ладно… если хотите… я тут постою. Всё равно недолго осталось. За мной целая свора бежит. Загнанной дичью быть неприятно.

Саша не опускал скорчера, размышляя, скоро ли появится Серосовов.

— Да… забыл представиться… То есть… не то чтобы представиться… Помните… в начале осени? Попытка переговоров? Вы тогда ещё наш «стакан» разбили.

— Помню, — скривился Саша. — А вы мне нахамили. Терпеть не могу хамья. Вот прямо руки чешутся…

— Извините… Я же должен был как-то… Но не в этом дело. У фонтана тоже был я. В виде собаки, помните? У меня ещё хвост отвалился.

— Помню, — Привалов какой-то частью сознания успел удивиться, что заговорил с этой мразью. — Тогда вы смотрелись лучше, чем сейчас, — только и нашёлся он. Фраза прозвучала глупо.

— Понимаю!.. вашу мысль! — голем повысил голос, перекрикивая дождь. — Хотя… у вас такой тон… как будто… я в чём-то виноват! — в нелепой позе стоящего под дождём голема появилось что-то развязное.

— Вообще-то, — Привалов попытался говорить твёрдо, — с нашей точки зрения вы и есть преступник. Убийца. Вы убили по крайней мере одного землянина. А до того — неизвестно сколько аборигенов.

— Ай! Конечно! Мы все убийцы! А ведь первыми начали убивать голуби. Это же они запустили генную фугу… это бешенство наследственных структур. Они-то пытались уничтожить нас. Но что-то напутали в своей технике. Они хотели прицельно уничтожить тела, которые уже успели занять мы. А в результате выморили всех жителей планеты. Которую обязаны были оберегать. Мы спасли часть населения, когда было уже почти совсем поздно. И теперь…

— Ну да, — Привалов поймал себя на том, что слушает глумливую болтовню голема с каким-то извращённым интересом. — Голуби в этом сами признались. Да, они запустили генную фугу. Потому что вы убивали местных жителей и вселялись в их тела. Все комбинации атомов стоят друг друга, так ведь? Вы их копировали настолько хорошо, что защитные системы планеты не сумели разобраться, кто где, и начали уничтожать всех скопом… — Привалов поймал себя на том, что скорчер довольно тяжёл, если держать его на весу. Но опускать его не хотелось: голем мог в любой момент улизнуть. Далеко не уйдёт, но всё равно упустить его было бы обидно.

Вдоль улицы пролетел бурый голубь, тяжело отмахиваясь крыльями от дождевых струй.

— Послушайте, — зачастил голем, — я хочу сказать одно: мы не хотели… Я про этих несчастных туристов. Не верьте вашему начальству, оно лжёт. Да, мы… воспользовались несколькими телами. Для демонстрации, только для демонстрации! У вас на Земле тоже бывают несчастные случаи… люди гибнут, это же естественно… Но это было всего несколько человек! И мы не планировали массового вселения, что бы вам сейчас не говорили. Всё, чего мы добивались от Земли — переговоров! Но ваши власти… то есть КОМКОН… отказались с нами разговаривать. Они решили пожертвовать всеми земными поселенцами на Надежде, чтобы иметь повод для агрессии. По сути дела, КОМКОН — это кучка военных преступников, скрывших от народа Земли правду. Они предпочли не мирные переговоры, а войну. Тайную войну, скрытую от простых землян. Вас это не возмущает? Совсем-совсем?

— Нет, — вежливо сказал Привалов, перехватывая скорчер поудобнее.

— Ну конечно, не возмущает. Стрелять в ненавистных Странников… ведь это так приятно — стрелять! Хороший выстрел решает все проблемы. Чужие! Ату… ату их. Как это… по-человечески. Как жаль, что Странники неуничтожимы! Но это только добавляет вам ненависти… и зависти. Звериной зависти существ из плоти и крови по отношению к нематериальным сущностям, к чистому духу… Зависть и чувство неполноценности, из которых рождается ненависть. Тупая… слепая… бессмысленная… гуманоидная… — голем подбирался к землянину всё ближе, продолжая говорить. Руками он делал быстрые отвлекающие движения.

Саше стало скучно. Он бросил взгляд на индикатор разрядника (там был выставлен шестой уровень — сжечь, а не взрывать) и послал молнию прямо в говорящий рот.

Григорий подоспел минуты через полторы.

К тому моменту дождь уже успокоился и стал таким, каким надо — мокрым и грустным. На том месте, где стоял голем, вода всё ещё шипела и пузырилась, но пар уже почти не шёл.

Длинный, мосластый Серосовов немного постоял над чёрным пятном, размываемым водой. Сплюнул.

— Чёрт, зря ты его, — вздохнул он. — Я вот умклайдет хотел попробовать.

— Чего попробовать? — не понял Привалов.

— Умклайдет. Сикорски эту штуку так называет,[2] — он извлёк из кармана куртки и подкинул на ладони тяжёлый металлический цилиндрик. — Новая модель. Вчера на базе раздавали.

— А-а, — разочарованно протянул Саша.

Это был «оболочечник», полевая ловушка — точнее сказать, очередная её модицикация, одна из полусотни вариантов, которые сейчас с энтузиазмом клепали земные научники. Предполагалось, что нематериальную сущность Странника можно обернуть в энергетический кокон. Пока что ничего путного из этого не выходило — и, как подозревал Саша, не стоило и стараться. Остальные оперативники, кроме Серосовова, были того же мнения. Только Гриша с его верой в науку упорно продолжал таскать с собой эти штуки и даже пытался их применять на практике.

— Брось, — посоветовал Привалов. — Их надо просто жечь. Всё остальное без толку. Проверено.

Серосовов всё-таки направил цилиндр на грязное пятно. Умклайдет звонко щёлкнул.

— Ну вот. Если там кто-то был, он теперь здесь.

— Думаешь, сработает? — поинтересовался Саша.

— Ну-у… не знаю, — Григорий неуверенно покрутил цилиндрик в руке, потом неожиданно размахнулся и бросил его в лужу. — Ну, если поймал — сидеть тому ублюдку взаперти тысячу лет. Пока аккумуляторы не разрядятся.