— Простите, но мне лучше быть одной. — Выдавила я.

— Да с чего ты взяла эту глупость! — Едва ли не вскрикнула Джинни от негодования.

Шмыгала носом, глядя в глаза таких близких, и теперь словно бы из другого мира друзей.

— Я не могу выносить ваши эмоции и переживания, они давят на меня!

— Перестань заниматься ерундой и пошли на поле для квиддича! — Оборвал Рон, из последних сил стараясь игнорировать мои слова.

— Но я…

— Встала и пошла! — Крикнул Гарри, на что недовольно обратила внимание мадам Пинс.

Друзья не собирались отступаться. Их переживания, и их чувства саднили в моем сердце. Гермиона искренне соболезновала, что ранило еще больше, словно прокаженную…

Я так боялась, что и метла перестанет меня слушаться, но она покорно поднялась в небо. Джинни устремилась за мной.

— И не смей отлынивать, если ты не забьешь хотя бы десять кваффлов, я запущу в тебя бладжером…

Внезапно ощутила что эмоции начали отступать, небо так влияло? Спустя какое-то время я действительно увлеклась игрой. Играла как всегда, делала невероятные пируэты в воздухе, перехватывала сложные мячи, с легкостью забрасывала их в кольцо. Пока бладжер Риччи Кута не ударил мне в спину, схватившись за больное место я спустилась на землю.

— С тобой все в порядке? — Крикнул Гарри сверху.

— Да, сейчас вернусь.

Когда боль немного утихла, я снова взмыла в небо и продолжила игру. Спина меня почти не беспокоила, а в конце и вовсе перестала болеть. Еще пара обманных маневров и голов, и Гарри объявил об окончании тренировки, все отправились в раздевалку. В небе мне почему-то стало легче переживать чужие эмоции, я их почти не слышу, но стоило спуститься на землю, снова нашло уныние. Нужно больше времени проводить на поле для квиддича. Метла единственное, что теперь меня связывало с друзьями и с обычным мироощущением.

— Как твоя спина? — Спросила Джинни.

Я про нее уже и забыла.

— Вроде не болит.

Подошла к зеркалу и задрала рубашку, ожидая увидеть гематому, размером с бладжер… Но её там не было, мои глаза округлились.

— Я видела как тебя саданули, где синяк? — Удивилась Джинни.

Я развела руками, не зная ответа на этот вопрос. Может удар и не был таким значительным? Нет, не может этого быть! Снова подарки новой сущности? Я схватила грубую шкурку для полировки метлы, и что есть силы резанула ей по коже.

— Ты что творишь? — Подскочила Джинни.

От увиденного она отпрянула на метр. Царапины затянулись на глазах до розовой кожи, а затем и вовсе пропали. Я стояла не в силах оторвать взгляд от руки.

— Кккак этто?

Девушка не поверила своим глазам, на ее лице был испуг. Мы стояли в раздевалке не веря в происходящее.

— Это твои новые способности… — Изрекла она наконец.

Дамблдор был прав, мой организм готовит себя к бессмертию… Но когда все это закончится? И почему это происходит со мной…

Джинни уговорила меня сходить к директору и рассказать о случившемся, как бы я не хотела, но это пришлось сделать. Дамблдор ничего путного не сказал, как и ожидалось. Бессмысленный получился разговор, тем более теперь я знала все его чувства, это соболезнование, оно душило меня. Он спрашивал о попытках самозащиты, закрытия себя от чужеродного присутствия, но последовал рассказ о том, что ни одна из них не увенчалась успехом. Как я не пыталась сконцентрироваться на чем-то другом, чужое восприятие тут же пробивало брешь в этой тонкой скорлупе, и невозможно было контролировать это. Директор остался в раздумьях, ища ответы в собственной голове, но даже он, великий маг не мог мне помочь.

По дороге из его кабинета встретила Сириуса. Он смотрел на меня подавленным взглядом, проходя мимо, так боялся окликнуть меня, поговорить. Я так жестока по отношению к нему, но меня разрывает на части боль, когда чувствую, что он переживает. Схожу сума от присутствия чужих чувств в своем сознании, их слишком много, лучше быть одной, в тишине. Как тяжело ему сейчас, я ощущала это каждой клеточкой своего тела. Он скучает, теряет меня… Как мне больно от этого…

— Профессор Блэк. — Остановила его я.

Остановился, не ожидал этого, хотя очень хотел. Медленно повернулся. На моих глазах образовались слезы. Я подошла к нему, чем ближе подходила, тем сильнее чувствовала его ощущения. Мне становилось все больнее, но всё же приблизилась, переступив через эту боль и прижалась к нему, меня било все сильнее. Мы стояли, посреди коридора, просто так, плевать. Он попытался отстранить меня.

— Не бойся. — Произнесла я. — Я почувствую приближение опасности за километр.

Он обнял меня. Его тело и разум говорили что он на грани.

— Сириус, прошу, думай о чем-нибудь хорошем, как при заклинании Патронуса, или я сойду с ума.

Он силился переменить ход своих мыслей и чувств, но сейчас это скверно получалось. Боль, его боль усиливалась в моей голове. Ощущение, что бьют по голове не покидало. Становилось всё сложнее дышать. Я отскочила от него не в силах больше сдерживаться. Он молчал. Отошла на пару метров, где ко мне начало возвращаться сознание. Слёзы сильнее хлынули из глаз. Он смотрел на меня силясь унять и свою боль.

— Прости, это невыносимо… — Изрекла я. — Я так больше не могу, этого слишком много в моей голове, Сириус, я теряю рассудок!

— Анна. — Он было сделал шаг в мою сторону.

— Нет, не приближайся, прошу, я не смогу вынести.

Он остановился, его эмоции били через край и я отошла еще на три метра.

— Мне страшно… — Я срывалась на всхлипывания.

А затем развернулась и убежала прочь, оставив его на едине с этими тяжкими мыслями. Комната желаний была занята… Почему именно сейчас? Я нашла уединение в промозглой совятне. Совы, как им просто. У них нет чувств и сожалений. Завидовала этим птицам… Окоченев до предела, я не решалась спускаться обратно в замок, там было слишком много людей…

Доведя себя до полного истощения, я отправилась спать. Просто упала на кровать и уснула прямо в одежде. Впервые за долгое время не было никаких гнетущих сновидений. Просто потому что дико устала. Утро не привнесло в мою жизнь чего-то нового. Едва открыла глаза, как снова ощутила на себе чувства соседок по комнате. Они собирались на завтрак. Парвати радовалась новой сари, присланной родителями. Лаванда потягиваясь на кровати, вкушая последние крохи замечательного сна. Джинни старалась не думать ни о чем, пыталась не раздражать мою голову.

Холодный душ немного привел в чувства, я готовилась к новому дню в этом аду. Первая пара по древним рунам прошла более или менее спокойно, наверное из-за небольшого количества студентов, посещающих эти занятия. Но на зельеварении моя голова едва не разорвалась от негодования гриффиндорцев по поводу снятых баллов с факультета. Снейп сегодня был в паршивом настроении, изощренно издевался над Финниганом, за его отвратительно сделанное зелье. Я стиснула зубы от головной боли. Малфой сидел тихо, что было ему несвойственно. Интересно, о чем он думает? Решила залезть к нему в голову. Он размышлял над какой-то сломанной вещью, которую он должен был починить, он снова и снова прокручивал в мыслях какие-то замысловатые заклинанания, менял местами слова, пытался что-то разрешить. О чем это он? Нужно будет сказать Гарри. У Снейпа очень сильно болела голова, меня уже начало подташнивать, она болит у него часто, тяжело выдерживать его присутствие рядом с собой. Каким бы скрытным он не был, все его чувства были как на ладони. Сплошной комок нервов: злоба, ненависть, отчаяние…. Именно отчаяние занимало огромную нишу в его сознании. У меня было ощущение, что он дементор, который медленно, но верно высасывает из меня последние крупицы чего-то светлого. По отношению к Гарри у него вообще были непонятные скованные чувства, нет, не ненависть, он его раздражал, но в то же время какая-то странная забота. Почему?

Еще большим испытанием стал и урок ЗОТИ. Как не старался Сириус спрятать свои переживания, у него не получалось. Знал, как тяжело я это переношу все это. Эмоционален, он так эмоционален… Лишь на маггловедении мне полегчало, порфессор Бербидж рассказывала о маггловских компьютерах. Эмоции учеников были позитивные, и я даже пару раз улыбнулась. Легко переносить смех и радость, но в это тяжелое время мало у кого возникают такие чувства. Пропадают люди, постоянно кого-то убивают. Общество стало унылым и боязливым. Страх, неприятное ощущение для моего сознания, особенно чужой.