— Да уж, ты была на редкость мила с теми ублюдками, которые застрелили Анжелу.

— Анжела была чудесной женщиной. Она любила тебя.

— К черту. Тебе не было до нее никакого дела.

— Ты заставил меня взглянуть на все по-новому, Джерри. У меня тоже есть любимый человек. Возможно, ты думаешь, что я не заслуживаю любви, но это так. И я понимаю, что чувствовала тогда Анжела. Тебя я тоже могу понять. Даже не знаю, что бы я делала, если бы мой любимый умер.

— Тебе не понять наших чувств.

— Я знаю, что вы переживали нечто особенное. Нечто такое, что бывает лишь раз в жизни. Она носила твое кольцо, Джерри. В день своей смерти она носила твое кольцо.

— Что?

— Кольцо, которое ты купил ей в этом магазине. Наверняка она дорожила им. Я хотела, чтобы ты знал об этом, Джерри. Она носила твое кольцо, и это доказывает всем без исключения, что она была твоей.

— К дьяволу всех.

— Если бы что-то подобное было у меня, я бы хотела, чтобы об этом знали все остальные. Знали о том, как мы любим друг друга. Думаю, тебе тоже этого хочется, Джерри.

Последовало продолжительное молчание, во время которого она слышала только его дыхание.

— Не знаю, в курсе ли ты, но Рой никогда не любил меня. Ни меня, ни нашего ребенка. Можешь себе представить? И вот теперь, когда у меня есть любимый человек…

Она взглянула на Дункана и почувствовала себя еще сильнее. И эти чувства придали уверенности ее голосу.

— Теперь, когда у меня есть любимый человек, все в мире кажется иным. Сам мир кажется ярче и прекраснее. Скажи, ты тоже чувствовал что-то подобное?

— Она сделала мою жизнь особенной. Неповторимой. Она наполнила ее яркими красками. А теперь для меня все выглядит в черном цвете.

«Скорбь, — записала она. — Слезы». Осторожнее, следует быть осторожнее. Иначе, ослепленный горечью, он может покончить со всем в ту же минуту.

— Она бы не пожелала тебе такой участи, Джерри. Анжела слишком любила тебя, чтобы обречь на тьму.

— Ты отправила ее туда. И я не хочу оставлять ее там одну.

— Она…

— Хватит! Заткнись! Не смей рассуждать о ней.

— Ладно, Джерри, я не хотела тебя разозлить. Прости. Ты знаешь, я здесь не для того, чтобы сердить тебя.

— Ясное дело. Ты хочешь уболтать меня до такой степени, чтобы я, как слюнявый идиот, вышел из магазина с поднятыми руками. Неужели ты думаешь, я способен свернуть с пути, когда конец уже близок?

— Я думаю, что ты хочешь совершить самоубийство, забрав с собой всех этих людей.

— Ты так считаешь? — в тоне его голоса прозвучало смутное удовлетворение.

— Это серьезное заявление, Джерри. И серьезный удар по моей карьере. Но мы могли бы договориться. Ты ведь знаешь, как это бывает. У тебя там семнадцать заложников. Скажем прямо, немалое количество людей. И если бы ты согласился отпустить женщин…

— Да ладно, Фиби. Неудачный ход.

— Для тебя — может быть, но я должна делать свою работу. Думаю, мы оба знаем, что пришло время спросить о состоянии заложников.

Она потерла шею, пытаясь снять напряжение. А дальше все пошло по накатанной колее: просьбы передать заложникам еду и медикаменты — и отказы, снова отказы.

Так прошел еще один час.

Дункан стоял у бутика рядом с Фином.

— С ними все в порядке. Никто не ранен. Фиби все время втягивает его в разговор, подбрасывает ему то одну тему, то другую. Ей-богу, не знаю, как она это делает.

— Прошло уже почти четыре часа.

— Я знаю.

Со своего места Дункан мог видеть снайперов — в распахнутых окнах, в дверных проемах, на крышах домов. Что, если они откроют огонь? Вдруг пуля попадет в Ма или в Лу?

Он устало присел на корточки.

— Если бы речь шла о деньгах… Бог ты мой, если бы дело было только в деньгах, я бы…

— Я знаю. — Фин присел рядом с ним. — Я знаю, Дунк.

— Фиби… она все время наводит его на разговор о заложниках, спрашивает, как они себя чувствуют, уговаривает его отпустить хоть несколько человек. Еще она спросила, не может ли он назвать нам их имена, но он заявил, что ему нет дела до этих людей. Уж не знаю, к лучшему это или к худшему.

— Это тянется уже слишком долго.

— Возможно. Возможно, ты и прав, — он сжал руку Фина. — Позаботься об остальных, а я вернусь в бутик, посмотрю, что еще можно сделать.

Несмотря на кондиционеры, воздух в бутике был жарким и влажным. Дверь постоянно открывалась — входили и выходили все новые копы, так что уличная жара понемногу просочилась внутрь. Кожа Фиби блестела от пота. В отчаянной попытке сохранить хоть немного прохлады она постаралась как можно выше поднять волосы, заколов их на самой макушке.

Сейчас она стояла перед демонстрационной доской, в очередной раз изучая схему ювелирного магазина. Теперь на этой схеме появились красные крестики — своего рода метки. Достаточно передвинуть Уолкена в одно из этих мест, чтобы в дело вступила группа захвата.

— Наши эксперты побывали у задней двери, — сообщил ей Гаррисон. — Они думают, что смогут разминировать ее, не задев при этом систему сигнализации.

— Они не могут знать этого наверняка.

— Они вполне уверены в своих силах.

— Это потому, что им надоело ждать. Вы не хуже меня знаете, что все они устали, все хотят действовать. В этом и состоит опасность длительных переговоров. Мне нужно еще немного времени. Скоро ему придется выводить заложников в туалет, вот тут-то мы и попытаемся обернуть ситуацию в свою пользу.

— Сержант Микс хочет знать, что с его сыном.

— Я понимаю, — Фиби отерла лицо бумажным платком. — Скажите ему, я попытаюсь выяснить это во время очередных переговоров.

— Если вам не удастся выманить его из этого угла в течение следующего часа, я распоряжусь, чтобы наши занялись взрывным устройством. Вы знаете, он не намерен выходить оттуда живым. Убрать его раньше — единственный способ спасти заложников.

— Я вытащу его из угла, пусть даже это займет чуть больше времени.

— Если это займет слишком много времени, вы можете совершить ошибку. Вот почему вы работаете в команде. Сами вы рано или поздно устанете и совершите ошибку.

— Он очень надеется на то, что я ошибусь. Но дело не только в этом. У него есть какая-то цель. И пока он не осуществит задуманное, он не будет убивать заложников. До тех пор, пока это не произошло, они в полной безопасности.

Выходя из бутика, Гаррисон столкнулся в дверях с Дунканом. Фиби в удивлении вскинула брови, когда увидела в руках последнего несколько пакетов с едой.

— Я подумал, что вам стоит немного перекусить.

Даже мысль о еде вызвала у нее тошноту. Тем не менее ей действительно стоило подкрепиться — это могло удержать ее от возможной ошибки.

— Ты мой спаситель.

Дункан поставил сумки на стол, так что полицейские сами могли выбрать себе еду. Затем он снова повернулся к Фиби:

— Чья очередь звонить?

— Я позволю ему проявить инициативу.

— Прекрасно. — Дункан помассировал ей плечи. — Я звонил твоей маме. Дома все в порядке, только они немного беспокоятся за тебя. Все сейчас только и говорят что о происшествии в ювелирном.

— Это как раз то, чего ему хотелось, — она устало опустила голову на плечо Дункану. — Обо мне уже давно так никто не заботился. А вдруг я привыкну к твоей заботе?

— Вот и замечательно.

— Как там Фин и остальные?

— Они испуганы. Я — нет. — Оба они знали, что это неправда, но так им было легче. — Я знаю, что тебе удастся вызволить их оттуда.

— Что ты слышишь в его словах?

— Он все время крутит, хитрит, говорит то одно, то другое. И все же…

— Все же?

— В этом проглядывает несомненное удовлетворение собой.

— Ты прав. Ты действительно умеешь слушать.

Спина у Ма Би болела, в висках пульсировало. Милашка Пэтси давно перестала плакать. Она свернулась калачиком на полу, положив голову на колени Ма. Время от времени заложники перешептывались, но захвативший их человек не обращал на это никакого внимания.