— Только без всяких твоих латинских песен, — поморщился я.

— Назови свои собственные гимны… Ну вот, теперь я вижу все, и картина прекрасна. Твоя невеста, вся в белом, медленно шествует по проходу к алтарю. Потом жених Джек, в синей флотской форме со сверкающими звездами, преклоняет колени рядом с невестой перед алтарем. Медленно поднимается кубок, мерцающий в свете свеч с алтаря…

— Постой, парень, а где же ты возьмешь церковь?

— В гимнастическом зале, перед моей аудиторией по земным обычаям, фольклору и суевериям. Эта церемония произведет на студентов больше впечатления красотой и торжественностью земных обычаев, чем десять лекций.

— И кто же совершит эту "законную свадьбу"?

— Я. Как командир зонда, ты можешь назначить для команды капеллана. Устав Флота не регламентирует состав команды.

— Ты не моей веры, Ред.

— Неважно. Дай мне облачиться в мантию и я обвенчаю тебя любым таинством, какое выберешь, включая обряд супружества тробрайэндских островитян.[83]

— Это представление ничего не решает. Я люблю Кару и хочу соединиться с ней в освященном союзе и пребывать в нем, пока смерть не разлучит нас.

— Мне знакомо это чувство, дружище. Я прошел через это сам. Вот почему я имею право разговаривать об этом. Двенадцать месяцев супружества с милашкой приведут в чувство кого угодно. К тому времени ты запрыгаешь от нетерпения, дожидаясь удобного момента, чтобы вскарабкаться на борт корабля и отчалить куда глаза глядят, то есть к матушке Земле.

Согласно Уставу Флота Ред изрекал истину, но его слова отдавали медью, несмягченной звоном цимбал. Понадобится целых два квартала, чтобы обучить и посвятить в сан священника, но я перепояшу свои чресла[84] и дождусь. Я никогда не разрешу Реду использовать мою свадьбу в качестве наглядного пособия для лекций по земным обычаям, фольклору и суевериям, и мне было трудно вообразить менее подходящего священника для выполнения святого таинства бракосочетания, чем прелюбодей Ред.

— Никаких шансов, малыш, — сказал я ему, — ведь Уставом определяется, что капелланом может быть человек с адекватными религиозными убеждениями. Ты не годишься для этого назначения.

Я поднялся и вышел из этого притона разврата и вернулся в свой оазис целомудрия. В квартире, лишенной запахов нечестивой любви, я глубоко вздохнул и мое сердце забилось при воспоминании о поцелуе Кары, но в пустых комнатах музыка воспоминаний звучала, прямо скажем, неутешительно.

Очень хорошо, что мои курсы по земным системам законов начались именно тогда, когда они начались. Сдвиг среди студентов от общей безотказности к более ограниченному сексуальному поведению проходил не без некоторых шероховатостей и вывихов. Вошел в силу первый закон плотской экономики О'Хары — недостаток усиливает желание. Несколько парней пытались стать возлюбленными более, чем одной, самки. Такое вероломство сразу навлекло на них остракизм, но среди соперниц вспыхивали ссоры и они нередко вцеплялись друг другу в волосы. Хотя я смотрел на такие инциденты с тревогой, Ред относился к этому философски.

— Позолоти женщину четырьмя миллионами лет эволюции, а потом поскреби ее и все равно внутри наткнешься на женщину.

Самцы на Харлече были даже более послушны в присутствии самок, чем мужчины на Земле, но были способны на более буйные неистовства. Между ними часто вспыхивали драки ногами и Ред, пренебрегая университетскими правилами, расширил свои гимнастические курсы по боксу до 180 студентов и начал показывать матчи по телевидению по вечерам четвертого дня недели.

Затем начали поступать сведения о самках, пристающих к самцам в уединенных туннелях. Случались отдельные нападения. На стенах туалетов стали появляться непристойные рисунки. Чтобы противодействовать этим тенденциям, я с тяжелым чувством ввел в курс по ценностям лекции по сдержанности, самоконтролю и некоторым характеро-формирующим аспектам целомудрия. Но сведения продолжали поступать в большом количестве и, чтобы обуздать возрастающее насилие, я предпринял более решительные действия.

Ред вернул Драки обратно в университетский комплекс и устроил его у себя в приемной в качестве переводчика, не вызвав никаких комментариев со стороны декана Бубо. Я последовал примеру Реда и вызвал Фрика из срединных земель на должность начальника полиции, поспешно учредив уголовный суд, дополняющий карающую руку закона.

Так на Харлеч пришел не только закон, но и приказ.

Ред с энтузиазмом приветствовал мои новые полицейские силы. Некоторые студенты не годились для нашей деятельности: девушки, неспособные играть в драматических представлениях; юноши, неспособные участвовать в спортивных командах; и представители обоих полов, слишком непривлекательные, чтобы соревноваться в обществе возрожденного ухаживания. Ред увидел в моем полицейском учреждении новое поле деятельности для тех, кого он называл "слабаками".

И он посылал таких студентов ко мне на собеседование. Очевидно, он, не без основания, полагал, что если они лишены других качеств, то должны быть потенциально религиозными.

— Возьми их и сформируй по своему образу и подобию, Джек. Они могут стать ядром будущих женских и мужских монастырей.

Конечно, я бы предпочел не иметь дела с монахинями и монахами, но внимательно присматривал будущего священника, который мог бы продолжать распространять богослужение после моего отъезда. В самом деле, среди них нашлись подходящие студенты. Один из них, Нессер — так заинтересовался Священным писанием, что я дал ему ленты с курсом языка, чтобы он, научившись английскому языку, мог изучить Библию в оригинале. Предвосхищая будущее, я уже предвкушал обращение Нессера и его немедленное посвящение в сан, чтобы ускорить брак с Карой.

Когда прибыл Фрик, я дал ему микрозаписи по полицейским методам, допросу и процедурным вопросам. Ред тут же избавился от двенадцати центурионов, из числа самых неуклюжих, и отдал их Фрику для использования в качестве полицейских. Фрик сразу же отбраковал четверых и потребовал замены, да такой, чтобы никто из них не был чином ниже капрала. Ред забыл, что Фрик однажды был капитаном центурионов. Вновь назначенных полицейских Фрик сделал сержантами. Забракованных Фриком студентов я переоформил в адвокатов и передал четырех самок Фрику для произведения их в полицейские.

Кара все больше и больше становилась частью моей жизни. Мы обедали вместе и каждый день проводили вместе час после лекций в куполе обсерваторной башни. Ее безмятежность и красота давали мне тихое прибежище, в котором я мог отрешиться от раздражений и волнений дня.

В свою очередь, Кара выкладывала мне кучу информации о студентах, в большинстве своем, женскую болтовню, но от этого нисколько не менее очаровательную — в основном, о том, кто и чьим стал возлюбленным, а кто был отвергнут. От Кары же я узнал о первых успехах Фрика в качестве шефа полиции.

— Студенты уважают Фрика, — сказала Кара, — потому что он дает им затрещины, когда они ведут себя дурно.

Общение с Карой разрушительно повлияло на мои периоды медитации и молений.

Однажды вечером я собирался помолиться богу, как вдруг мысли о Каре вторглись с такой силой, что моление стало невозможным. Я сдался и пошел спать, но это оказалось таким же трудным делом. В полнейшем отчаянии, одетый только в харлечианскую тунику, используемую вместо ночной рубашки, босой, я пошел бродить по туннелям. Ноги бессознательно привели меня к спиральной рампе, ведущей в башню, и я поднялся в купол и оттуда — на балкон, стараясь обратить мысли к небесным узорам звезд и надеясь на терапию холодом.

Там, на балконе, под звездами я нашел ответ на более всего волнующую меня проблему. Мне следует жениться и, когда завершится срок нашего пребывания здесь, вернуться на Землю. Затем мне нужно будет посетить Вашингтон и навестить троюродного брата моей матери — управляющего алабамским филиалом. Его брат Лерой помог бы мне добиться в Межпланетном управлении колониями назначения администратором колонии на Харлеч. Через год я вернулся бы на Харлеч, на постоянную работу.