Раздеваясь и вставая на край проруби, мы бросаем вызов глобальному, тотальному невежеству, охватившему наше общество. Вызов программам, которые заложили в нас, вдолбили, внушили нам наши заботливые родители: холод, лед – это боль и разрушение. Мы возвращаемся к матери-природе, возвращаем себе, а значит, и своим детям и внукам великую энергию земли и космоса – основу нашей жизни и здоровья.

Ваш дух, подсознание – вот что самое главное в этом действе. В первый раз идет разрушение страхов и предрассудков. Испытав это, вы вернетесь домой совершенно другим человеком. Для вас будет чудом то, что вы не заболели, а ваше тело наполнилось энергией. Но во второй, третий раз и дальше – никогда не забывайте о самом главном. Не подходите к проруби, пока ваше сердце не наполнилось любовью. Всегда помните: вы идете на встречу с матушкой-природой. И когда вы погружаетесь в воду, помните, что не миллионы колючих ледяных иголок впиваются в ваше тело, а ласковые нежные руки мамы нежно обнимают вас, даря энергию и жизнь. Помните, что вы погружаетесь в объятия любви, светлой энергии, тепла.

Обтирайтесь побыстрее полотенцем, дышите глубоко, спокойно. Возвращайтесь домой и – удивляйтесь! Вы стали совершенно другим человеком.

Задолго до рождения Христа триста спартанцев встали перед выбором: смерть или бесчестие? Триста храбрецов во главе со своим царем Леонидом прикрывали в ущелье отступление греческой объединенной армии. Они знали, что все погибнут, потому что наступавшие персидские войска в тысячи раз превосходили их числом. Представьте все мужество и героизм этих людей, если на слова царя Леонида перед началом фронтового обеда «Ешьте плотнее, потому что ужинать мы будем уже на том свете!» спартанцы лишь громко расхохотались этой шутке!

Персы пытались запугать храбрецов и заставить их бежать с поля боя. Они послали к ним парламентариев со словами: «Наше войско настолько огромно, что если мы выпустим стрелы, они закроют от вас солнце». Спартанцы с достоинством ответствовали: «Что ж, мы будем сражаться в тени!»

Ущелье, где триста спартанцев остановили огромное вражеское войско, ныне уже не существует на карте. За две с половиной тысячи лет ветер и вода стерли эти горы в песок. А немеркнущая слава о подвиге этих героев и их отважные слова будут жить вечно!

В современном мире люди все чаще забывают о верности и чести. Для большинства людей деньги стали важней, чем душа. Словно осколки волшебного зеркала, деньги ослепили человека, охладили души. Прибыли, дивиденды, зарплата, покупательная способность, уровень жизни – вокруг этих понятий строится не только образ мыслей, но и вся жизнь современного человека. Пусть сегодня наш выбор не столь однозначен: жизнь или смерть. Но спустя тысячелетия мы все так же стоим перед альтернативой: уничтожение, убийство собственной души, собственного «я», незаметное превращение в животное, в растение – или настоящая жизнь.

Иногда мне кажется, что я вообще единственный в мире предприниматель, пропагандирующий бизнес как средство создания самого себя, как средство создания своей души. Большинство бизнесменов думает только о прибыли. Это плохо не только с точки зрения этики. Растление своей души означает как минимум болезни. Заканчивается же вся эта суета банальной безвестностью.

Мы с вами помним о подвиге трехсот простых воинов, живших две с половиной тысячи лет назад. И ничего не знаем о тех богатеях, которые умерли вчера. Вернее, даже не о богатеях, а об их телах: как личности они уничтожили себя намного раньше.

Эту главу я пишу в Токио, в гостинице недалеко от самого известного и почитаемого храма в Японии, который называется Сэнгакудзи.

Впечатления от общения с настоятелем и изучения истории этого дзен-буддистского храма настолько сильны, что я не могу не передать эту историю вам, дорогой читатель.

Триста лет назад Японией правил могущественный сёгун. Власть его была безгранична. Сёгун назначал военных правителей областей, их называли «даймё». Одной из отдаленных и небогатых областей Японии управлял даймё, которого звали Асано.

Асано был сильный духом и глубоко порядочный самурай. Он был одним из лучших воинов сёгуна и справедливо управлял вверенной ему областью. Но при дворе он бывал редко и не всегда понимал тонкости этикета придворной жизни. Сёгун, зная это, направил к нему придворного чиновника Кира, чтобы тот помог Асано выучить правила дворцового этикета.

Кира был хитрецом, льстецом и негодяем. Все знали, кто такой Кира и кто такой Асано. С момента их встречи и ведет начало эта удивительная история, которая ныне стала национальным эпосом японцев.

Обучая Асано тонкостям придворного этикета, Кира бесстыдным образом намекал, что неплохо было бы позолотить ему ручку. Но Асано был человеком чести и не мог позволить себе действия, которые, по мнению благородного самурая, могли опозорить его имя. Не получив никаких взяток от Асано, Кира затаил в своем сердце черную злобу на благородного даймё и задумал отомстить ему.

Случай представился, когда Асано в очередной раз приехал в Токио по делам ко двору сёгуна. Кира прилюдно оскорбил и унизил самурая. Подлый царедворец знал, что здесь он может делать это безнаказанно: во дворце сёгуна под страхом смерти было запрещено вынимать меч из ножен. Не стерпев незаслуженных оскорблений, Асано не выдержал и обнажил свой меч, вызывая негодяя Кира на поединок. Но Кира спрятался за спины дворцовых охранников и таким образом остался в живых. А Асано был арестован.

Сёгун оказался перед выбором: с одной стороны, негодяй и подлец Кира; с другой – достойный, преданный самурай. По закону, Асано следовало казнить, но сёгун не хотел унижать достоинство своего лучшего воина. Сёгун разрешил Асано принять почетную смерть – сделать харакири. По японским обычаям, такой уход из жизни для самураев считался не наказанием, не позорной смертью, а достойным выходом из положения. Самурай сохранял свою честь.

По преданию считается, что дух самурая живет в животе чуть ниже пупка. Там же, согласно индуистским представлениям, находится первая чакра, которая называется «хара». Самурай, которому разрешили сделать харакири, должен был коротким мечом крест-накрест вспороть свой живот. При выполнении этого смертельного обряда ни в коем случае не допускались крики от боли или страдания и плач. Это должно было происходить невозмутимо и со спокойным лицом. Тем самым самурай достойно выпускал свою душу на волю.

Асано беспрекословно и с благодарностью принял приказ сёгуна. Он жалел только, что не сумел раньше убить Кира, которого при дворе никто не считал за человека.

После того как Асано убил себя, сёгун велел похоронить его в одном из столичных храмов – Сэнгакудзи. Тем самым скорбящий сёгун выразил свое уважение к Асано.

Но это, дорогой читатель, только начало истории.

Смерть своего даймё горько оплакивали его воины – 321 самурай, ставшие теперь ронинами, то есть самураями, которым не за кого сражаться. Собрание ронинов проходило очень бурно. Большинство хотело защищать замок Асано до последнего самурая и тем самым выразить свою преданность. Но предводитель личной охраны Асано Оиси Куранасукэ распорядился по-другому: «Мы не можем проявить свою преданность господину, идя против воли сёгуна. Тогда мы опозорим свою честь и опозорим имя Асано». Поэтому он всех распустил, после чего тайно собрал 47 самых преданных, и они договорились все-таки отомстить за своего господина.