В качестве отдельных индивидуумов ассимилировались миллионы евреев (этот процесс продолжается и сегодня на Западе), но в качестве национального коллектива евреи отказались раствориться и исчезнуть с исторической арены. Вместе с тем, они отвергли все предложения учредить еврейское государство где-либо еще, кроме Эрец-Исраэль. Когда такая возможность представлялась им в новейшее время, они отказывались принять Биробиджан, Аргентину, Уганду, Маньчжурию.

В 1903 году, сразу после кровавого Кишиневского погрома, сионистское движение постиг мучительный кризис. Британия предложила сионистам немедленно создать еврейское государство в Уганде, находившейся под ее контролем. Это должно было решить острейшие проблемы восточноевропейского еврейства, большая часть которого пребывала в ужасной нищете и подвергалась жестоким преследованиям. Угандийский план был отвергнут, когда прибывшие на 6-й Сионистский конгресс представители еврейских общин Восточной Европы заявили, что они не готовы променять Эрец-Исраэль ни на какую иную страну.

Герцль был сторонником угандийского плана. Сегодня, по прошествии многих лет, нам легче понять его прагматическую позицию. Герцль полагал своей наивысшей задачей обеспечить национальное убежище, хотя бы временное, миллионам европейских евреев. Но преданность еврейского народа Эрец-Исраэль была сильнее сиюминутных соображений. И только благодаря этой преданности сионистское движение могло мобилизовать еврейские массы на организованную политическую борьбу за восстановление национального государства. Тщетно пытался Герцль убедить делегатов конгресса в том, что Уганда – всего лишь временная остановка на пути в Эрец-Исраэль. Владимир Жаботинский, голосовавший против угандийского плана, признался позже, что он не мог объяснить себе, что заставляет его действовать именно таким образом. "Это была какая-то априорная очевидность, которая перевешивает тысячи самых разумных доводов", – говорил он/*ЗЗ.

Мой дед Катан Милейковский смог более конкретно объяснить, почему он, вместе с другими восточноевропейскими сионистами, выступил против Теодора Герцля. 25 пет спустя, когда отношения между Великобританией и сионистским движением уже испортились, мой отец спросил его, исходила ли оппозиция угавдийскому плану из убеждения, что Британия не выполнит своих обязательств, и план этот все равно не будет осуществлен на практике. Он хорошо запомнил ответ моего деда:

"Напротив, мы были убеждены в том, что англичане сдержат слово. В те дни Британия пользовалась огромным авторитетом в глазах евреев. И мы категорически выступили против угандийского плана именно потому, что верили в его осуществимость. В течение многих столетий евреи принесли столько жертв во имя Эрец- Исраэль, пролили столько крови ради того, чтобы удержаться на этой земле, вознесли столько молитв о возвращении к Сиону… Мы считали немыслимым предать мечту поколений. Если бы мы согласились принять иную страну в качестве еврейского национального дома, то наш народ был бы обречен на нравственное и психологическое крушение. Еврейская история лишилась бы в этом случае всякого смысла".

Мечта о Возвращении

В самом деле, евреи пронесли сквозь века неумирающую надежду на возвращение в Эрец-Исраэль. Эта надежда не была преходящим эмоциональным порывом, но, напротив, она становилась тем сильнее, чем дольше евреи жили в изгнании. Сменявшие друг друга поколения стремились отстроить свою национальную жизнь на древней родине не только потому, что это была земля их предков, но и в силу глубокого убеждения, что только в Эрец-Исраэль, где евреи стали народом и обрели свою веру, они смогут снова вернуться к полноценному духовному и физическому существованию.

Невозможно переоценить значение идеи Возвращения в еврейской истории, равно как и ее центральное место в современном возрождении Израиля. Однако, в силу принятого сегодня пренебрежения к историческим фактам, появилась точка зрения, согласно которой главным фактором, обеспечившим создание Государства Израиль, стала Катастрофа европейского еврейства.

Без сомнения, Катастрофа является стержневым событием не только еврейской, но и мировой истории. Очевидно и то, что она заставила многих людей осознать трагическую судьбу еврейкою знарода. Волна сочувствия к евреям, вызванная беспрецедентным нацистским геноцидом, создала благоприятную политическую почву для провозглашения Государства. Израиль. Но, прежде всего, Катастрофа была апогеем истребления. Погибли миллионы сердец, устремленных к Сиону. В гитлеровских лагерях была почти полностью уничтожена человеческая основа, на которой предполагалось создать жизнеспособное еврейское государство.

И потому – не благодаря Катастрофе возник Израиль, но вопреки ей. Катастрофа, предвиденная основоположниками сионизма с такой мучительной ясностью, стала кульминацией еврейской трагедии. Но если бы не вековая мечта о Возвращении и не громадные усилия, предпринятые для ее реализации, то Катастрофа вызвала бы лишь беспредельный ужас и, возможно, сострадание народов мира. Не исключено, что, не будь сионистских усилий первой половины ХХ века. Катастрофа положила бы конец национальному сушествованию еврейского народа.

В идее Возврашення заложен секрет еврейской. живучести. В ней заключалась движущая сила возрождения Израиля и в ней же хранится ключ к его будущему. Эта мечта сохранилась в неприкосновенности – от античности до наших дней благодаря уникальной природе иудаизма.

На Западе многие считают, что иудаизм, подобно христианству, представляет собой религию – и только. Но с момента своего возникновения иудаизм сочетает религиозную и национальную природу. Прозелиты, принимающие еврейскую религию, тем самым, становятся членами евройской национальной общности. Так Рут-моавитянка, самая прославленная из новообращенных, говорит своей свекрови Наоми:

"Твой народ – мой народ. Твой Бог – мой Бог".

В период рассеяния двойственная природа иудаизма обрела еще более выраженный характер. Когда евреи лишились родины, самоуправления и общего языка, религия превратилась в главный фактор их национальной самоидентификации. В этом сосуде хранили евреи свои мечты о возвращении в Эрец-Исраэль и воссоединении рассеянных по миру изгнанников. Иудаизм установил ежегодный цикл траурных дней и поминовения разрушения Иерусалима, еврей каждый день троекратно возносили молитву '"Собери изгнанников наших с четырех концов земли". Таким образом, еврейская религия стала кладезем воспоминаний и надежд на возвращение к Сиону/*34.

Эта неизменная привязанность народа к своей земле отличает иудаизм от всех других религий. Католики, к примеру, не возносят молитву "В будущем году в Ватикане".

Паломники различных конфессий периодически отправляются к святым местам, дабы углубить свои религиозные чувства или сподобиться мистического вдохновения. Но когда в сотнях разных стран, столетие за столетием, евреи произносят "В будущем году в Иерусалиме", они имеют в виду нечто совершенно иное. Это не надежда отдельного человека посетить святые места и вознести там молитву, но надежда целого народа вернуться на родину и отстроить там свою национальную жизнь/*35.

Сторонние наблюдатели часто принимали это страстное желание за предсмертный стон угасающего народа, но не так обстояло дело в действительности. Стремление к Возвращению было источником жизненной силы еврейства, свидетельством упорного отказа смириться с уготованной изгнанием исторической судьбой. Возьмите наугад любое столетие, и вы найдете в еврейской литературе множество выражений острой тоски по утраченной родине. Это чувство было общим для великих философов и самых простых людей, для поэтов и кодификаторов религиозного права. Так, в X веке еврейский философ Саадия Гаон писал:

"Да будет воля твоя, Господи, чтобы в сии времена закончилось изгнание народа твоего, Дома Израилева. Положи конец рассеянию и печали нашей, да завершатся дни муки и притеснения"/*36.