— Да, господин маршал. — Списки непременно будут готовы.

И копии с них — потом. К утру. Ничто не мешает начать сейчас, но можно наделать ошибок из-за бури. Потому что творящееся наверху обладает удивительной способностью проникать прямо в кости. Если к полуночи шторм не начнет стихать, придется работать, забыв про подобные мелочи, как делает это маршал. Но время пока еще есть.

У них. И — к сожалению — у шторма.

Вина в подвале заметно больше, чем можно выпить до утра. Запасы воды и питья тоже есть, но пока что никто не голоден. Шторм отбивает всякий аппетит, тут и хорошее местное вино кажется унылым терпким лекарством. Герцог щелкает по краю кружки, привлекая внимание сидящего в углу по левую руку молодого человека. Напротив, строго по диагонали, второй, его ровесник. Из свиты маршала. Эти двое плюс Делабарта плюс сам маршал оккупировали все четыре угла. А юноши держатся друг от друга на максимальном возможном расстоянии. Выполняют распоряжение, данное на эту ночь.

Если распоряжение отменить, то один застынет мировым столпом, а второй начнет вращаться вокруг него со скоростью мухи, учуявшей мед, причем, в шести разных направлениях одновременно. И подбивать на все — от немедленного залезания на ближайший некрепко держащийся карниз до, кажется, государственной измены. Всем державам Европы сразу. Включая те, с которыми родная для юноши по имени Эсме Каледония находится в состоянии войны.

Несчастный влюбленный страдал ровно до отъезда. И по альбийцу, и по Жану — как же, такая прекрасная большая игрушка остается в Орлеане, — и просто страдал. Вдохновенно. Потом он увидел другую игрушку — и страдать перестал. Оставалось надеяться, что влюбляться он не станет. «Мария Каледонская» — на редкость неподходящий для этого объект.

Но вот попыток разобрать каледонца на части и посмотреть, что там внутри, младший Орсини не оставлял… а бывшая королева не предпринимала никаких действий, чтобы эти попытки пресечь. Просто не отзывалась. Кажется, нарушителю спокойствия двух государств было интересно, насколько у Орсини хватит завода. А Орсини, возможно, страдал от зависти. Из-за него-то всего-навсего столкнулись два ведомства, и то быстро расцепились… а тут целые страны, три штуки.

Елена и Парис в одном лице.

Елену-и-Париса интересовали в первую очередь оба герцога, затем Мигель и полковник Делабарта, поскольку обладали богатым запасом полезных умений, затем брат Арно, по той же причине. На Орсини внимания не находилось… особо демонстративно и вызывающе не находилось потому, что многие предложения ровесника звучали слишком соблазнительно.

Мера соблазнительности иногда проступала на веснушчатом носу, и тут же пряталась внутрь, вытесняемая сосредоточенным вниманием. Что самое забавное, главный любитель порядка и бесперебойной работы в округе тоже не предпринимал никаких мер, чтобы прекратить безобразия.

В конце концов, Чезаре осведомился о причинах и получил странный ответ: «когда рядом есть источник смеха и мелких неопасных неприятностей, люди лучше работают».

Подвижная часть perpetuum mobile хватается за кувшин. Смотрится бледно, как и прочие, но много хуже прочих, если приглядеться. Юноше нехорошо. Нужно было обратить внимание раньше; привычка постоянно занимать чем-то крайне деятельного субъекта иногда подводит.

— Сядьте на место. — В здешней духоте не хватает только аромата пролитого вина… а теперь можно прикрыть глаза и загадать, что будет дальше.

— Позвольте, господин герцог? — Неподвижная часть вечного двигателя. Открываем глаза, смотрим — не менее бледная, не менее шатающаяся. Но руки не дрожат, а каледонец полон решимости доказать, что подобные мелочи не могут влиять на его способность выполнять свои обязанности младшего по возрасту и положению.

Да, маршал прав — эта суета действительно помогает думать. Отвлекает, заставляет проснуться.

Помогает ощутить себя живым. А потом эти истории будут вспоминать и пересказывать. И образовавшийся легендариум тоже наверняка кому-то да поможет. А ведь маршал это не почувствовал, он не умеет чувствовать такие вещи. Он это придумал. Или подметил. Интересно, когда и как.

Двое суток спустя Его Светлость герцог Беневентский точно знал, чем ему на самом деле следовало заниматься в том подвале. Сном. Солдатская привычка урывать весь возможный сон сразу, а потом еще добирать по частям, стала из очередной человеческой странности ясным и внятным разумным поведением. Спать нужно, потому что, если не воспользуешься возможностью, есть шанс не дожить до следующей. Нет, герцог не валился с ног, нет, он не стал думать намного медленней, нет, он почти не полагался на решения Гая, тем более, что у Гая в таких ситуациях обычно просыпалось чувство юмора и его советы — вполне действенные, как правило — все как один были снабжены непредсказуемыми последствиями. Но и ситуация с военной точки зрения была идеальной — полное отсутствие противника. Нужно было просто привести все в порядок. Все — включая армию, ее интендантскую часть, остатки флота, побережье и беженцев с побережья. На частичное руководство всем этим Чезаре вполне хватало. А вот если бы в числе шариков над головой присутствовал еще и… даже не де Рубо, а просто покойный Людовик, отсутствие сна сказалось бы самым решительным и неприятным образом. Но раз уж этого шарика нет, можно посмотреть, на сколько удастся растянуть собственный запас прочности, и как это будет сказываться. Мигелю, кажется, тоже интересно. Во всяком случае, он ни разу даже не намекнул своему герцогу на то, что его поведение крайне неразумно. Вероятно, ждет, пока герцог совершит ошибку или просто свалится.

Из чего проистекает четкий вывод: позволить себе можно еще многое. Если Мигель пока не превратился в заботливую драконицу, защищающую потомка от всего на свете, включая самого потомка, значит, до конца сил еще очень далеко. Это хорошо, точнее, удобно. Одно приятное открытие среди многих и многих неприятных — то есть, неудобных.

Потери… о флоте можно забыть. Десяток уцелевших кораблей не в счет, поскольку в этом десятке числится все, от Картахены до Неаполя, что сейчас можно назвать своим. О военных флотах можно забыть в масштабах Средиземноморья. Ситуация непредвиденная, забавная и интригующая. Такого, кажется, никогда не случалось. Кое-что кое-где, конечно, уцелело. От трети до четверти тех, кто не находился в открытом море. Создатель бури, кем бы он — оно, она — ни был, уравнял шансы всех сторон, и уравнял по нижней планке. По состоянию флота Арелата, точнее, по его отсутствию.

Марсель успешно захвачен генералом де Рубо и сдался на милость победителя.

Что там — неизвестно. Пока неизвестно. Вот катаклизма в результате штурма точно не произошло. Катаклизм случился в море. Почему-то. Неизвестно почему. Флот, впрочем, может появиться. Не сейчас, не сразу. Но в некотором описуемом будущем. Небольшой, Толедо не рискнет снять с атлантического побережья много, даже с учетом договора… Это с Аурелией у Альбы перемирие, а с Толедо перемирия нет. И, если ничего не изменится, то и не будет ближайшие сто лет. Но что-то лучше, чем ничего. Особенно если учитывать, что галльского десанта теперь тоже можно не опасаться. Венецию могло и не накрыть, но пока они там соберутся…

Теперь здесь, на море, начнется совсем другая гонка — кто раньше отстроит флот, или построит с нуля. Если не вернуть Марсель Аурелии, то эти бега может выиграть Арелат.

Из города известий пока нет: рано. Уцелели бы корабли на Гиерском рейде, уже отправили бы птиц. Но голубятням, если судить по состоянию нарбонских, тоже изрядно досталось. Забавно, перебирает Чезаре листы и дощечки. Потери в пехоте не так уж велики, те части, что должны были зайти де Рубо в тыл, и вовсе целы. До них буря волшебным образом не дошла, а ведь предполагали, что докатится до Арля. Может быть, люди прогневали море? Левиафан проснулся, обнаружил на шкуре мелких суетящихся рачков, и встряхнулся?..

Или случилось что-то еще, что отвлекло беду от города — и от суши. Эти мысли — как светлый задник в театре теней. На их фоне двигаются фигуры. Много мелких фигурок, текущие нужды, главная из которых — и в буквальном смысле текущая — чистая безопасная вода. Акведук поврежден в трех местах — ромская постройка тоже не была рассчитана на капризы природы или нечисти, городские колодцы сильно засолило, речную воду… речную воду можно пить, если кипятить. А тем временем чинить акведук.