— Теперь, когда у меня есть краски, я могу попытаться запечатлеть вас на холсте, — произнес Колин, чтобы нарушить молчание по пути в крепость.

Несколько лошадей везли товары с «Антигоны».

— Да, — рассеянно ответила Огонек.

— Тина, здесь неровная дорога, надо быть внимательной, — предупредил Колин.

— Простите, — ответила она. — Я в мыслях унеслась за сотни миль. — А как вы рисуете портреты?

— Как-нибудь мы отправимся на прогулку, и я захвачу альбом для набросков. Постараюсь углем наметить несколько поз, потом выберу лучший набросок и перенесу его на холст.

— Значит, мне не придется часами позировать?

Он кивнул.

— У меня цепкая память, и я не упускаю деталей.

Тина пообещала:

— Мы начнем поскорее, пока не наступила осень. Красный вереск на холмах уже потемнел, и папоротник засыхает.

— Наши места красивы в это время года. Замок уже за следующим холмом.

Подъезжая к воротам, женщина заметила красный бумажный цветок, выглядывающий из куста, и сразу же поняла, что это значит. Такие цветы делали цыгане, выходит, Хит подает ей знак. Уронив перчатку, она спешилась, чтобы поднять ее, и заодно захватила цветок. Слова на лепестке гласили: «В долине реки Ур».

Во дворе Огонек приказала пажу отнести рулон ткани и гобелен Аде, а сама понесла пряности мсье Бюрку. Когда Тина вошла в спальню, гувернантка уже приготовила ей ванну и разворачивала материю. Внутри рулона был флакончик с духами, и леди Кеннеди добавила несколько капель в горячую воду.

— Этот изумительный бархат — самый красивый из всего, что я видела, — с восторгом произнесла англичанка. — Должно быть, он из Вира.

— Ада, ты ведь все знаешь. Здесь хватит и на платье и на халат?

Наблюдая за своей воспитанницей, входящей в ванну, Ада ответила:

— Я знаю не все, но одно мне известно — ты сейчас похожа на холеную кошечку.

— Это потому, что я полна сливок, — с порочной улыбкой и вздохом удовольствия ответила Тина, погружаясь в воду.

Гувернантка улыбнулась.

— Когда в женщине пробуждается чувственность, даже простая вода доставляет ей наслаждение.

— Угу, ты такая опытная и мудрая, Ада!

Прислушиваясь к биению пульса между ног, Огонек застенчиво проговорила:

— Ада, я хотела тебя кое о чем спросить, но я… то есть ты можешь сказать, бесстыдство это или нет?

— Ну, если это касается того, что делал с тобой Черный Дуглас, то я в этом не сомневаюсь, — подначила ее англичанка.

— Ада, он… ласкал меня ртом… вот здесь.

— Тебе можно позавидовать.

С залившимся краской лицом молодая женщина продолжала:

— Мне… мне понравилось, но как он мог?

— Некоторые мужчины могут. Очень немногие. Не беспокойся о вкусе своего тела — ты молода и свежа. Можешь попробовать сама, послюнив пальчик, чтобы удостовериться.

— Боже, Ада, я не могу этого сделать!

— Чувственная женщина может все. Обычно телу передается вкус того, что ты ешь. Выпей побольше фруктового сока, а потом попробуй себя.

Тина поднялась из воды и энергично растерлась полотенцем.

Англичанка искоса посмотрела на нее.

— А ты никогда не хотела приласкать его ртом?

Секунду Огонек не понимала, о чем речь, но потом эта мысль шокировала ее до самой глубины души. Она немедленно сменила тему разговора:

— Ты не занималась переделкой моих юбок?

— Да, перешила парочку, теперь ты можешь без проблем ездить верхом. Опять покидаешь замок?

— Да, цыгане стали табором в паре миль на востоке, в долине реки Ур.

Взяв с собой только грума Кеннеди, Тина отправилась навестить Хита, она не хотела, чтобы рассказ об этой поездке достиг ушей Рэма. Галопом въезжая в табор, Огонек сразу же заметила высокую фигуру ее преданного друга.

— Хит! Хит! — радостно окликнула она молодого цыгана, который подхватил ее с лошади, закружил и поцеловал. Ставя леди на землю, Хит тревожно всматривался в ее лицо.

— Я беспокоился о тебе, дорогая. Дугласы хорошо с тобой обращаются?

Он был вне себя, когда узнал, что Тину насильно заставили обручиться с Черным Рэмом. Из ее собственных уст Хит желал услышать, что Огонька никто не обижает, иначе он не остановился бы и перед убийством.

— Спасибо за заботу, ты же сам видишь, как я выгляжу.

— Я вижу только то, что снаружи, а хотелось бы узнать о твоих чувствах, — тихо ответил цыган.

Они сидели на ступеньках его фургончика и ели кролика, зажаренного на вертеле.

— Ты уверен, что это не ежик? — хихикая, спросила Огонек.

Он с нежностью посмотрел на подругу, и она решила, что доверится Хиту, как всегда это делала. Тина покачала головой.

— Я думала, что так хорошо все устроила. Уже была почти у алтаря с Патриком Гамильтоном, когда вмешалась сама судьба.

— Свадьба с Нэн Ховард так и не состоялась. Мы были в Эдинбурге. Старая Мэг устроила ей аборт.

Леди Кеннеди ошарашенно глядела на цыгана. Она не сомневалась, что тот в курсе всех дворцовых интриг.

— Значит… Патрик все еще свободен?

Хит кивнул.

— Да. Но ты уже — нет.

— Я тоже свободна! — вспыльчиво ответила она. — То есть буду свободна. Я никогда не выйду за Дугласа!

— А если появится ребенок? Лорд обещал жениться на тебе.

— Ты не понимаешь, это моя месть. Месть за все. Они захватили Дэви и пытали его. Когда я освободила брата, Черный Рэм примчался в Дун и устроил побоище. Это было самое унизительное для всех Кеннеди, но и это еще не все. Король приказал установить кровную связь между нашими кланами, и отцу пришлось платить Сорвиголове, чтобы тот меня взял! И даже после этого Дуглас на мне не женился. Унижение — это такая рана, которая никогда не заживает.

— Валентина, игра, затеянная тобой, слишком опасна. Старая Мэг рассказала мне об отраве, которую подсыпали Дамарис много лет назад. И еще она открыла имя того, кому продала этот яд.

Тина задержала дыхание, ей хотелось, чтобы Хит замолчал, не продолжал дальше. Наконец она прошептала:

— Рэмсей?

Цыган кивнул.

Отшвырнув кроличью косточку, Тина побежала к реке. Слова Чокнутого Малкольма эхом звучали в ее голове: «Это была другая сволочь». Хит медленно шел сзади.

— Тина, есть еще кое-что, о чем я хотел тебя предупредить. Граница небезопасна. Мы прошли от Эдинбурга до Бервика обычным путем, а потом вдоль границы через Шевиотские горы. Англичане совершают набеги повсюду на востоке и в центральной, болотистой части страны.

Огонек дернула плечиком.

— Набеги и кража скота — их обычное времяпрепровождение.

— Нет, их цель — не скот. Англичане совершают жуткие преступления, они грабят, поджигают дома, убивают и насилуют. Пообещай, что ты не станешь покидать крепость в одиночку.

Тина вспомнила о набеге, который случился сразу после их приезда в замок Дугласов. Рэм почти ничего не рассказал ей об этом, но он явно побывал в жестокой битве.

— И ты обещай мне, что будешь осторожен, — попросила она цыгана.

— Зиму мы обычно проводим в Англии, но в этом году, скорее всего, останемся здесь. Будем в окрестностях Дампфри всю осень.

— Наверное, мне лучше вернуться, пока не стемнело, — предусмотрительно произнесла Огонек.

— Пошли, я провожу тебя.

— А куда подевался мой грум?

— Сейчас отыщу его, — предложил Хит, подозревая, что юный Кеннеди в этот момент оплачивает услуги Зары.

Вечером, ужиная вдвоем с Адой, Тина поведала ей новости о Нэн Ховард. Заодно она повторила предупреждение Хита о набегах. Но повторять слова цыгана о Рэме Дугласе она не стала. После ужина обе женщины занялись гобеленом с изображением рыси. Повешенный над кроватью, он идеально подходил к меховому покрывалу. Ночью, раскинувшись на широкой постели, Огонек вспомнила об узкой корабельной койке. Она не могла заснуть, вновь и вновь перебирая все события с той проклятой ночи, когда ее братья решили воровать скот. Тина ворочалась с боку на бок, не признаваясь самой себе, что чувствует одиночество в пустой кровати. Сначала ей было холодно, потом стало слишком жарко, наконец, сбросив ночную рубашку, она задремала.