Они вышли за стену. Гай повел Джори к небольшому лодочному сараю, где хранилась пара плоскодонок. Речные воды текли со спокойной неспешностью. По ним скользили утки и пара лебедей.

– Раньше у меня была мраморная ванна в форме лебедя. Мне она очень нравилась.

– Твои слова рисуют просто незабываемую картину. Я с ума сойду от ревности, если окажется, что это подарок любовника, cheri.

– Разумеется, нет! – заявила Джори. – Я сама ее купила. Гай, ты единственный человек, который мне что-нибудь дарил.

«Ты говоришь правду или то, что я желаю услышать?»

– Отлично. Как насчет речной прогулки перед обедом?

– У тебя столько сил! Это одно из множества качеств, которые меня так в тебе восхищают!

Гай посадил ее в лодку. Джори откинулась на мягкие подушки. Он снял камзол, взял весла и начал грести. Джори любовалась игрой его мощных мускулов сквозь тонкую ткань рубашки. Опустив пальцы в воду, она блаженно вздохнула. В день свадьбы Гай поклялся, что его единственной целью будет ее счастье, и теперь, если забыть об эпизоде в Арденском лесу, выполняет свою клятву каждый день.

Перед обедом Джори решила поближе познакомиться со слугами, узнать их имена, выяснить обязанности. Гай беседовал с пастухами, которые убедили его, что овцы здоровы, а ягнята прекрасно набирают вес.

После обеда к графине приблизились две женщины, Мэри и Мэгги, и преподнесли ей в дар вытканную из овечьей шерсти тонкую рубашку.

– Благодарю вас. Чудесный подарок. Домотканый. Я буду им дорожить.

– В тебя влюбляются все подряд, любовь моя. Я – не исключение. – Он пощупал мягкую шерсть и прошептал на ухо жене: – Она доставит удовольствие нам обоим.

В спальне Джори увидела, что кровать значительно уже той, что была у них в Уорике.

– Нам придется спать в тесноте.

– Сегодня я вовсе не имел в виду сон. Мысль о твоем обнаженном теле, закутанном в овечью шерсть, приводит меня в буйство, как местного барана.

– Может, это действует артишок, который мы ели за обедом? Говорят, он возбуждает. – Джори сняла платье и надела рубашку, чувствуя, что выглядит в ней очень соблазнительно.

Гай сел на край кровати и притянул ее к себе, поставив между своих обнаженных бедер.

– Раз это твой замок и ты здесь полновластная хозяйка, и эта кровать – тоже твоя, почему бы тебе сегодня самой не соблазнить меня?

Смех Джори зазвенел как колокольчик.

– Уорик, ты сам себя обманываешь, если веришь, что способен хоть в чем-либо играть пассивную роль более тридцати секунд, особенно в любви. Любовь – это парный танец господства и подчинения. Клянусь, ты к подчинению не способен. Ты по натуре хозяин и находишь удовольствие в том, чтобы доводить меня до предела терпения. Для тебя самое большое наслаждение – это когда я молю о пощаде, вцепляюсь в тебя и дрожу.

– Признан виновным. – Он поднял подол ее рубашки и принялся осыпать жгучими поцелуями ее живот.

На следующее утро в обеденном зале Джори подняла руку, призывая всех к молчанию.

– Мне очень понравился Уиндраш, я обещаю приезжать сюда так часто, как только смогу. Это я твердо решила.

Через два дня путешественники достигли Фламстедского замка. Во дворе Мэг резко оттолкнула Берка, который хотел помочь ей выбраться из повозки, и спустилась сама с черным, как туча, лицом.

– Фламстед такой же красивый, – заметила Джори, обращаясь к мужу. – Конечно, у него нет таких грозных башен, как в Уорике, но зато он не столь устрашающий, а лошади на пастбище делают его даже приветливым. А как доволен Брут, посмотри! Меня удивляет его выносливость. Он бежал всю дорогу.

Гай спустил жену с седла.

– А меня удивляет твоя выносливость, моя сладкая. Никто и не догадывается о твоем состоянии.

Джори бросила быстрый взгляд на Мэг, но, похоже, та не подслушивала.

– Я еще несколько месяцев смогу ездить верхом, – прошептала она.

– Тем не менее я хочу, чтобы сегодня ночью ты хорошо отдохнула. Завтрашний день уже близок, будет время осмотреть все уголки Фламстеда. Мэг отведет тебя в мои покои, а Берк принесет багаж. Я посмотрю, как уведут лошадей, и сразу приду.

Когда все вошли в здание, Берк воскликнул:

– Большой зал здесь куда теснее, чем в Уорике, ведь во Фламстеде не стоит гарнизон! Конечно, здесь есть стражники и замковая прислуга, но остальные – это конюхи, грумы и их помощники.

К жилым покоям графа вел лишь один пролет лестницы. Они состояли из двух просторных комнат. Берк внес сундук Джори, а Мэг зажгла свечи.

– Благодарю вас обоих. Я сама разберу вещи. Мэг, ты можешь идти и заняться своими делами.

– Я принесу вам горячей воды, миледи, и только тогда оставлю вас и пойду присмотрю, чтобы повар не оплошал и приготовил что-нибудь съедобное.

Берк придержал дверь для Мэг, которая прошла мимо него, словно он был невидимкой.

Джори едва успела развесить свои платья в шкафу, как появился Гай с собственным багажом. Они вымылись, переоделись, и граф повел жену в зал обедать. Поднявшись на невысокий помост, он обернулся к присутствующим:

– С величайшим удовольствием я представляю вам свою супругу, леди Марджори, графиню Уорик. Уверен, вы все будете хорошо ей служить.

Все подняли кружки, раздались радостные крики:

– Здоровье леди Марджори!

Джори встала и подняла кубок, приветствуя собравшихся. За первым столом сразу у помоста сидели шесть рыцарей, сопровождавших их в поездке. Дальше расположились слуги из замка и кучера, некоторые с женами.

– Благодарю вас за радушный прием. Фламстед показался мне родным домом.

Позже, когда они удалились в свои покои, Джори надела ночную рубашку, встала на колени на кровати и обратилась к мужу:

– Гай, мне нужно кое-что с тобой обсудить.

– Насчет того, кому с какой стороны спать? – с иронией спросил он.

– Разумеется, я хочу спать с твоей стороны. Но я серьезно. Когда станет известно, что у меня будет ребенок, все, например моя семья, станут поздравлять тебя с тем, что ты снова станешь отцом… Боюсь, тебе будет неловко.

– Любовь моя, я действительно снова стану отцом. Добрые пожелания ничуть не будут меня смущать. Обещаю, с ребенком не будет никаких сложностей. Перестань беспокоиться.

– О, Гай, не знаю, что бы я без тебя делала!

Он взял ее лицо в свои ладони.

– Любовь моя, ты никогда без меня не останешься.

Всю следующую неделю Джори и Гай провели вместе и почти не расставались. Она почти так же, как он, интересовалась лошадьми и любила их. И, как губка, впитывала подробности выведения чистокровных лошадей, которыми он с ней делился.

– Чудесная была неделя. Прошлой ночью я с таким восторгом следила, как ты принимал жеребенка. Сначала я обрадовалась, что это оказалась кобылка, а не жеребчик, но потом, когда он встал на ножки и потянулся к своей матери, поняла: важно лишь то, что он здоровый и сильный.

– Ты правильно определила пол, а как насчет родословной?

– И это смогу, – уверенно заявила Джори. – Это англо-арабский кроссбред – изящная голова, выдающаяся грудь, короткая спина, высокий круп, длинные тонкие ноги. Эта порода славится умом и храбростью.

– Совсем как ты. Пожалуй, я назову ее Джори.

Графиня рассмеялась от удовольствия – имя ей понравилось.

– Ты всех сам называешь?

– Конечно. Беру имена из мифологии, у звезд, в крайнем случае прибегаю к названиям растений.

– Вроде маргариток и лютиков?

– О Господи, конечно, нет. Видела того крупного серого жеребца? Я назвал его Phallus Impudicus.

Джори закинула голову и весело расхохоталась.

– Ясно почему. У тебя извращенное чувство юмора, Уорик.

– По-твоему, это добродетель или порок?

– И то и другое, – лукаво произнесла Джори.

– Почему бы нам не съездить на реку? Я поучу тебя плавать, – сказал Гай.

– Я умею, но ты бы мог обучить меня какому-нибудь пороку, мой Phallus Impudicus.

Они соскочили с лошадей и стреножили их на лужайке с сочной зеленой травой. Гай тут же начал раздеваться, Джори решила не отставать.