Старший брат Джори унаследовал замки и земли отца в Эссексе. Детей, до совершеннолетия Линкса, взяли в семью отцова брата, Джона де Варенна, графа Суррея. Дядя и брат баловали Джори и были очень снисходительными опекунами, она всегда чувствовала, что ее любят, тем не менее, девочка ощущала себя обузой, грузом, который непрошено лег на их плечи. Страх быть отвергнутой лишь увеличивал ее неуверенность.

«Неужели Сильвия избавилась от меня, отправив фрейлиной к принцессе Джоанне?»

Джори подобрала брошенное платье, повесила его в шкаф и медленно направилась к двери в ее собственную, смежную, комнату.

– Спокойной ночи, ваше высочество.

Джоанна села на кровати.

– Ну-ка вернись! И не смей так официально со мной разговаривать! При дворе несколько дюжин знатных леди, которые кланяются, шаркают ножкой и называют меня высочеством, но у меня есть лишь одна настоящая подруга.

Джори повернулась и медленно пошла назад.

– Никогда не думала, что Сильвия хотела от меня избавиться, – задумчиво проговорила она.

– Джори, ничего она не хотела, хотя, конечно, должна была хотеть, если бы у нее были мозги. Я сама потребовала тебя, потому что пожелала иметь веселую и жизнерадостную подругу, чей ум и грация могли бы затмить всех прочих придворных дам. А если уж говорить всю правду, то я выбрала тебя еще и за светлую красоту. Твои сияющие серебристо-золотистые волосы и бледно-зеленые глаза составляют великолепный контраст знойным краскам моей внешности, доставшимся мне от кастильских предков матери.

Слова Джоанны развеяли сомнения девушки, вернули ей уверенность, Джори улыбнулась:

– Да, действительно, вместе мы притягиваем все взгляды.

– Не спорю. Мужчины разевают рты, а женщины чахнут от зависти. Знаешь, Джори, видит Бог, когда ты потеряешь, наконец, невинность, то будешь излучать такую чувственность, что никто не устоит. – Джоанна вздохнула. – Сегодня ты выглядишь настоящим ангелом, словно бы никогда в жизни не видела обнаженного мужчины.

– Я и не видела! Где бы я, по-твоему, могла видеть обнаженных мужчин?

– Шутишь? Я тайком пробралась в баню, когда мне было всего двенадцать лет. А у тебя была возможность в прошлом году, когда мы ездили в Эссекс, во владения Брюса, когда Брюс передавал старшему сыну графство Каррик. Все пятеро братьев Брюс каждый день нагишом купались в реке.

Леди Марджори Брюс была тезкой и крестной матерью Джори.

– Братья Брюс – грубые молодцы. Их земли соседствуют с нашими, потому я их знаю всю мою жизнь. Роберт Брюс ужасно вредный, он беспощадно пугал меня своим хорьком и обещал скинуть, в воду. Так что я держалась подальше от реки.

– О! Могу спорить, его хорек был премиленьким и очень пушистым.

Джори захихикала.

– Я упустила шанс проверить.

– Вот ты и развеселилась. А сейчас иди спать и не буди меня до девяти.

Принцесса Джоанна с нетерпением ждала окончания последней примерки свадебного платья. Ее окружал целый рой портних королевы и собственных фрейлин. Подгонка свадебного наряда синих с золотом цветов Плантагенетов была в разгаре.

– Я просто лопну, если вы сейчас же меня не отпустите! Снимите с меня эту дрянь!

Одна отчаянная особа бесстрашно возразила:

– Надо еще…

Джори увидела на лице Джоанны признаки бешенства, которые всегда предшествовали взрыву королевского темперамента, и поспешила сгладить конфликт:

– Платье безупречно. Даже вы, мадам, не в состоянии усовершенствовать совершенство. – Она помогла Джоанне высвободиться из бесконечных ярдов шуршащей голубой парчи, затканной сверкающими золотыми нитями, и передала платье старшей швее.

Через полчаса подруги уже стояли на Круглой башне и, прикрыв глаза от ярких осенних лучей, наблюдали, как молодые аристократы въезжают в сопровождении своих свит в ворота замка и, гарцуя, следуют во внутренний двор.

– Вон, смотри! – вскрикнула Джоанна и указала пальцем на кавалькаду. – Я узнаю шевроны де Клэра. – Она внимательно разглядывала всадников, пытаясь отыскать своего будущего мужа в колонне под знаменами с гербом де Клэра. Ее взгляд остановился на рыцаре во главе колонны. Ребенком она видела де Клэра, но тогда не обращала на него внимания. – Самый знатный вельможа в королевстве одет как простой солдат.

Джори посмотрела туда, куда указывала подруга. Всадник снял шлем, но был так далеко, что она не сумела разглядеть, действительно ли он такой старый.

– Ха! Гилберт Рыжий превратился в Гилберта Седовласого! Интересно, бешеный темперамент, какой приписывают рыжим, тоже угас? – Джоанна с триумфом посмотрела на спутницу. – Я без труда заморочу ему голову, он через день будет есть у меня с ладони, как комнатная собачка.

Но Джори не услышала ни слова из самонадеянной речи подруги. Ее глаза были устремлены на величественную фигуру всадника на вороном жеребце, в черных же латах и шлеме с плюмажем. Рядом бежал огромный черный пес. Свита всадника была не столь многочисленна, как у других дворян, но все расступились, когда во внутренний двор замка въехал этот поражающий воображение рыцарь. Даже с такого расстояния можно было оценить исходящую от него властную силу. У Джори вдруг подкосились ноги. Чтобы не упасть, она ухватилась за парапет.

«Кто он?»

Она перевела взгляд на его штандарт. Там красовался золотой медведь на черном поле. Однако мысли ее пришли в такое смятение, что она не узнала герб. Джори не могла отвести глаз от незнакомца, словно ее терзала жажда, а вид этого всадника мог эту жажду утолить. Сердце ее бешено колотилось. Черный рыцарь направил лошадь к Гилберту де Клэру. Сопровождавшие графа дворяне расступились. Джори не поняла – от страха или из уважения. От этой мысли ее пронзила дрожь, а во рту пересохло. Она лихорадочно облизала губы. Мужчины о чем-то поговорили, расхохотались. Девушка поняла, что они хорошо знакомы.

– Де Клэр ехал, по крайней мере, три дня. Теперь он несколько часов будет отмываться и переодеваться. Я не увижу свою комнатную собачку до завтрашнего банкета. Значит, пока я совершенно свободна, – жизнерадостно заключила Джоанна.

А у Джори разыгралось воображение. Она пыталась представить, как черный рыцарь, абсолютно нагой, входит в ванну с исходящей паром водой. Перед ее глазами возник довольно смутный портрет, а ей страшно хотелось разглядеть все подробности.

Джоанна думала лишь о том, чтобы вырваться на свободу.

– Думаю, мне сейчас поможет скачка в Виндзорском лесу… Может, взять с собой сокола… Ты со мной?

– Любая из твоих дам с восторгом составит тебе компанию. Когда ты так открыто предпочитаешь мое общество, они чувствуют себя заброшенными. – Джори пыталась найти повод и нашла-таки. – Я останусь ждать приезда Линкса.

– К дьяволу эти семейные обязанности! Держи ушки на макушке и не пропусти какого-нибудь молодого лорда, который сумеет тебя развлечь.

Джоанна удалилась. На лице Джори появилась удовлетворенная улыбка. Она многому научилась у королевской дочери, и не последним было умение хитрить, манипулировать людьми, льстить, а в результате поступать по-своему. Она ухватилась за зубчатую стену и посмотрела вниз. И вовремя. Ей как раз удалось поймать миг, когда рыцарь в черных доспехах сделал мощный взмах ногой, одним легким движением спрыгнул со своего жеребца, сохранив при этом безупречную осанку и гордую посадку головы. И исчез из виду.

Джори вернулась во внушительные верхние покои – резиденцию принцессы Джоанны и ее фрейлин. Окинув служанок оценивающим взглядом, Джори выбрала одну и позвала ее к себе в спальню.

– Дора, ты примерно моего роста. Хочешь получить платье, которое сейчас на мне?

– О, миледи, это же парча! Неужели вы изволите его подарить?

– В том-то и дело. Мне нужно вот это твое серое платье. Поменяемся?

– Совсем моим удовольствием, леди Марджори. У меня их с полдюжины.

Джори быстро расстегнула платье, а Дора тем временем поспешно снимала свое. Застегнув пуговицы на спине служанки, Джори сказала:

– Иди и посмотри в зеркало, как тебе идет. – Повесила серое платье в шкаф, надела другое, схватила нижнюю юбку Джоанны, свернула ее вместе со своей, которую тоже пора было постирать, и отправилась в прачечную замка – мрачное помещение под кухнями, где несколько дюжин прачек весь день напролет трудились над горами грязной одежды и белья. Кипящая вода, мыло, крахмал, щелок наградили этих женщин распухшими красными руками – верным признаком их ремесла. В прачечных были сушильни, гладильни и кладовые для хранения чистого белья.