При виде Элинор он проворно вскочил на ноги и подошел к ней. Она протянула ему руку, как равная равному, но тот, жадно вглядываясь в ее лицо, молча схватил ее за талию и потащил к низкому дивану, стоявшему у стены.

— Что вы делаете?! Я — Элинор, принцесса Английская.

— Я знаю, кто вы. Вы — Бесценное Сокровище Короля.

Элинор слегка опешила от этих слов. Она не ожидала, что султану Египта может быть известно прозвище, данное ей покойным отцом. Интересно, что еще он о ней знает? Возможно, его слуха достигли сплетни о ее мнимой распущенности, и поэтому он позволяет себе так вести себя с ней.

— Вы, очевидно, не поняли, зачем я здесь, — сдерживая гнев, проговорила она и села на диван. — Я намерена договориться с вами об интересующем меня деле.

— Женщина может предложить только одно. И я готов принять от вас предложение такого рода.

— Вы заблуждаетесь на мой счет! Я ехала сюда с намерением договориться о торговле между нашими странами, а вы отнеслись ко мне как к беспутной женщине!

— Такие вопросы не женского ума дело. Обо всем этом я поговорю нынче вечером с вашим мужем.

— Мой муж будет здесь вечером? — Элинор побледнела от страха. Она гораздо больше боялась гнева Симона, чем домогательств этого противного старика.

— Не пытайтесь делать вид, что не знали об этом! — усмехнулся Селим. — Он ведь решил послать вас ко мне в качестве подарка за освобождение его брата. Не так ли?

— Боже! Вы не в своем уме! Чтобы граф Лестер стал делить свою жену с кем-то другим? Да он убьет и меня и вас, если узнает о ваших бесчестных намерениях!

— Меня восхищает страсть, которая звучит в ваших словах. Тем больших наслаждений я жду от ваших объятий. Однако не будем торопиться. Всему свое время. — Он протянул цепкую руку и, ухватив Элинор за ворот платья, разорвал его до самого лифа. Элинор смотрела на него полными ужаса глазами. Но, прежде чем она вновь обрела ясность мысли, Селим направился к двери и с поклоном удалился. В комнату вошел Фаид. Он протянул Элинор белое шелковое одеяние прямого покроя. Ей не оставалось ничего другого, кроме как принять его из рук прислужника.

Султан решил, что займется Элинор позднее, когда она, отведав зелья, приготовленного по рецепту Фаида, станет податливой. Пока же он велел отвести принцессу в ее комнату. Отдав должное слезам, Элинор решила освежить свое изнемогавшее от жары тело в бассейне. Ей хотелось также смыть с себя следы прикосновений омерзительного Селима.

Мыслями властителя Египта всецело овладел близившийся визит графа Лестера. Султан связывал с ним большие надежды. Он был заинтересован в возобновлении договора с императором Германии еще больше, нежели сам Фредерик, рассчитывая, что с помощью войск могущественного союзника сможет оградить свою страну от участившихся нападений турок.

Вскоре де Монтфорт явился во дворец в сопровождении слуг и воинов. Султан проводил его в просторные покои на верхнем этаже одной из башен. Выглянув в окно, Симон не поверил своим глазам: внизу, в мраморном бассейне, наполненном прозрачной водой, плавала его Элинор! Руки де Монфторта сжались в кулаки. Он едва сдерживался, чтобы не снести голову Селима своим могучим кулаком. Однако дело, по которому он прибыл, требовало осмотрительности и осторожности.

Симон не торопился приступать к переговорам и делал вид, что не рад встрече с братом, сидевшим за столом между ним и Селимом. Его тактика озадачила Селима. Однако султан был бы удивлен гораздо меньше, знай он, что оруженосец Монтфорта, Гай, подсыпал ему в питье снотворный порошок и посланник германского императора терпеливо ждет, когда зелье начнет действовать.

Вскоре султан начал то и дело потирать глаза и терять нить непринужденной беседы, в которую вовлек его де Монтфорт. Он с бессмысленной улыбкой кивал в ответ на все вопросы своего собеседника и без возражений подписал пергамент, который тот ему протянул.

Не прошло и нескольких секунд, как дворец наполнился воинственными криками турок, в считанные секунды обезоруживших тех из стражников, кто не успел обратиться в бегство.

Дверь комнаты, где была заключена Элинор, с треском упала с петель, и все помещение сразу же заполнилось едким дымом. Огромный турок с лицом, закутанным черным шарфом, схватил ее на руки, перекинул через плечо и бросился бежать по коридорам дворца. Тщетно пыталась обезумевшая от ужаса Элинор вырваться из его железных объятий. Выбежав из дворца, великан положил ее поперек седла огромного вороного коня, на котором восседал еще один из нападавших, чье лицо было также скрыто черным шарфом.

— Клянусь бородой Пророка! — раздался вдруг у нее над головой насмешливый голос Ричарда. — Симон выпорет тебя за твое своеволие. И будет совершенно прав!

Убедившись, что повреждения, причиненные его людьми убранству дворца, сделали его непригодным для проживания, Симон снова направился в обеденный зал, где властитель Египта мирно спал, положив голову на стол. Раздев султана донага, Монтфорт решил былооскопить его, чтобы отомстить за надругательство над Элинор, но, сделав надрез на мошонке властителя Египта, он устыдился своего намерения и спрятал кинжал в ножны. Он не мог воспользоваться беззащитностью врага. Довольно с него и шрама, который останется, когда рана заживет. Он сорвал массивную золотую цепь с тощей шеи Селима и стремительно покинул дворец. Отряд воинов, снова превратившихся из турок в европейцев, ждал его у ворот.

Элинор постепенно приходила в себя от пережитого, наслаждаясь тишиной и покоем в уютных, светлых апартаментах замка тамплиеров в Яффе. Она раскаивалась в своем опрометчивом поступке и готовилась к нелегкому разговору с Симоном. Однако он еще ни разу не зашел в отведенные ей комнаты. Наконец она оправилась настолько, что смогла спуститься вниз, в большую обеденную залу, готовясь противостоять той буре гнева, которую обрушит на нее супруг в присутствии Фредерика, Ричарда и Амори.

В большом холле к ней подошел де Монтфорт-старший. Склонившись над ее рукой, он галантно произнес:

— Значит, вы и есть знаменитая принцесса Элинор?

— Да. Ты попал в самую точку, — мрачно произнес Симон, подошедший к ней сзади. Она обернулась и похолодела, встретившись с его глазами, полными сдержанного гнева и презрения. Не удостоив ее ни единым словом, Симон отвесил общий поклон присутствующим и вышел из холла.

«Ему тягостно само мое присутствие», — пронеслось в голове у Элинор. Она подошла к Ричарду и, указав глазами на женщину с лицом, закрытым густой вуалью, стоявшую у дальнего окна, осуждающе прошептала:

— Как ты мог привести сюда свою наложницу?

— Она вовсе не моя! — возмутился принц.

Поздним вечером Симон без стука вошел в ее спальню и опустился на стул.

— Как ты мог так унизить меня? — напустилась она на него. — Ты вел себя просто неприлично! Почему ты не представил меня своему брату?!

— И ты осмеливаешься говорить о приличиях?! Это руководствуясь своими понятиями о них, ты плескалась нагишом в бассейне султана?!

— Я хотела смыть со своего тела следы его прикосновений! Он… он хотел овладеть мной!

— Ты вернешься в Италию, в Бриндизи, и будешь жить во дворце императора до самых родов. Фредерик, Ричард и Амори поплывут на корабле вместе с тобой и позаботятся о твоей безопасности.

— А почему ты не едешь в Бриндизи? Ведь крестовый поход завершен!

— По какому праву вы требуете от меня объяснений, мадам?

— Я ваша жена!

— Жаль, что вы забыли об этом, когда решили встретиться с султаном!

— Черт возьми! Ведь пока вы сражались — Ричард наживал деньги, а Фредерик пытался вступить в переговоры с противником за вашей спиной. Я поняла, что, кроме меня одной, некому позаботиться об интересах де Монтфортов!

— К вашему сведению, я отнюдь не дурак. Я заранее знал все о намерениях и действиях Фредерика, Ричарда, а также о ваших планах! Ведь я мужчина, а не петух на шесте вроде вашего братца Генриха!