— Прости меня, Элинор, — прошептал Маршал. Лишь на мгновение Элинор почувствовала резкую, рвущую боль, и сразу же вслед за этим тело ее охватил блаженнейший экстаз. Ощущение тяжести тела Уильяма доставляло ей огромную, ни с чем не сравнимую радость. Когда его член, прорвав преграду, проник в ее лоно, Маршал тоже вскрикнул, словно ее боль передалась и ему. «Так вот что имела в виду Изабелла, когда говорила что испытывает „подобие смерти“ в объятиях любимого», — подумала Элинор.

Вскоре ей стало тяжело дышать. Она провела рукой по спине Уильяма и прошептала:

— Дорогой, позволь мне немного отодвинуться.

Маршал не ответил и даже не пошевельнулся. Наверное, он заснул. Ей надо было разбудить его.

— Уильям! Уильям! — воскликнула Элинор.

Внезапно сердце ее сжалось от страха. Он не спал. Он потерял сознание. Боже милосердный, если бы она не была так неопытна!.. Неужели любовная игра может завершиться обмороком?

Под тяжестью неподвижного тела супруга Элинор начала задыхаться. Сознание ее отказывалось воспринять ужасную правду, которая мало-помалу закрадывалась ей в душу. Она пыталась уверить себя, что, если потерпит еще немного, Уильям очнется и все будет хорошо.

Элинор потеряла счет времени. От начавшегося удушья сознание ее затуманилось. Она начала кричать, но собственный голос доносился до нее словно откуда-то издалека. Графиня Пембрук начала полностью отдавать себе отчет в происходящем, лишь когда Рикард де Бург, вбежав в спальню, приподнял недвижимое тело Уильяма.

Юноша-рыцарь с суеверным страхом смотрел на обнаженную принцессу, на кровавое пятно меж ее раздвинутых бедер, растекшееся по белоснежной простыне, и на мертвого графа Пембрука, маршала Англии. Он поднял с пола ночную рубаху и помог Элинор надеть ее.

— Миледи! О, моя бедная госпожа, вы стали вдовой, — прошептал он.

— Нет, Рикард, нет! Помогите мне, сделайте что-нибудь! Он не может умереть! Я не дам ему умереть! — И она обняла мертвое тело Уильяма и, судорожно рыдая, прижалась к нему.

— Миледи Элинор, он умер, и никто не сможет воскресить его.

Элинор обратила к юноше залитое слезами лицо:

— Не называйте меня этим именем, оно проклято!

Рикард не без труда оттащил Элинор от еще не остывшего трупа Уильяма и подал ей бархатный халат.

— Оденьтесь, принцесса. Соберите все свое мужество. Сейчас в эту спальню сбежится все население замка.

— Позовите врача, позовите короля!

— Кого бы я ни вызвал сюда, миледи Элинор, никто не сможет вернуть Маршала к жизни.

Вскоре над мертвым Уильямом склонились головы его родных, друзей, священников и придворных врачей. Те, кому не хватило места с спальне, остались в нижней комнате. Два врача подвергли тело умершего Маршала тщательнейшему осмотру и после этого принялись задавать Элинор вопросы.

— Расскажите нам подробно, что случилось после того, как вы покинули зал.

Элинор, прижав руки к горлу, старалась говорить внятно, но из груди ее вырывался лишь сдавленный шепот.

— Уильям на руках внес меня в спальню и положил на кровать. И мы…

— Он нес вас на руках? — недоверчиво переспросил один из лекарей. — Сколько же ему было лет?

— Сорок шесть, — произнес король.

Оба врача внимательно взглянули на Элинор:

— А вам?

— Шестнадцать с половиной, — ответила Элинор.

— Вы стали жить с ним одним домом меньше года тому назад, не так ли?

Элинор кивнула.

— Скажите нам правду, графиня, есть ли у вас молодой любовник?

Элинор в отчаянии искала глазами Рикарда де Бурга, но он не мог прийти к ней на помощь, не мог защитить ее от несправедливых подозрений, иначе все подумали бы, что не кто иной, как он, состоит в связи с принцессой.

А между тем допрос продолжался.

— Сколько раз в течение нынешней ночи граф Пембрук исполнил свой супружеский долг?

«Боже, чего они все хотят от меня?» Зажав уши ладонями, Элинор пронзительно закричала:

— Генрих, скажи им, чтобы они прекратили издеваться надо мной!

Но король не слышал призыва сестры. Он был погружен в глубокое горе, лишившись в эту ночь человека, который заменил ему отца. Король горько плакал, не скрывая своих слез, и толпа савойяров во главе с королевой безуспешно пыталась утешить его.

Элинор не могла обратиться за помощью и к Ричарду. Он держал на руках Изабеллу, от горя и ужаса лишившуюся чувств.

Рыжеволосая Бренда впилась глазами в лицо Аллана. Он единственный из всех собравшихся был совершенно невозмутим. Изредка его губы кривила торжествующая усмешка. Бренда вспомнила, как во время обеда оруженосец подавал Маршалу блюда, наполнял вином его золотой кубок. И вот теперь Маршал мертв…

Поймав на себе взгляд Бренды, Аллан резко отвернулся и нарочито громко заговорил с одним из слуг. Пробравшись сквозь толпу, заполонившую комнату, Бренда подошла к нему и положила руку на его плечо:

— Нам надо поговорить.

Аллан кивнул и последовал за Брендой на галерею, окружавшую башню. Девушка знала слишком много, и он решил, что настало время избавиться от опасного свидетеля.

Через несколько минут врачи вынесли свой вердикт. Все были потрясены услышанным.

— Уходите, оставьте меня одну! — раздался во внезапно наступившей тишине полный горя и сдерживаемой ярости голос Элинор.

Никто не осмелился перечить юной вдове, и собравшиеся один за другим стали покидать спальню супругов Маршал. Элинор упала на колени перед кроватью, на которой распростерлось неподвижное тело Уильяма. Боль, словно хищный зверь, вонзила когти в ее и без того истерзанное сердце. Она вспомнила последние слова Уильяма, обращенные к ней: «Прости меня, Элинор». Простит ли он ее теперь? И простит ли Бог ее невольный грех? Она оросила успевшую уже похолодеть руку мужа потоками слез. «Не покидай меня, непокидай меня, не покидай меня!» — беззвучно шептали ее губы.

В это же время на галерее замковой башни Бренда тщетно пыталась разжать пальцы Аллана, сдавливавшие ее горло. Задыхаясь, она что было сил ударила его коленом в пах. Аллан вскрикнул и отпустил ее шею. Воспользовавшись этим, Бренда резко толкнула его в грудь. Потеряв равновесие, Аллан ударился крестцом о невысокий парапет и полетел вниз. Бренда жадно хватала ртом воздух, в ушах у нее стучало, и потому она не услышала глухого удара тела Аллана о булыжники, которыми был вымощен двор замка.

В Вестминстере царила суматоха, и никто не заметил, как рыжеволосая служанка, прокравшись длинными полутемными коридорами, выскользнула из замка. Бренда догадалась, что Аллан пытался убить ее по приказу Винчестера, и сочла за благо для себя подобру-поздорову покинуть королевский двор.

Во время заупокойной службы Элинор, словно окаменев, стояла у гроба Уильяма, принимая соболезнования. Все время, предшествовавшее погребению, она не разлучалась с телом мужа, но до сих пор не могла поверить, что Уильям мертв, что он никогда больше не заключит ее в объятия, не скажет ласковых слов. Душу ее разрывали невыразимая скорбь и чувство вины, которое лишь усилилась оттого, что все родные Уильяма держались с ней подчеркнуто холодно. Они наверняка считали, что не женись Уильям на Элинор, он не умер бы такой ужасной смертью.

Королева, приблизившаяся к юной вдове, как всегда, в окружении целой своры провансальцев, сочувственно улыбнулась и произнесла:

— Не убивайтесь так, моя дорогая, мы скоро найдем вам другого мужа.

Элинор выпрямилась и отчеканила, глядя прямо в глаза ее величества:

— Я никогда больше не выйду замуж. Королева лишь отмахнулась от ее слов и с улыбкой добавила:

— Ваш следующий супруг непременно должен быть молод и хорош собой. Между прочим, Питер Савойский уже готов просить у Генриха вашей руки.

Передернувшись от омерзения, Элинор громко повторила:

— Я никогда больше не выйду замуж! Я принесу обет целомудрия! Я сохраню верность моему Уильяму.

Принцессу немедленно окружили архиепископ Кентерберийский и епископы Чичестерский и Винчестерский. Элинор с радостной готовностью произнесла слова обета, положив руку на Библию.